Белгородский святой иоасаф чему молятся. Ин тропарь святителю Иоасафу Белгородскому. Обретение Песчанской иконы

22.07.2019

Иконография

Портреты И. писались при его жизни и после кончины. Ранняя иконография святителя достаточно разнообразна. Вероятно, она складывалась под влиянием прижизненных портретов свт. Димитрия Ростовского. В нач. XX в. при подготовке канонизации святителя «чрез посредство газет и журналов» было выявлено 49 живописных изображений. В издании кн. Н. Д. Жевахова (Жевахов. 1907-1911. 3 т.) помещено 24 вклейки с портретами и появившимися до прославления портретами-иконами И. (нек-рые сохр.). Многие из них были созданы для почитателей святого с более ранних оригиналов: «…еще задолго до прославления угодника Божия Иоасафа редкий дом в Курской губернии, а может быть, и во всей южной окраине России, не имел портрета Святителя, который помещался рядом с иконами» (Белгородский чудотворец. 1997. С. 262).

В наст. время в музейных, церковных и частных собраниях России и Украины обнаружено ок. 15 портретов И., к-рые, судя по художественному исполнению, написаны не ранее 2-й пол. XVIII в. Практически все изображения сохраняют индивидуальные черты внешнего облика святителя: сухощавое лицо с впалыми щеками и узким подбородком, большие, глубоко посаженные карие глаза, длинный прямой нос, слегка вьющиеся жидкие волосы до плеч, небольшие усы и едва заметная, раздвоенная на конце борода с проседью. Портреты различаются по рисунку, жестам, колориту, орнаментам облачений и др. Как правило, на груди святого изображены крест и панагия. Очевидно, воспроизведены принадлежавшие И. вещи и атрибуты: напр., на мн. портретах сулок на архиерейском жезле не светлого, а зеленого цвета.

Можно выделить 2 основных извода портретной иконографии И.- в полном богослужебном облачении (саккосе, омофоре и митре) и в архиерейской мантии и клобуке, в обоих случаях - с жезлом в левой руке. К наиболее ранним образцам принадлежит уникальный аллегорический портрет (панегирик или эпитафия) 50-х гг. XVIII в., переданный гр. А. Милорадовичем в ЦАМ КДА (НХМУ; см.: Жевахов. 1907-1909. Т. 2. Ч. 1. Вкл.; Украïнський портрет ХVI-XVIII ст. 2004. С. 165. № 147). Композиция построена по принципу иконы с клеймами жития: по сторонам в картушах представлены аллегорические сюжеты с лат. надписями, к-рые соответствуют определенным вехам жизни святителя. На облаках в коленопреклонении перед Иисусом Христом - небесные покровители И. в миру и монашестве. Центральный поколенный портрет святителя в овальном медальоне поддерживают ангелы. И. написан вполоборота вправо, облачен в митру, сине-зеленый омофор и красных оттенков саккос, с палицей, указательный перст правой руки поднят вверх, в левой - жезл со светлым сулоком. Можно предположить, что портрет создан между 1852 (последняя указанная в надписи дата) и 1854 (год преставления святителя) гг. на основе гравюры, возможно прославляющей др. иерарха.

Большой поясной портрет И. кон. XVIII - нач. XIX в. хранится в ТСЛ, в нач. XX в. он украшал зал заседаний Духовного собора, очевидно наряду с изображениями др. наместников лавры (Жевахов. 1907-1909. Т. 1. Ч. 3. Вкл.; Троице-Сергиева лавра. М., 1987. С. 73). Как и на предыдущем портрете, святитель представлен вполоборота вправо, но с благословляющей именословно десницей; богослужебное облачение зеленого цвета с охристыми каймой и крестами на омофоре; охрой написаны митра и сулок на жезле с навершием в виде змей; панагия необычной формы, наперсный крест с декоративными элементами. На темном фоне справа надпись: «ПР IОАСАФЪ ГОРЛЕНКО»; контурный нимб добавлен позднее. Под изображением светлая полоса с краткими сведениями о жизни И.- от рождения до кончины.

Более распространенный иконографический тип встречается на происходящем из ЦАМ КДА поясном портрете 2-й пол. XVIII в. относительно небольшого размера (НКПИКЗ; дар М. М. Евреинова; см.: Каталог збережених пам"яток. 2002. С. 43. № 86). И. изображен на темном фоне, вполоборота влево, правой рукой именословно благословляет, в левой держит высокий жезл с зеленым сулоком. На святителе синие, с цветочным орнаментом саккос и омофор, красная митра с дробницами, на груди - панагия с образом Распятия Христова и крест с украшениями. Нек-рая асимметрия в чертах лица, свободная живописная трактовка личнoго, своеобразное колористическое решение портрета являются отголоском натурных наблюдений. В правом верхнем углу уцелели фрагменты текста с краткой биографией святителя.

К тому же изводу принадлежит портрет кон. XVIII в. из собрания сельского свящ. Василия Могилевского (в наст. время в Днепропетровском худож. музее; см.: Украïнський портрет ХVI-XVIII ст. 2004. С. 277-278. № 336): И. в саккосе, омофор розовый, с цветами, на голове синяя митра; слева вверху биографическая надпись. Изображение нач. XIX в. (НКПИКЗ) с полосой текста возле нижнего края было скопировано с раннего, уже потемневшего от времени оригинала, чем объясняется преобладание красноватого цвета в колорите. Копийный характер имеет и портрет сер.- 2-й пол. XIX в. из б-ки Киево-Печерской лавры (НКПИКЗ; см.: Жевахов. 1907-1909. Т. 1. Ч. 2. Вкл.). Образ выделяется динамичным рисунком и яркой необычной орнаментикой (на дробницах митры 3 сходных изображения Спасителя).

