Пароход интеллигенции. Какую роль сыграло для страны изгнание интеллигенции? Три волны эмиграции

Количество кальсон, число инакомыслящих, сумма ненаписанных в СССР книг, время до апоплексического удара Ленина и другие цифры, описывающие операцию «Философский пароход»

«Философским пароходом» Сергей Хоружий назвал операцию советских властей по высылке за границу или в отдаленные регионы РСФСР деятелей науки и культуры в 1922-1923 годах. Замысел выслать неугодную интеллигенцию возник в связи с массовыми забастовками профессоров и преподавателей университетов.

«…уволить 20-40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подготовить и ударить сильно», — просил Владимир Ленин в письме 21 февраля 1922 года Каменеву и Сталину, имея в виду профессоров Московского высшего технического училища, которые протестовали против вмешательства властей в учебный процесс.

Шесть дней оставалось до апоплексического удара Ленина, когда 19 мая 1922 года он писал письмо Дзержинскому: «Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее...»

Срок высылки за границу или в определенные местности РСФСР «лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям», не мог превышать трех лет (согласно декрету ВЦИК «Об административной высылке» от 10 августа 1922 года).

Три списка инакомыслящих, подлежащих высылке, были составлены в Государственном политическом управлении летом 1922 года: московский (67 человек), петроградский (51 человек), украинский (77 человек).

Всего 195 человек - врачей, профессоров, педагогов, экономистов, агрономов, кооператоров, литераторов, юристов, инженеров, политических и религиозных деятелей, а также студентов - были в первых списках 1922 года на выдворение.

Столько человек были вычеркнуты из списков после удовлетворения различных ходатайств.

Две засады было оставлено для поиска «антисоветского студенчества» в ходе операции с 31 августа на 1 сентября - всего в эту ночь из 33 намеченных было арестовано 15 учащихся.

Два поезда (Москва - Рига и Москва - Берлин) увезли 23 сентября 1922 года инакомыслящих.

© www.rusarchives.ru

29 сентября 1922 года из Петрограда отбыл пароход «Обербургомистр Хакен», на котором уплывали в город
Штеттин До 1945 года город Штеттин принадлежал Пруссии. около 30 профессоров университетов и философов из Москвы, Казани и других городов. Среди них - Николай Бердяев, Сергей Трубецкой, Александр Кизеветтер и другие.

Около 10 человек пришли проводить пароход «Обербургомистр Хакен». «На пароход нас не допустили. Мы стояли на набережной. Когда пароход отчаливал, уезжающие уже невидимо сидели в каютах. Проститься не удалось», - вспоминал Юрий Анненков.

16 ноября 1922 года отплыл из Петрограда в Штеттин пароход «Пруссия» с 17 высланными и членами их семей . Среди них были философы Николай Лосский, Лев Карсавин, Иван Лапшин, первый директор Пушкинского Дома Нестор Котляревский и другие.

По одному летнему и зимнему пальто, по одному костюму и одной шляпе разрешалось взять отъезжающим.

Два комплекта белья, по две рубашки (ночные и дневные), по две пары кальсон, чулок и обуви можно было положить в чемодан. Деньги и имущество брать с собой запрещалось.

Трое из высланных впоследствии вернулись в СССР: Долмат Лутохин (вернулся в 1927 году, работал старшим научным сотрудником ЦНИИ бумажной промышленности), Алексей Пешехонов (вернулся в 1927 году, работал экономическим консультантом в странах Балтии) и Александр Угримов (вернулся в 1948 году, работал агрономом на опытных станциях).

© Мультимедиа арт музей, Москва

Всего 21 профессиональный философ был выслан в 20-х годах в числе прочей интеллигенции, среди них: Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Михаил Осоргин, Питирим Сорокин, Сергей Трубецкой и другие.

21 книга Николая Бердяева была издана после его высылки из России. В России до высылки были изданы семь его книг.