Варианты подобных портретов, созданные в кон. XVIII - XIX в., хранились также: в Черниговском музее укр. древностей им. В. В. Тарновского (с оригинала из коллекции кнг. А. А. Дабижа, урожд. Горленко; изображен архиерейский герб святителя - стрела острием вниз и 4 звезды, вверху митра с жезлом и крестом, вокруг первые буквы титулатуры); в Музее изящных искусств и древностей при Харьковском ун-те (тоже с гербом, благословляющая десница слегка приподнята вверх); в скиту Оптиной пуст.; в Высочиновском мон-ре Харьковской губ. (дар ктитора А. Ф. Ковалевского). В наст. время местонахождение всех неизвестно (опубл.: Там же. Т. 1. Ч. 2, 3. Вкл.). В надписях И. нередко именуется «десятым архипастырем» и «вторым епископом Белоградским» с указанием фамилии.

Др. тип изображения отличается тем, что в правой руке И. держит крест, как на портрете из белгородского жен. мон-ря в честь Рождества Богородицы, вкладе А. А. Жуковской (Там же. Ч. 3. Вкл.). Изображение слева в облаках благословляющего Спасителя сближает этот портрет с иконой. Вместе с тем здесь сохраняется традиционный для раннего портретного жанра архиерейский герб (воспроизведен неточно). Крупная надпись по контуру нимба со словами «преосвящен[ный] святитель» скорее всего выполнена на рубеже XIX и XX вв. С крестом и жезлом в руках И. запечатлен также на портрете кон. XVIII - нач. XIX в. из Белгородского епархиального управления и на 2 портретах, идентичных по ряду деталей (в т. ч. интересной по форме панагии и кресту с жемчугом по краям), к-рые находились в конгрегационном зале КДА и в архиерейском доме при Михайловском Златоверхом мон-ре в Киеве (Там же. Т. 1. Ч. 1; Т. 3. Вкл.). Первый из них входил в серию живописных копий «в определенном размере» с разновременных подлинников, выполненную ок. 1869 г. к 50-летию КДА по инициативе ректора архим. Филарета (Филаретова) худож. Пастушевским (Петров М. I. Скрижалi пам"ятi. К., 2003. С. 112; Ровинский. Словарь гравированных портретов. Т. 4. Стб. 294).

Существовали также ростовые изображения И. в богослужебном облачении. На репрезентативном портрете из церковноприходской школы слободы Борисовки Грайворонского у. Курской губ. святитель был представлен стоящим на орлеце, с крестом и жезлом в руках (панагия и крест - как на портрете из КДА), вверху - Иисус Христос с Евангелием. К офиц. полнофигурному варианту с подробным жизнеописанием святителя относился также портрет И. 1844 г. работы «курского живописца» (?) Сергея Моисеева, принадлежавший некогда Белгородскому архиерейскому дому (Жевахов. 1907-1909. Т. 1. Ч. 3. Вкл.; Кобец и др. 2006. С. 68).

Сохранился близкий по типу, упрощенный по живописи ростовой образ на холсте посл. трети XIX в. (ЦАК при образовательно-методическом центре «Преображение» в Белгороде): И. в светлом подризнике и в облачении ярких синего, малинового, зеленого цветов, с добавленными впосл. нимбом и надписью. Тогда же выполнен небольшой по размеру, холодный по колориту портрет из частного собрания в Белгороде: фигура И. поставлена на орлеце в церковном интерьере, вверху слева - большое облако с образом благословляющего Спасителя в сиянии.

Группа портретов И. 2-го извода, имеющих не столь парадный характер, тоже довольно многочисленна и вариативна. На изображениях святителя в др. типе облачения (в архиерейской мантии, черном клобуке) его полуфигура обычно развернута вправо. К этому ряду можно отнести 2 идентичных по изводу портрета И. 1-й пол. XIX в. из Николо-Иоасафовского собора в Белгороде и нач. XIX в. из собрания ГМЗРК (опубл. как экспонат Ростовского музея церковных древностей, т. е. Белой палаты, дар камергера Высочайшего двора Д. А. Булатова, см.: Жевахов. 1907-1909. Т. 1. Ч. 3. Вкл.). Вероятно, это тоже списки более раннего оригинала, где у И. характерное широкоскулое лицо. На портрете из собора написано: «(копi)»; по деталям изображения он почти полностью совпадает с портретом, пожертвованным Е. Апостоловой в 1803 г. в Троицкий мон-рь Белгорода (см.: Там же; согласно опубл. подписи: «1798 года генваря 10 дня заболела и 1803 года, как только обещала изображение Святителя Иоасафа сделать, тот час начала выздоравливать, в чем свидетельство даю сим его изображением Елисавета Апостолова»), т. е. мог быть скопирован позднее. Особенностью иконографии является жест десницы святителя - раскрытая к зрителю ладонь (для средневек. канонического искусства - жест приятия благодати), что редко встречается на портретах духовных лиц. Др. специфическая деталь - жезл в левой руке, змеевидное навершие к-рого украшено высоким крестом с драгоценными камнями; на мантии скрижали красного цвета. На портретах имеются биографические тексты (на одном - под изображением, на другом - справа вверху), а на ростовском полотне - также и герб святителя.

Похожие, очевидно документальные, детали можно обнаружить на неск. опубликованных кн. Жеваховым портретах, местонахождение к-рых неизвестно. Наиболее ранний портрет И.- с гербом на фоне и с крестом на клобуке - был написан 22 окт. 1788 г. и подарен свящ. Николаем Россошинским Полтавскому архиерейскому дому (возможно, послужил образцом для заказа Апостоловой). Живописное изображение из Михайловской ц. имения Заезды Прилукского у. Полтавской губ. (в нач. XX в. принадлежало баронессе Н. С. Бистрам, урожд. Абашидзе-Горленко; см.: Там же. Т. 1. Ч. 2. Вкл.) выделяется своеобразием облика святителя (средовек с широким лицом и крупными чертами, почти без седины в бороде). На 2 поясных портретах, из Харьковского архиерейского дома и из б-ки Харьковской ДС, И. представлен в том же облачении, но с благословляющей именословно десницей, на одном - вполоборота вправо, на другом - влево (близок по исполнению лика к ростовскому портрету, см.: Там же. Т. 1. Ч. 3. Вкл.). На мн. портретах этого типа клобук сужается кверху (типичная для XVIII в. форма); изображавшиеся на груди святителя панагии отличаются интересными сюжетами и формами.