29 лет использовалось судно «Пруссия», переименованное затем в «Крильон» Советским Союзом, пока в 1975 году не стало гостиницей «Морская I».

Спустя 81 год - 15 ноября 2003 года - на набережной Лейтенанта Шмидта в Санкт-Петербурге петербургским философским обществом установлен памятный знак с надписью «С этой набережной осенью 1922 года отправились в вынужденную эмиграцию выдающиеся деятели отечественной философии, культуры и науки».

Русская интеллигенция в своем большинстве не приняла антидемократического большевистского переворота 1917 г., и поэтому она стала одной из главных жертв красного террора. По сведениям, собранным русским историком и политическим деятелем С. П. Мельгуновым, из 5004 расстрелянных во второй половине 1918 г. интеллигенты составляли 1286 – много больше представителей других слоев населения.

С началом нэпа появилась надежда, что коммунистический режим будет эволюционировать к большей свободе не только в экономической, но и в идеологической и даже политической сферах. В частных издательствах и журналах, в различных общественных и культурно-просветительских организациях, в философских кружках находили себе приют мыслители и публицисты, далекие от марксистского официоза. Порой представители интеллигенции пытались прямо оппонировать новой власти. Например, в мае 1922 г. на I Всероссийском съезде геологов была принята следу­ющая резолюция: «Русские ученые остро чувствуют гражданское бесправие, в котором пребывает сейчас весь народ, и полагают, что уже наступило время для обеспечения в стране элементарных прав человека и гражданина, без чего никакая общеполезная ра­бота, и научная прежде всего, не может протекать нормально». Однако большевики очень быстро показали, что не намерены отказываться от идеологической и политической монополии. Длань красного самодержавия оказалась куда тяжелей, чем самодержавия романовского.

8 июня 1922 г. было принято Постановление Политбюро «Об антисоветских группировках среди интеллигенции», гласившее, что отныне «ни один съезд или всероссийское совещание спецов (врачей, агрономов, инженеров, адвокатов и проч.) не может созываться без соответствующего на то разрешения НКВД РСФСР. Местные съезды или совещания спецов разрешаются губисполкомами с предварительным запросом заключения местных отделов ГПУ (губотделов)». Главному политическому управлению предписывалось «произвести… перерегистрацию всех обществ и союзов (научных, религиозных, академических и проч.) и не допускать открытия новых обществ и союзов без соответствующей регистрации ГПУ. Незарегистрированные общества и союзы объявить нелегальными и подлежащими немедленной ликвидации». Политотделу Госиздата совместно с ГПУ надлежало «произвести тщательную проверку всех печатных органов, издаваемых частными обществами, секциями спецов при профсоюзах и отдельными наркоматами…», а также строжайше предписывалось следить за политическими настроениями профессуры и студенчества. В ноябре вышел циркуляр ГПУ своим органам в вузах о том, что на каждого профессора и политически активного студента должен составляться формуляр, куда бы систематически заносился осведомительский материал. Это был конец (пусть и очень относительной) автономии интеллигенции от коммунистического государства.

Одним из наиболее ярких эпизодов антиинтеллигентской кампании стала массовая высылка выдающихся представителей русской интеллектуальной элиты за границу, известная под не совсем точным названием «Философский пароход». Главным инициатором этой высылки был сам «вождь мирового пролетариата» В. И. Ленин (Ульянов), бдительно следивший за немарксистской гуманитарной литературой, все еще издававшейся в «стране победившего социализма». Например, в марте 1922 г. его внимание привлек, в сущности, невинный сборник статей Н. А. Бердяева, Я. М. Букшпана, Ф. А. Степуна и С. Л. Франка «Освальд Шпенглер и Закат Европы», который он «отрецензировал» в письме секретарю Совнаркома Н. И. Горбунову следующим образом: «Секретно. Т. Горбунов! О прилагаемой книге я хотел поговорить с Уншлихтом [зампред ГПУ. – С. Сергеев. ]. По-моему, похоже на “литературное прикрытие белогвардейской организации”. Поговорите с Уншлихтом не по телефону, и пусть он мне напишет секретно, а книгу вернет».

12 марта 1922 г. в журнале «Под знаменем марксизма» была опубликована программная статья Ленина «О значении воинствующего материализма», в которой об авторах журнала «Экономист», и прежде всего о знаменитом социологе П. А. Сорокине, было недвусмысленно заявлено: «Рабочий класс в России сумел завоевать власть, но пользоваться ею пока еще не научился, ибо в противном случае он бы подобных преподавателей и членов ученых обществ давно бы вежливенько препроводил в страны буржуазной “демократии”. Там подобным крепостникам самое настоящее место». 19 мая 1922 г. в письме к Ф. Э. Дзержинскому Владимир Ильич поставил вопрос об авторах «Экономиста» на практическую почву: «Это [«Экономист». – С. С. ], по-моему, явный центр белогвардейцев. В № 3… напечатан на обложке список сотрудников. Это, я думаю, почти все – законнейшие кандидаты на высылку за границу. Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих “военных шпионов” изловить, и излавливать постоянно и систематически, и высылать за границу. Прошу показать это секретно, не размножая, членам Политбюро, с возвратом Вам и мне, и сообщить мне их отзывы и Ваше заключение».

И вновь по инициативе Ленина в Уголовный кодекс РСФСР в июне 1922 г. была включена статья 70, гласившая: «Пропаганда и агитация в направлении помощи международной буржуазии… карается изгнанием из пределов РСФСР или лишением свободы на срок не ниже трех лет». Ее хорошо дополняла статья 71: «Самовольное возвращение в пределы РСФСР… карается высшей мерой наказания». 10 августа 1922 г. был принят декрет ВЦИК об административной высылке за границу или «в определенные местности» страны с целью «изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям». Так было создано «юридическое обеспечение» высылки. Тогда же, в августе, компетентные органы принялись «излавливать и высылать» неугодных рабоче-крестьянской власти инакомыслящих, список которых утверждался на уровне Политбюро.

Операцию лично курировали высшие чины ГПУ: Ф. Э. Дзержинский, В. Р. Менжинский, И. С. Уншлихт, Г. Г. Ягода (Иегуда) и др. 18 августа Уншлихт рапортовал Ленину: «Согласно вашему распоряжению направляю списки интеллигенции по Москве, Питеру и Украине, утвержденные Политбюро. Операция произведена в Москве и Питере с 16-го на 17-е с. г., по Украине с 17-го на 18-е. Московской публике сегодня объявлено постановление о высылке за границу и [арестованные. – С. С .] предупреждены, что самовольный въезд в РСФСР карается расстрелом… Ежедневно буду вам посылать сводку о ходе высылки». Кроме указанных Уншлихтом мест, аресты проводились также в Казани. Сохранилось немало документальных свидетельств о том, как происходил процесс высылки.

Н. А. Бердяев был задержан 16 августа 1922 г., это был уже второй его арест (первый произошел в 1920 г.). Обыск, начавшийся в 1 час ночи, закончился в 5 часов 10 минут утра. Был проведен тщательно запротоколированный допрос, на котором арестованному задавали вопросы об отношении к советской власти, забастовкам профессоров; о взглядах на задачи интеллигенции; о перспективах эмиграции и т. д.

19 августа следователь Бахвалов подписал постановление, решившее судьбу подследственного: «1922 года, августа 19 дня, я, сотрудник 4-го отделения СО ГПУ Бахвалов, рассмотрел дело № 15564 о гр-не Бердяеве Николае Александровиче, постановил: привлечь его в качестве обвиняемого и предъявить ему обвинение в том, что он с Октябрьского переворота и до настоящего времени не только не примирился с существующей в России Рабоче-крестьянской властью, но ни на один момент не прекращал своей антисоветской деятельности, причем в моменты внешних затруднений для РСФСР свою контрреволюционную деятельность усиливал, т. е. в преступлении, предусмотренном ст. 57-й Уголовного кодекса РСФСР. Как меру пресечения уклонения от суда и следствия гр-на Бердяева избрать содержание под стражей».