Ко 2-й иконографической группе относится также портрет И. 3-й четв. XIX в., к-рый хранится в собрании изобразительных материалов Оптиной пуст. (РГБ ОР. Ф. 213. К. 112. Ед. 12; см.: Зеленина. 2009. С. 46-47. Ил. 24). Почти поколенное изображение святителя вполоборота влево заключено в овал, десницей он благословляет, в левой руке держит жезл с зеленым сулоком. Облик И. узнаваем, но простота живописных приемов и вторичный характер портрета свидетельствуют об авторстве местного или монастырского художника. Портрет И. упомянут в описании приемной кельи прп. Макария (Иванова) в Иоанно-Предтеченском скиту Оптиной пуст. (Жизнеописание оптинского старца иеросхом. Макария. М., 1997. С. 68), где размещалась своего рода «портретная галерея» известных подвижников XVIII-XIX вв. Согласно публикации кн. Жевахова (Жевахов. 1907-1909. Т. 1. Ч. 3. Вкл.), в Оптинском скиту имелся также портрет И. в др. типе облачения.

Интересный по иконографии портрет И. 1-й пол. XIX в. (ГИМ) создан по образцу гравированных архиерейских портретов кон. XVIII - 1-й трети XIX в., включающих церковные и аллегорические атрибуты (Клокова Г. С., Демина О. В. Итоги работы кафедры реставрации икон ПСТБИ за 2001-2002 уч. г. // ИХМ. 2003. Вып. 7. С. 423. № 28). Полуфигура святителя в мантии и клобуке, с жезлом и четками в руках вписана в овал с перспективной рамкой, который установлен на постаменте с гербом и пространной биографической надписью. Пока неизвестно иконописных образов И., исполненных на основе портретов 2-го извода. После канонизации святителя его живописные портреты нередко дополнялись нимбом.

Гравированный портрет И. (в саккосе, омофоре и митре) был напечатан в 1847 г. в С.-Петербурге по благословению архиеп. Курского Илиодора (Чистякова) (экземпляр - в РГБ; гриф автора: «C. Hefs.»). В 1864-1865 гг. снова выпущен тираж эстампов (гравюра К. Броже?) с образом И. в мантии и клобуке, к-рые продавались в Троицком соборе Белгорода. О них упоминается в жизнеописаниях святителя: в 1864 г. выздоровел малолетний сын Д. Е. Вороновского, поцеловав гравюру с образом И. На литографии 1873 г. московской мастерской П. А. Глушкова (РГБ) образ И. в богослужебном облачении заключен в рамку с архиерейскими атрибутами. Один из подобных листов, случайно обнаруженный в 1884 г. в цветочном магазине С.-Петербурга, был передан В. Кузьминым в музей при МДА (Белгородский чудотворец. 1997. С. 99-100, 110-112. Вкл.). Д. А. Ровинский указал только одну гравюру в технике пунктира с поясным образом И. «в полном облачении» (Ровинский. Словарь гравированных портретов. Т. 2. Стб. 1045).

Из-за длительного периода почитания И. в его иконографии сформировалась небольшая группа т. н. портретов-икон (созданных до канонизации, но близких к иконописному стилю и технике памятников). Особый интерес к личности И. и уподобление его изображений иконам усиливались в связи с возбуждением в Святейшем Синоде дел об открытии мощей святителя: в 1817-1819 гг. по ходатайству архиеп. Феоктиста (Мочульского), в 1874 г.- архиеп. Варлаама (Успенского), в 1907 г.- прот. А. И. Маляревского. Так, курский прот. Николай Праведников, еще будучи семинаристом, купил «писанное на дереве» изображение И., а в кон. 70-х гг. XIX в., служа священником, после чуда с домашним образком «настоял приобрести и для церкви изображение св. Иоасафа во весь его рост, где оно и по настоящее время находится в трапезной»; впосл. при каждом новом назначении он «прежде всего заботился о приобретении» образа И. (Белгородский чудотворец. 1997. С. 103-105). В 1881 г. свящ. Иоанн Феофилов, повествуя об исцелении умиравшего сына-первенца Александра, заметил, что теперь тот «любит в особенности целовать святые иконы и портрет преосвященного Иоасафа» (Там же. С. 107-109).

Опубликованы портреты-иконы И., написанные в нач. XIX в., еще до 1-го ходатайства о прославлении святого. На ростовом изображении святителя в клобуке и мантии, принадлежавшем Е. И. Булюбаш, урожд. графине Капнист, внизу подпись: «Святый Иоасаф Белгородский Чудотворец. Написан в 1807 году Ноября 19» (Жевахов. 1907-1909. Т. 2. Ч. 2. Вкл.), т. е. И. поименован «святым», хотя нимб отсутствует. По аналогии с нек-рыми надписями на портретах текст помещен возле нижнего края, образ скорее всего исполнен маслом на деревянной основе в традициях иконописания местного региона. Подобные произведения, очевидно утраченные, представляют разные иконографические типы и варианты (по облачениям, позам, жестам, атрибутам) и восходят, несомненно, к ранним портретам. В надписях, даже при указании на святость, нередко приводится фамилия И.

На др. портрете-иконе И. показан в рост, вполоборота вправо, без нимба, в саккосе, омофоре и митре, с благословляющей десницей, в левой руке - жезл (Там же. Т. 3. Вкл.). Образ был написан в 30-х гг. XIX в. для Т. И. Ловейковой, а после ее смерти принадлежал Н. И. Ребининой. К иконным элементам относятся слово «святитель» в надписи, образ Иисуса Христа в облачном сегменте, клеймо справа внизу с изображениями мц. Таисии, тезоименитой святой заказчицы, и покровителя сирот прп. Зотика. Судя по особенностям живописи, произведение могло быть выполнено мастерами слободы Борисовки на р. Ворксле Курской губ., владения графов Шереметевых. Сходен по стилю письма традиц. поясной образ И. в богослужебном облачении, принадлежавший А. А. Горленко и находившийся в имении Заезды Полтавской губ. (вокруг головы святителя небольшое высветление фона; см.: Там же). Аналогичное изображение И. из собрания Е. Н. Гейцыг - образец «весьма распространенной иконы на жести, писанной масляными красками» (Там же. Т. 2. Ч. 1. Вкл.).

Наконец, нек-рые доканонизационные изображения И. были покрыты окладами с нимбом и с традиц. для иконы надписью. К ним принадлежал поясной образ в чеканном окладе из собрания А. К. Ушакова, хранившийся в сельце Ушакова Фатежского у. Курской губ. «Весьма древняя» икона, писанная масляными красками, находилась в г. Прилуки Полтавской губ. у О. В. Запара, урожд. Горленко (Там же. Т. 2. Ч. 1; Т. 3. Вкл.). На ней святитель представлен с крестом в правой и с жезлом в левой руке, оклад, вероятно, сделан из фольги (подобные оклады во множестве изготавливали сестры Тихвинского жен. мон-ря близ слободы Борисовки).

Накануне канонизации И. возникла необходимость в разработке его офиц. иконописного образа. По предложению архиеп. Курского Питирима (Окнова) Курская церковная историко-археологическая комиссия занималась изучением портретов святителя. Собранные изобразительные материалы были рассмотрены и сопоставлены со свидетельствами лиц, «на долю коих выпал счастливый жребий видеть воочию нетленный лик святителя Иоасафа» (т. е. его св. мощи). Наиболее точно передающим черты «земного образа» святого был признан портрет из конгрегационного зала КДА, к-рый «не только являет, по свидетельству очевидцев, поразительное сходство с нетленным ликом Святителя, но и соответствует историческим данным о его жизни: лицо Святителя отмечено здесь печатью воздержания и самособранности - отличительных особенностей аскетизма» (Белгородский чудотворец. 1997. С. 148).

Выводы комиссии были одобрены Комитетом попечительства о рус. иконописи, к-рый, в частности, рекомендовал: писать икону И. живописно, по возможности ближе к подлинному портрету; лучшим признать портрет из конгрегационного зала КДА; в отличие от этого портрета изображать И., как всех святителей, с нимбом, с благословляющей именословно десницей и с Евангелием в левой руке (это пожелание практически не было учтено в дальнейшем развитии иконографии святого); воспроизводить на иконах подлинные сохранившиеся одежды святителя; на ростовых образах показывать на заднем плане храм, где почивают мощи И. или где он служил (ркп. «Прославление свт. Иоасафа Белгородского» (бывш. дело из архива Святейшего Синода). 1911 г., частное собрание, Украина (копия - ЦАК при образовательно-методическом центре «Преображение» в Белгороде). Л. 215-215 об., 156-156 об.).

В изданном в 1911 г. в Курске иконописном подлиннике «От Совета курского Знаменско-Богородичного миссионерско-просветительского братства - к сведению и руководству иконописцев» было сказано, что викарии Курской епархии епископы Иоанникий (Ефремов) и Никодим (Кононов) специально осматривали нетленные мощи И. в Троицком соборе Белгорода. «Благоговейный осмотр показал поразительное сходство киевского портрета с нетленными мощами угодника Христова… Поэтому-то киевский портрет был признан самым верным оригиналом для иконописцев» (Белгородский чудотворец. 1997. С. 262-263). Т. о., именно портрет из КДА, опубликованный в издании кн. Жевахова (Жевахов. 1907-1909. Т. 1. Ч. 1. Вкл.), в иконописном подлиннике и во мн. периодических изданиях 1911 г. (см., напр.: Порядок торжественного открытия честных мощей свт. Иоасафа, еп. Белгородского. Курск, 1911), послужил главным источником для канонических изображений И.

Репродукции портрета-образца из конгрегационного зала КДА по деталям изображения и начертанию букв в подписи полностью соответствуют сохранившемуся портрету на холсте из собрания НКПИКЗ (ок. 1869; 109,3×80 см; см.: Зеленина. 2009. С. 154-155. Ил. 128, 129). И. представлен вполоборота влево, по пояс, в богослужебном облачении (синий саккос, охристые омофор и митра), на груди - крест и панагия характерной формы, в правой руке - крест, в левой - архиерейский жезл, как и на некоторых портретах свт. Димитрия Ростовского (такое довольно редкое изображение рук на портрете восходит к произведениям академической живописи). Слева фон немного высветлен, нимб отсутствует; возле нижнего края - белая полоса с подписью: «i 1754 ».

Практически все иконы И., писавшиеся после торжеств открытия мощей, были основаны на иконографическом изводе и чертах облика святителя на портрете из КДА. Однако из-за того, что публикации этого портрета были черно-белыми, точно отображают колорит облачений только несколько киевских икон 10-х гг. XX в., выполненных видевшими оригинал мастерами. К близким по деталям изображения спискам первоисточника относится икона И. нач. 10-х гг. XX в. на золотом, гравированном по левкасу фоне, вышедшая из мастерской Киево-Печерской лавры (НКПИКЗ), а также 2-сторонний образ (предположительно тоже лаврских мастеров) на светло-зеленом фоне с полуфигурами И. и свт. Иоанна Тобольского (после 1916, НКПИКЗ; см.: Там же. 2009. С. 186, 197-202. Ил. 157, 158).

В серии разноформатных поясных и ростовых хромолитографий 1911 г., изданных до и после торжеств прославления И. в мастерских И. Д. Сытина и Е. Коновалова в Москве (РГБ; у нек-рых на обороте - краткое Житие святого), точно повторяются детали рисунка, но не цветовое решение киевского портрета-образца. Др. характерный пример - небольшой, почти монохромный портрет-икона И. нач. XX в. (частное собрание, см.: Там же. 2009. С. 152-153. Ил. 127). Хотя он выполнен на иконной доске, образ не имеет нимба (использован только типичный для портретной живописи прием высветления левой части фона), в надписи нет указания на святость («[И]оасафъ еписк[оп]»). Изображение написано незадолго до канонизации святителя на основе черно-белой репродукции портрета из КДА. Подобные примеры (цвета облачений варьируются) встречаются и в иконописи - большая икона И. на золотом фоне (нач. 10-х гг. XX в.) в пещере возле св. мощей прп. Иова Почаевского в Почаевской Успенской лавре.