В тот же день это постановление было предъявлено Бердяеву. Он отверг его основные пункты: «От 19 августа 1922 г. постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого по 57-й статье Уголовного кодекса РСФСР прочел и не признаю себя виновным в том, что занимался антисоветской деятельностью, и особенно не считаю себя виновным в том, что в моменты внешних затруднений для РСФСР занимался контрреволюционной деятельностью». Разумеется, это несогласие не повлияло на решение ГПУ «в целях пресечения дальнейшей антисоветской деятельности Бердяева Николая Александровича… выслать из пределов РСФСР за границу бессрочно». Вот так, без всяких судебных формальностей!

Философа и писателя И. А. Ильина 4 сентября 1922 г. арестовывали уже в шестой (!) раз. На допросе ему были заданы те же вопросы, что и Бердяеву, на которые он отвечал чрезвычайно смело: «Считаю советскую власть исторически неизбежным оформлением великого общественно-духовного недуга, назревавшего в России в течение нескольких сот лет. ˂…> Политическая партия строит государство только тогда, и только постольку, поскольку она искренно служит сверхклассовой солидарности; я глубоко убежден в том, что РКП, пренебрегая этим началом, вредит себе, своему делу, своей власти в России. ˂…> Считаю так называемую забастовку профессуры мерою борьбы, вытекающей из начал здорового правосознания… ˂…> Высшая школа прошла при советской власти через целый ряд реформ; боюсь, что в результате всех этих сломов от высшей школы останется одно название. На высшие учебные заведения советская власть смотрела все время не как на научную лабораторию, а как на политического врага».

Выезжать за границу изгнанники должны были за свой счет. Подавляющее большинство высылаемых вовсе не хотели покидать Родину, несмотря на ненавистную им большевистскую диктатуру. «…Что касается эмиграции, то я против нее: не надо быть врагом, чтобы не покидать постели своей больной матери. Оставаться у этой постели – естественный долг всякого сына. Если бы я был за эмиграцию, то меня уже давно не было в России», – сказал на допросе другой русский философ – Ф. А. Степун. Но людей буквально поставили перед выбором: высылка или расстрел. Об этом говорят те подписки, которые они были вынуждены дать ГПУ: «Подписка. Дана сия мною, гр-ном Бердяевым, Государственному политическому управлению в том, что обязуюсь не возвращаться на территорию РСФСР без разрешения органов Советской власти. Статья 71 Уголовного кодекса РСФСР, карающая за самовольное возвращение в пределы РСФСР высшей мерой наказания, мне объявлена, в чем и подписуюсь».

«Дана сия мною, гражданином Иваном Александровичем Ильиным, СО ГПУ в том, что обязуюсь: 1) выехать за границу согласно решению Коллегии ГПУ за свой счет; 2) в течение 7 дней после освобождения ликвидировать все свои личные и служебные дела и получить необходимые для выезда за границу документы; 3) по истечении 7 дней обязуюсь явиться в СО ГПУ к нач. [альнику] IV отделения тов. Решетову. Мне объявлено, что неявка в указанный срок будет рассматриваться как побег из-под стражи со всеми вытекающими последствиями, в чем и подписуюсь».

Точное количество высланных осенью 1922 – зимой 1923 г. до сих пор уточняется исследователями. По последним данным, всего в чекистские списки попали 270 представителей интеллигенции. Из них 81 человек был вынужден покинуть родину, остальные либо подверглись административной ссылке в отдаленные районы России, либо вовсе не пострадали. Что же касается «философского парохода», то это, конечно, некий обобщенный образ. В реальности высылали не одних лишь философов и не одним пароходом, а несколькими; наконец, не только по морю, но и по суше.