Др. важной составляющей иконописной иконографии И. является изображение погребальных облачений, наперсного креста и панагии, находившихся на мощах святителя до их освидетельствования 27 апр. 1910 г. (Белгородский чудотворец. 1997. С. 148-151). Описания и фотографии подлинных одеяний (голубого саккоса и митры, светло-коричневого омофора, темно-красного подризника, желтых поручей, резного деревянного креста и панагии и др.) были опубликованы с рекомендацией к использованию иконописцами в подлиннике 1911 г. Именно они чаще всего воспроизводились на иконах новоявленного чудотворца, напр. на небольшом ростовом образе нач. 10-х гг. XX в. (ГИМ; см.: Духовные светочи России. С. 80-81. Кат. 64), который по высокому художественному уровню и стилистическим особенностям приписывается московской мастерской М. И. Дикарёва , выходца из с. Мстёра Владимирской губ. И. представлен стоящим на орлеце, с крестом и жезлом в руках, на фоне Троицкого мон-ря Белгорода, где покоились св. мощи чудотворца, в облаках - поясной образ благословляющего Спасителя.

Нестерову , но тот «честь эту… от себя отклонил за неимением времени» (Нестеров М. В. Воспоминания. М., 1985. С. 305). Судя по документам Синода, отказ был получен и от В. М. Васнецова. Иконописный первообраз И., созданный худож. И. И. Ижакевичем, вероятно, не сохранился.

Известно, что Ижакевич расписал сценами из Жития И. его покои в Белгороде (Белгородский чудотворец. 1997. С. 263), эти композиции публиковались в периодике и, по-видимому, были переведены в литографии (см., напр.: Кобец О., прот., Крупенков А. Н. Белгородский чудотворец: Жизнь и прославление. Белгород, 2008. С. 46 и др.). Житийные сюжеты украшали также сень над ракой И. (не сохр.; описание см.: Белгородский чудотворец. 1997. С. 152-153), сооруженную по проекту архит. В. А. Покровского на московской ювелирной фирме И. П. Хлебникова. В дек. 1911 г., после поклонения св. мощам И., имп. мч. Николаю II и членам его семьи были поднесены иконы и жизнеописания нового чудотворца (Там же. С. 62). Из Александровского дворца в Царском Селе происходит аналойный ростовой образ-реликварий И. на фоне Троицкого мон-ря (работа Н. С. Емельянова в окладе Хлебникова, 1911, ГЭ). Этот извод выделяется нехарактерным для иконографии И. жестом архиерейского благословения обеими руками. Поклонение имп. Николая II св. мощам И. 4 мая 1904 г. запечатлено на изданной в Киеве литографии 1911 г.

К художественной стилистике Васнецова, Нестерова и Ижакевича восходит редкая по композиции и художественным качествам икона ок. 1912 г. из частного собрания (Зеленина. 2009. С. 188-189, 202. Ил. 162), в которую вложена частица одежды И. Святитель представлен с крестом и жезлом в руках, в красочно расписанном интерьере храма на фоне иконостаса с открытыми царскими вратами. Поля украшены растительными и зооморфными орнаментами в стиле модерн, справа и слева - образы Спасителя и Богородицы с Младенцем на престолах. На обороте - дарственный автограф еп. Угличского Иосифа (Петровых) от 26 янв. 1912 г.

Наиболее известный тип иконографии И., получивший распространение после его канонизации, представляет святителя вполоборота влево, на золотом орнаментальном фоне, с нимбом и полями «на эмалевое дело». Цвета и орнаменты облачений, рисунок креста и панагии восходят к сохранившимся на мощах (омофор часто розового или сильно разбеленного цвета), в правой руке - крест, в левой - жезл с зеленым или со светлым сулоком. Лик хорошо узнаваем, написан в академической светотеневой манере; иногда вверху в облаках изображен Иисус Христос. Подобные поясные и ростовые произведения, создававшиеся с 1911 по 1917 г., хранятся в собраниях БГИКМ, в ризнице Троице-Сергиевой лавры, в Спасо-Иаковлевском мон-ре в Ростове, в Николо-Иоасафовском соборе Белгорода, в Покровской ц. белгородского Марфо-Мариинского жен. мон-ря, в ц. арх. Михаила пос. Борисовка Белгородской обл., в образовательно-методическом центре «Преображение» в Белгороде, в ц. Трех святителей в Харькове и др. (см. также иллюстрации в кн.: Акафист иже во святых отцу нашему Иоасафу еп. Белоградскому. СПб., 2008. Вкл.).

Поясной образ И. нач. 10-х гг. XX в. (личнoе исполнено приемом «отборки») украшен первоклассным по мастерству серебряным окладом со сканью и с поделочными камнями (работа К. И. Конова по рис. С. И. Вашкова, ГМИР; см.: Серебряная кладовая Музея истории религии / ГМИР; авт.-сост.: И. А. Павлова, Л. Н. Перова. СПб., 2004. С. 29). Соединение деталей подлинных и взятых с портрета КДА облачений святителя заметно в ряде киевских икон, различных по технике и манере письма, в т. ч. из мастерской Введенского жен. мон-ря (НКПИКЗ). На нек-рых ростовых и поясных иконах И. святитель представлен прямолично, с традиц. жестом (в Богоявленском соборе в Елохове в Москве; в музее при храме прмч. Андрея Критского подворья Константино-Еленинского жен. мон-ря в С.-Петербурге). Уникальный по иконографии поясной фронтальный образ И. с двукирием в правой и крестом в левой руке (слева вверху - образ Божией Матери «Знамение») написан на металле и заключен в раму с литыми элементами в стиле модерн.