19 сентября 1922 г. пароходом из Одессы в Константинополь прибыла небольшая «украинская» группа. 23 сентября поездами Москва – Рига и Москва – Берлин отправилась большая партия москвичей. 29 сентября из Петрограда в Штеттин отплыл пароход «Обербургомистр Хакен», пассажирами которого были более 30 инакомыслящих. 16 ноября пароход «Пруссия» увез еще 17 человек. В конце 1922 – начале 1923 г. продолжались высылки из Севастополя, Одессы и Петрограда.

Перечислим наиболее значительных изгнанников. Это философы: Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский, Ф. А. Степун, С. Л. Франк; социолог П. А. Сорокин; историки: А. А. Кизеветтер, С. П. Мельгунов, В. А. Мякотин, А. В. Флоровский; общественно-политические деятели и публицисты: А. С. Изгоев (Ланде), А. В. Пешехонов, С. Е. Трубецкой; физиолог Б. П. Бабкин; зоолог М. М. Новиков; математик Д. Ф. Селиванов; астрофизик В. В. Стратонов; инженер-технолог В. И. Ясинский; литераторы Ю. И. Айхенвальд и М. А. Осоргин (Ильин); бывший личный секретарь Л. Н. Толстого, заведующий Толстовским домом-музеем В. Ф. Булгаков… Это была своего рода верхушка айсберга, основной корпус которого включал много менее известных специалистов, среди которых, кроме научных работников, были врачи, агрономы, бухгалтеры.

Н. О. Лосский, отбывший на «Пруссии», вспоминал: «На пароходе ехал с нами сначала отряд чекистов. Поэтому мы были осторожны и не выражали своих чувств и мыслей. Только после Кронштадта пароход остановился, чекисты сели в лодку и уехали. Тогда мы почувствовали себя более свободными. Однако угнетение от пятилетней жизни под бесчеловечным режимом большевиков было так велико, что месяца два, живя за границею, мы еще рассказывали об этом режиме и выражали свои чувства, оглядываясь по сторонам, как будто чего-то опасаясь».

Судьбы наиболее именитых изгнанников на Западе сложились, в общем, достаточно благополучно. Бердяев, живя во Франции, как философ приобрел европейскую известность, был 7 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе; умер в собственном доме в пригороде Парижа Кламаре. Сорокин стал одним из столпов американской социологии, профессором Гарварда, президентом Американской социологической ассоциации. Степун успешно вписался в немецкое академическое сообщество (за исключением периода нацистского правления). С. Булгаков, Ильин, Лапшин, Лосский и Франк пользовались известностью в кругах русской эмиграции и свои главные труды создали именно в это время. Все они умерли своей смертью, надолго пережив большинство своих гонителей.

Единственное исключение – Карсавин, с конца 1920-х гг. живший и преподававший в Литве. Там в конце 1940-х его настигла карающая рука советского правосудия – и свои дни он окончил в ГУЛАГе. Его судьба, как и судьбы философов П. А. Флоренского и Г. Г. Шпета, не подвергшихся высылке и сгинувших в 1930-х гг. в лагерях, показывает, какой участи избежали пассажиры «философских» пароходов и поездов. Так что для их личной биографии высылку, пожалуй, стоит оценить как благо. Однако для развития русской культуры в России она имела самые прискорбные последствия, – прежде всего для культуры философской мысли, которая в СССР была практически уничтожена и заменена примитивным агитпропом марксизма-ленинизма.

Высылка властями РСФСР примерно 225 неугодных ей интеллектуалов за границу в сентябре и ноябре 1922 года. В числе высылаемых – преподаватели вузов, философы, публицисты, экономисты, литераторы, врачи, агрономы, инженеры и т.п.

Интеллигенты высылались разными путями, но наибольшая партия примерно в 160 человек была отправлена из Петрограда морем на двух немецких пароходах «Oberbürgermeister Haken» и «Prussia» – отсюда и название акции...

«Процесс завершился 7 августа, а уже 9-го выделенная Политбюро двумя месяцами раньше «тройка» в составе Льва Каменева, наркомюста Дмитрия Курского и заместителя Дзержинского Иосифа Уншлихта подготовила список интеллигентов, подлежащих высылке за границу. Указание составить такой список и осуществить высылку дал Ленин - ещё до того, как его постиг удар (25 мая), приковавший вождя к постели более чем на три месяца. 1 июня вступил в силу новый Уголовный кодекс, который определил высылку за границу вторым по суровости (после смертной казни) наказанием за совершение особо опасного государственного преступления. Всё же предполагалось, что наказание это избирает суд. Однако «социалистическое правосознание» позволяло не считаться с этими «буржуазными предрассудками». По указанию ЦК принятие окончательного решения взяло на себя ГПУ. Список, составленный «тройкой», ведомство Дзержинского увеличило затем почти вдвое. Теперь в нем было около 160 человек. Этому предшествовал тщательный отбор, проведённый по схеме, разработанной тем же Дзержинским: «[...] Надо всю интеллигенцию разбить по группам. Примерно: 1) беллетристы, 2) публицисты и политики, 3) экономисты [...]

Сведения должны собираться всеми нашими отделами и стекаться в отдел по интеллигенции. На каждого интеллигента должно быть дело ».

Отобранные по этой схеме оставляли в своем «деле» обязательство никогда не возвращаться на территорию РСФСР, в противном случае, и они письменно соглашались на это, их ожидал расстрел без суда.

Каждому изгнаннику разрешили взять с собой «одно зимнее и одно летнее пальто, один костюм, по две штуки всякого белья, две денные рубашки, две ночные, две пары кальсон, две пары чулок». Проводы запрещались. Презрев опасность, на Николаевскую набережную Петроградского морского порта всё же пришли несколько человек - увы, не более десяти. Среди них был и художник Юрий Анненков - он станет эмигрантом чуть позже. На этих условиях высылались лучшие умы России, её гордость, её творческий и духовный потенциал - мозг великого народа (по ленинской терминологии, «не мозг, а говно»). Основную массу изгнанников составляли философы, в связи с чем пароход, увозивший их в Европу, получил название «философского». Вместе с ними отправлялись в изгнание «выброшенные с территории РСФСР» (такой была формулировка официального сообщения для печати) крупнейшие экономисты, психологи, юристы...

Вот лишь те, кто уже имел или вскоре получил мировую известность: Николай Бердяев , Семён Франк , Иван Ильин , Лев Шестов , Николай Лосский , Фёдор Степун, Василий Зенковский, Иван Лапшин , Борис Вышеславский , Александр Изгоев. Высылались также ректор Петроградского университета профессор Лев Карсавин , член-корреспондент Российской академии наук, историк Александр Кизеветтер, социолог Питирим Сорокин , писатель Михаил Осоргин. […]

29 сентября 1922 г. из Петрограда вышел пароход «Обербургомистр Хакен» (т. н. «Философский пароход»). Так началась реализация кампании советского правительства по высылке неугодных власти людей за границу. Началось всё с того, что в мае 1922 года Владимир Ленин предложил заменить применение смертной казни для активно выступающих против советской власти деятелей высылкой из страны. В июле 1922 г. Ленин предложил ЦК арестовать и выслать из страны без объяснения причин «несколько сот» представителей интеллигенции. 10 августа Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) принял декрет «Об административной высылке». Согласно декрету допускалась в административном порядке, то есть без проведения суда, высылка за границу или в определенные местности России «лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям» (срок высылки был ограничен тремя годами).

Большевик в 1920-е годы строили «новую страну», а для этого было необходимо «зачистить» культурное поле страны от обломков «царизма». Считалось, что творческая интеллигенция получившая воспитание и образование в Российской империи представляла опасность для Советской России.