Среди менее дорогостоящих икон И. массового производства нач. XX в.- работы в масляной технике на цветных фонах мастеров слободы Борисовки (ЦАК при образовательно-методическом центре «Преображение» в Белгороде; БГИКМ, БГХМ - см.: Белгородский гос. худож. музей: Альбом. Белгород, 2009. С. 17). Образцом иконописания поволжских земель или владимирских сел, напр., является икона святителя с избранными святыми на полях из ц. Рождества Христова в Балахне Нижегородской обл. Встречаются расхожие иконы И. в серебряных или в латунных окладах (Ионинский мон-рь в Киеве, ризница ТСЛ, ризница Николо-Иоасафовского собора в Белгороде), а также цветные печатные изображения на металле или на досках разной толщины и формата (напр., московской фирмы А. Жако, частное собрание). Одна из хромолитографий помечена как «i Оловянишникова (ок. 1913, происходит из Александровского дворца в Царском Селе, в наст. время в ГЭ; см.: Синай, Византия, Русь: Правосл. искусство с VI до нач. XX в.: Кат. выст. / Мон-рь cв. Екатерины на Синае, ГЭ. [СПб.], 2000. С. 444-445. Кат. R-237). Вместе с новопрославленными и избранными святыми И. представлен на мн. иконах нач. XX в. (напр., из алтаря ц. Смоленской иконы Божией Матери в ТСЛ; из ризницы Данилова мон-ря в Москве; из частных собраний). Борисовскими иконописцами выполнены изображения И. вместе с прп. Сергием Радонежским, также с ап. Иоанном Богословом и арх. Михаилом (БГХМ).

Несмотря на сравнительно небольшой период распространения почитания и иконографии И. после его прославления, изображения святителя встречаются в различных видах декоративно-прикладного искусства. Один из изысканных образцов этого времени - шитая золотыми нитями икона с тонким живописным исполнением личнoго из ц. Покрова Богородицы Марфо-Мариинского монастыря Белгорода. И. написан масляными красками на хоругви из коллекции БГИКМ. Очевидно, по заказу Белгородской епархии в Ростове были изготовлены серии небольших эмалевых иконок И. в полном соответствии с иконописным руководством 1911 г. (ЦМиАР, ГИМ, ГМЗРК, Музей икон в Рекклингхаузене; см.: Рус. эмаль XVII - нач. XX в.: Из собр. Музея им. Андрея Рублева. М., 1994. С. 155. № 200; Россия. Православие. Культура: Кат. выст. / ГИМ. М., 2000. С. 76. Кат. 230; 1000 Jahre Orthodoxe Kirche in der Rus, 988-1988: Russische Heilige in Ikonen Museen der Stadt Recklinghausen. Recklinghausen, 1988. S. 92-93. N 145 - ошибочно назван Московским). Одним из лучших мастеров Сергиева Посада, где И. особо почитали как бывшего наместника и строителя ТСЛ, были вырезаны в 10-х гг. XX в. небольшие рельефные иконы И. (СПГИАХМЗ, ЦМиАР; см.: Духовные светочи России. С. 81. Кат. 66). В качестве паломнических реликвий бытовали серебряные кольца с надписью: « » (частное собрание).

В монументальной живописи И. представлен среди подвижников XVIII в. в стенописи галереи рус. святых, ведущей в пещерную ц. прп. Иова Почаевского в Почаевской лавре (живопись иеродиаконов Паисия и Анатолия кон. 60-х - 70-х гг. XIX в.; возможно, фигура И. дописана при поновлении в 70-х гг. XX в.). В Троицком соборе этой обители на стене ведущей на хоры лестницы помещен в медальоне образ И. без митры, с длинными, лежащими на плечах прядями волос, с крестом в правой руке (росписи нач. 10-х гг. XX в. по эскизам В. С. Щербакова, поновлены и дописаны в 70-х гг. XX в.). В стенописи Преображенского собора Тамбова (ок. 1914) И. показан стоящим в интерьере храма вместе со святителями Митрофаном Воронежским, Питиримом Тамбовским, Тихоном Задонским и с прп. Серафимом Саровским. Изображения И. можно видеть в росписях XX в. в храмах Москвы, Белгородской, Воронежской, Тамбовской, Курской, Орловской областей, в монастырях и храмах Украины. Его иконы обнаружены в некоторых русских храмах Св. земли (ц. прор. Илии в Хайфе, мон-рь св. Харитона Исповедника, еп. Иконийского).

В иконописи XX в. к образу И. обращалась мон. Иулиания (Соколова) : в частности, изображение святителя помещено на традиционной по иконографии ростовой иконе 1957 г. из местного ряда сев. придела во имя И. трапезной ц. прп. Сергия Радонежского Троице-Сергиевой лавры. Святой представлен с Евангелием в руке на иконах «Все святые, в земле Русской просиявшие» 1934 г., 50-х гг. XX в. (ризница ТСЛ, СДМ) и «Собор святителей, в земле Российстей просиявших» сер. XX в. (митрополичьи палаты ТСЛ). На подготовительных рисунках мон. Иулиании к лицевым святцам рус. святых 1959-1962 гг. (частное собрание, см.: Juliania (Sokolova), nun. Russian Saints = Святые Руси / Ed.: N. Aldošina. , 2000. P. 36, 44) И. изображен дважды - под 4 сент. и 10 дек. (в рост, с крестом и жезлом в руках). Для Миней МП прот. Вячеслав Савиных и Н. Д. Шелягина выполнили рисунок святителя, на к-ром И. изображен с благословляющей десницей и Евангелием в левой руке (Изображения Божией Матери и святых Правосл. Церкви. М., 2001. С. 91).

Свт. Иоасаф, еп. Белгородский с житием. Икона. Ок. 2005 г. Иконописец В. Н. Утявин (Марфо-Мариинский мон-рь в Белгороде)

Образцы совр. иконографии И. сосредоточены в основном в мон-рях и храмах Белгородской епархии. Интересными по иконографии являются изображения И. худож. А. С. Работнова в монументальных росписях ц. апостолов Петра и Павла в Прохоровке (в алтарной композиции «О Тебе радуется», 1998), ц. свт. Николая Чудотворца в Ракитном (в группе прославленных в нач. XX в. святых, 2002), Преображенского храма в Губкине (на столбе и в группе Белгородских чудотворцев, 2004-2006). В стенопись того же мастера (2002) в кафедральном Преображенском соборе Белгорода включены сюжеты: ангел возлагает на отрока Иоакима архиерейскую мантию; И. примиряет престарелого священника с ангелом храма; открытие нетленных мощей святителя. Кроме того, в верхней части росписи И. представлен дважды: коленопреклоненным отроком, между Пресв. Богородицей с омофором и ангелом с мантией, и средовеком с непокрытой головой и со сложенными крестообразно на груди руками рядом со Спасителем (напротив - сщмч. Онуфрий Старооскольский).

В иконописи нач. XXI в. образ И. разрабатывали также иконописцы В. Н. Кутявин (икона с 15 клеймами жития, ок. 2005, ростовой образ И. на фоне обители и др., все - в Марфо-Мариинском мон-ре Белгорода.), И. А. Морозова (аналойная икона в приделе во имя И. Николо-Иоасафовского собора Белгорода, 2008), Е. А. Кучинская (иконы в храмах пос. Борисовка). В 2005 г., к 300-летию со дня рождения И., местными мастерами написана его икона из собора арх. Михаила в Борисовке, в к-рую вложена частица мощей, там же находится Тихвинская икона Божией Матери с избранными святыми (в т. ч. с И.). Изображения святителя включались в деисусные ряды белгородских иконостасов (2005-2006, Успенский собор Марфо-Мариинского мон-ря). В 1999 г. местными мастерами изготовлена мозаика с погрудным образом И. на западном фасаде Николо-Иоасафовского собора. Образ И. как главного покровителя епархии занимает центральное место на иконах «Собор Белгородских святых», «Собор новомучеников и исповедников Белгородских» (иконописец Морозова, Преображенский собор Белгорода). И. изображался также на полях списков Песчанской иконы Божией Матери, напр. работы И. В. Волочковой (ц. свт. Николая Чудотворца в Клённиках в Москве).

В 2001 г. в Белгороде установлен памятник И. (скульптор А. А. Шишков). И.- крайний слева внизу среди избранных святых на рельефном Распятии Христовом (1997, ц. Покрова Богородицы Марфо-Мариинского мон-ря). В музеях и церковных учреждениях Белгорода хранится неск. совр. живописных полотен московских и белгородских художников с композициями из Жития святителя («Ноша. Из жизни святителя Иоасафа Белгородского», 1994-1999, худож. В. Ф. Желобок, БГХМ). Поясной образ И. традиц. извода (эскиз росписи) создан владимирским худож. А. В. Ореховым (2005, БГХМ).

Лит.: Жевахов Н. Д. Свт. Иоасаф Горленко, еп. Белгородский и Обоянский (1705-1754): Мат-лы для биографии. К., 1907-1909 (на обл. 1911). 3 т.; Белгородский чудотворец: Житие, творения, чудеса и прославление свт. Иоасафа, еп. Белгородского / Сост.: А. Н. Стрижёв. М., 1997; Духовные светочи России. С. 79-81. Кат. 64-67; Алдошина Н. Е. Благословенный труд. М., 2001. С. 144, С. 230-239; Каталог збережених пам"яток Киïвського ЦАМ, 1872-1922 рр. / НКПИКЗ. К., 2002. С. 43. № 86; Украïнський портрет ХVI-XVIII ст.: Кат.-альбом / Авт.-укл.: Г. Белiкова, Л. Членова. К., 2004. С. 165, 277-278. № 147, 336; Кобец О., прот., и др. История Белгородской епархии. Белгород, 2006; Зеленина Я. Э. Портреты свт. Иоасафа Белгородского в музейных и частных собраниях Украины и России // Могилянськi читання, 2006: Доля музейных зiбрань. К., 2007. Ч. 2. С. 57-72; она же. От портрета к иконе: Очерки рус. иконографии XVIII - нач. XX в. М., 2009.

Я. Э. Зеленина

Святитель Иоасаф Белгородский обычно изображается на иконах со строгим взглядом на сдержанном лице. Его ревность и бескомпромиссность в вопросах веры и благочестия действительно можно сравнить с той, что была у пророка Илии. Однако не только «правилом веры», но и «образом милосердия» именует Белгородского епископа Святая Церковь. Чем же так прославился этот дивный святой, строгий аскет и заботливый архипастырь?

Избранник Божией Матери

Вся жизнь святителя Иоасафа, епископа Белгородского, была ознаменована особым Божьим попечением о нём, наиболее же покровительством Царицы Небесной. Родился будущий святой в 1705 году на праздник Рождества Пресвятой Богородицы. В честь праведного родителя Пречистой Девы Марии мальчика назвали Иоакимом. Родители святителя принадлежали к знатному казацкому роду Горленко. Жили они в городке Прилуки, тогда относившемся к Полтавской губернии, в Малороссии.

О будущем архипастырском служении Иоакима было возвещено его отцу в одном необычном видении. Как-то вечером, сидя на крыльце дома, он увидел стоящую над горизонтом Божию Матерь. Возле неё стоял ангел, а перед ними на коленях молился Иоаким. И Пресвятая Дева при этом одобрительно произнесла: «Довлеет Мне молитва твоя», – после чего ангел облачил молящегося в архиерейскую мантию. Однако вскоре само это видение отец Иоакима позабыл и смог вспомнить уже только после смерти сына.

В семилетнем возрасте мальчик поступил учиться в Киевскую академию. Уже в это время у него зарождается горячее желание принять монашество, которое полностью утвердилось к шестнадцати годам. Однако он знал, что этого не одобрят его родители, мечтавшие видеть в сыне продолжателя своего славного рода и наследника их имения. По этой причине на одном из последних курсов обучения, без ведома родителей, Иоаким удалился в один из монастырей под Киевом, где проходил искус в течение двух лет. В Киеве в это время оставался слуга Иоакима, который, получая письма от его родителей, привозил их в монастырь и отправлял им ответы уже из Киева.

Только после принятия иноческого пострига c именем Иларион молодой человек сообщил об этом своим родителям, прося у них прощения за причинённую скорбь. В монахи он был пострижен в 1727 году на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. При постриге он получил имя Иоасаф – в честь святого Индийского царевича, чья память отмечалась накануне. Уже на следующий год Иоасаф был рукоположен в иеродиакона и стал преподавать в Киевской академии.