Перед высылкой были составлены списки на высылку - Московский, Петроградский и Украинский (всего в них попало около 200 человек). 16-18 августа обыски и аресты прошли Москве, Петрограде, Казани и на Украине. Задержанные давали расписку о невозвращении в РСФСР под страхом смертной казни. 19 сентября 1922 года на судне из Одессы в Константинополь прибыли представители украинской интеллигенции - историк А. В. Флоровский и физиолог Б. П. Бабкин. Другие из «Украинского списка» были высланы за границу в сентябре-октябре, часть сослали в отдалённые области России. 23 сентября на поезде Москва – Рига отправили ещё одну партию интеллигенции. Затем высылки произошли и по маршруту Москва – Берлин. Во время двух рейсов немецких пассажирских судов в сентябре и ноябре (16 ноября) 1922 года из Петрограда в Штеттин вывезли более 160 человек. Среди высланных преобладали лица гуманитарных профессий. Пассажирами пароходов были и весьма громкие имена: Николай Бердяев, Семен Франк, Сергей Трубецкой, Александр Кизеветтер, Иван Ильин, Николай Лосский, Лев Карсавин и др. В декабре 1922 года в Берлин выслали 60 человек из Грузии. В 1923 году за границу из Москвы, Петрограда и Украины было выслано ещё несколько десятков человек.

Для либеральной интеллигенции современной России «философский пароход» стал символом бессмысленной жестокости советского правительства и её патологической боязни интеллектуальной мощи пассажиров этого судна. Однако проблема была несколько в другой плоскости. Русская (и поздняя советская, современная либеральная) интеллигенция была во-многом русофобской по сути, западнической. «Передовая часть» творческой интеллигенции была бесконечна далека от России. Воспитанной по западным стандартам интеллигенции были намного ближе Париж, Лондон, Берлин, Рим, Берн, Цюрих и Вена, нежели Рязань и Владивосток. «Передовая часть» русской интеллигенции долгие годы готовила революцию, боролась с «царским режимом» и в результате оказалась не востребованной новой властью. Стране нужны были учителя, инженеры, рабочие, крестьяне, военные, а не профессиональные критики.

Советская Россия в это время только выползала из огня и ужаса Гражданской войны. Отдельные очаги войны ещё тлели на её огромных просторах. Россия проиграла войну с Польшей, потеряла Прибалтику, с трудом вернула Закавказье и Среднюю Азию (хотя с бандформированиями борьба ещё продолжалась). Только завершилась интервенция западных держав. Россия была в настоящем «окружении». Западные спецслужбы, дипломаты и политики, белая эмиграция вели настоящую войну против Советской России, причём не только политико-дипломатическую и информационную. Рубежи государства регулярно нарушали целые отряды, не считая отдельных диверсантов и разведчиков. Экономика и транспортная инфраструктура в руинах. Политику «военного коммунизма» сворачивают и отступая от постулатов коммунизма, проводят Новую Экономическую Политику (НЭП). Сами большевики погрязли в бесконечных заговорах и интригах. Общепризнанный вождь Владимир Ленин болеет и теряет власть, Троцкий стремится её перехватить. Властные группировки грызутся с друг другом. Сталин ещё не обладает и толикой власти, которую получит в годы Великой Отечественной войны. Троцкий, Каменев, Зиновьев, Рыков, Бухарин на первом плане.

Советским лидерам не нужна была ещё одна линия разлома в стране, более серьёзных проблем хватало. Высланные философы, историки, социологи и прочие властители дум были настоящими лидерами ума и воли населения. Не зря работы русских философов получили в Западной Европе значительное распространение. Их знали не только в русских кварталах Парижа, Праги и Берлина - они стали величинами мирового масштаба, а русская философская мысль благодаря их работам стала частью философской культуры человечества. Каждый имел своё мнение на тему «как нам обустроить Россию». В результате возникает угроза нового раскола, конфликта. А в это время России требуется единение, вокруг общей идеологии, а не идеологическая, интеллектуальная вольница. Дискутировать о будущем России было некогда, надо было строить. Только единение смогло спасти Россию-СССР в 1930-1940-е годы. Но для него пришлось пожертвовать (выслать из страны) дискутирующими интеллектуалами, а затем «зачистить» страну и от троцкистов (откровенных членов «пятой колонны»), раскольников в самом стане большевиков. Иного выхода не было стоял вопрос о самом выживании государства Российского.

Во-многом вышесказанное относится и к нашему времени. Разноголосица губит Россию, не даёт ей сосредоточить силы для рывка в будущее. Для спасения и выживания в предстоящем мировом шторме, а его отголоски уже сотрясают планету, нам необходимо единение.

Все это русские люди, мыслители и философы, которые стали изгнанниками своей Родины. Они и многие другие представители покинули Россию осенью 1922 года по принуждению. Философский пароход - такое собирательное название получили два судна, отправившиеся из России в Германию, на борту которых были выдворенные из страны представители интеллигенции, не принявшие большевистскую идеологию.

В последнее время появились издания и документальные фильмы, доказывающие, что философский пароход - это выдумка большевиков, что на самом деле не так много человек было выслано. А главное назначение шумихи в том, чтобы западноевропейские правительства поверили, что в Европу направились противники большевистского режима. А на самом деле там были шпионы, разведчики, которые должны были готовить почву для мировой революции, о которой тогда грезили социал-демократы России.

Обратимся к фактам. В начале 20-х годов в России установился во главе с Лениным. Политическая жизнь находилась под полным контролем, проводились громкие процессы против эсеров и меньшевиков, формировалась единая идеологическая система. Но культурная и духовная жизнь как будто выходила за рамки этой единой политики. Серебряный век, обозначившийся всплеском в искусстве, философской и научной мысли, по инерции продолжал свое развитие. Интеллигенция, свободно мыслящая, способная критически оценивать коммунистическую идеологию, представляла опасность для складывающегося режима. Прочитайте «Собачье сердце», вам многое станет ясно о положении мыслящих людей того времени.

В такой обстановке Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет принимает закон «Об административной высылке», логическим завершением которого и стал философский пароход. 1922 год ознаменовался арестами представителей интеллигенции, заподозренных в контрреволюционных наклонностях, перед которыми вставал выбор: либо «добровольный» выезд, либо тюрьма или даже расстрел.

По воспоминаниям Николая Бердяева понятно, что проводилась обработка «добровольных» эмигрантов. Просидев в тюрьме неделю, Бердяев подписал расписку о том, что не вернется на Родину. В противном случае был бы расстрелян. Подобную обработку прошли многие спутники Николая Александровича.

По всей России формировались списки неугодных для новой власти. Среди них были врачи, агрономы, инженеры, артисты и философы. Последние внесли особый вклад в развитие мировой философии, социологии, политологии.

Всего философский пароход увез из России около 200 ее лучших представителей. Проследив жизненный путь многих, мы поймем, что это были честные люди, далеко не богатые, для большинства из них эмиграция не была легкой, и до конца дней они оставались русскими по духу. Тяжелое испытание, выпавшее на долю России в 1941-1945 гг., не оставило равнодушными выдворенных из страны. По мере сил они помогали Родине и Советской армии в борьбе с фашизмом.

Судно, на котором выдворяли эмигрантов, назвали «философский пароход». 1922 год для них стал последним в России. Исключение представляет только и историк Лев Карсавин. В конце 20-х годов он переезжает в Литву, которая вскоре оказалась в В 1950 году Лев Платонович был арестован в возрасте 68 лет по обвинению в антисоветском заговоре и приговорен к 10 годам колонии. Умер в заключении.

Таковы факты. Возможно, философский пароход и вез несколько человек, которые играли роль двойных агентов. Однако сути дела это не меняет. Важно понимать, что философский пароход стал следствием борьбы за управление обществом, в результате были устранены лучшие умы России.