Пастырское служение

На редкие духовные дарования молодого монаха сразу же обратил внимание архиепископ Рафаил (Заборовский), вскоре ставший митрополитом Киевским, который и приблизил Иоасафа к себе. Он сам рукоположил его в иеромонахи и позже назначил настоятелем Мгарского монастыря под Лубнами. Со смирением приняв на себя новое послушание, молодой игумен принялся за восстановление обители, находившейся тогда в полуразрушенном состоянии. Несмотря на значительно ухудшившееся здоровье, Иоасафу удалось значительно преобразовать и улучшить хозяйство монастыря, в том числе построить большой братский корпус. Дважды игумену Иоасафу в тонком сне являлся святой Афанасий Константинопольский, считавшийся покровителем Лубенской обители. В этих видениях святитель Афанасий выражал новому настоятелю монастыря своё покровительство и поддержку.

Однако на строительные работы по восстановлению главного собора монастыря средств не хватало. Тогда игумен Иоасаф с целью поиска средств отправился в Москву и Санкт-Петербург. Поездка оказалась настолько успешной, что своей проповедью Иоасаф даже смог привлечь к себе внимание самой императрицы Елизаветы Петровны. Она-то и выделила впоследствии сумму, необходимую для реставрации собора. Кроме того, по ее Высочайшему распоряжению, игумен Иоасаф был удостоен звания архимандрита, а спустя время назначен также наместником Сергиевой Лавры, оставаясь настоятелем Лубенского монастыря.

И здесь множество трудов совершил архимандрит Иоасаф за непродолжительный срок своего наместничества – около трёх лет. Практически полностью под его руководством были восстановлены все лаврские постройки, пострадавшие от недавно случившегося пожара, в том числе реставрирована роспись храмов, при нём был отлит известный колокол весом в 4 000 пудов. Также стараниями архимандрита Иоасафа было восстановлено подворье Лавры в Москве.

Епископ Белгородский

В 1748 году в Санкт-Петербурге Иоасаф был возведен в сан епископа Белгородского и Обоянского. Так начались его архипастырские труды. Нужно сказать, что кафедра святителю досталась очень большая и крайне бедная. Не жалея своих сил и здоровья, владыка ревностно взялся выполнять новые возложенные на него обязанности. Он сам объезжал даже самые отдаленные приходы своей епархии, вникая во все существовавшие трудности и проблемы. При этом останавливался святитель обычно у самых бедных сельских священников, не лишая их своего архипастырского совета и наставления.

Правило веры

Особенно ревностно епископ Иоасаф относился к соблюдению церковного устава, следил за нравственным обликом духовенства, воспитывал благоговейное отношение ко святыням. Много сил он приложил к тому, чтобы повысить уровень духовного образования и сделать его доступным для малообеспеченных семей. Известно несколько случаев, ярко характеризующих его бдительное попечение о приходах своей епархии.

Однажды, оставшись на ночлег в доме одного сельского священника, владыка никак не мог уснуть, будучи объят непонятным страхом. Тогда, движимый необъяснимым чутьём, он обнаружил в этом доме завернутые в бумагу Святые Дары, спрятанные между посудой. Всю оставшуюся часть ночи святитель простоял в молитве перед святыней, прося у Бога прощения за небрежность священнослужителя, а наутро сделал строжайший выговор этому священнику, после чего лишил его сана.

В другой раз, также объезжая свою епархию, святитель в тонком сне узнал, что в одном из храмов совершается неподобное. Проснувшись, он поспешил поинтересоваться о ближайших храмах. Ему действительно указали на церковь, такую же, какую владыка видел во сне. Прибыв туда, он обнаружил, что во время совершения Божественной литургии один из служителей был пьян. Святитель Иоасаф сразу же на месте разжаловал его.

«С реди духовенства его епархии был священник, доживший до ста тридцати лет. Все считали это особым благословением Божиим. Однако святитель Иоасаф духовным взором увидел иную, скрытую причину такого долголетия»

В житии святого упоминается еще один не менее удивительный и поучительный случай. Среди духовенства его епархии был священник, доживший до ста тридцати лет. Все считали это особым благословением Божиим. Однако святитель Иоасаф духовным взором увидел иную, скрытую причину такого долголетия. Он поинтересовался у этого священника, нет ли у него какого-то важного неисповеданного греха. Хорошо подумав, тот действительно вспомнил один забытый случай. Однажды он отслужил в своем храме Литургию, после чего приехал местный помещик и повелел ему служить ещё одну. Боясь быть наказанным, священнослужитель совершил и вторую Божественную литургию. При этом он ясно слышал в алтаре голос, запрещавший ему это, грозя проклятием. В ответ священник сам проклял говорившего и совершил Евхаристию.

Выслушав этот рассказ, епископ Иоасаф пришёл в негодование. Он понял, что священник проклял ангела, приставленного охранять тот храм. После святитель распорядился собрать походный храм – на том самом месте, где раньше стояла та церковь, они отслужили Литургию. При этом владыка сам исповедал старого священнослужителя, после чего тот ещё во время службы мирно отошел ко Господу.

Обретение Песчанской иконы

Благодаря необычному дару духовного видения, которого сподобился святитель Иоасаф, сегодня мы имеем еще одну православную святыню – Песчанскую икону Божией Матери, которая и сегодня является одной из самых почитаемых в Украине. Её чудесное обретение пришлось на 1754 год. И произошло это следующим образом. Накануне этих событий святитель Иоасаф видел необычный сон: в одном незнакомом храме в небрежении пребывала икона Богородицы. От неё епископ услышал слова: «Смотри, что сделали с Ликом Моим служители сего храма. Образ Мой назначен для страны сей источником благодати, а они повергли его в сор». Вскоре после этого епископу Иоасафу при объезде приходов своей епархии довелось посетить церковь близ города Изюма под Харьковом. В ней он и узнал ту самую, увиденную им во сне. В притворе, к своему ужасу и удивлению, он увидел икону, за которую выбрасывали уголь от кадила. Епископ неожиданно упал перед ней на колени и стал просить прощения у Божией Матери за небрежность священнослужителей. Затем он сам указал почетное место в храме, куда следует поместить образ, объяснив, что на нём почивает особая Божия благодать. Вскоре по молитвам перед этой иконой стали совершаться многочисленные чудеса, которые не прекращаются и по сей день.

Образ милосердия

Святитель Иоасаф был не только строгим и взыскательным, но вместе с тем имел такое же милосердное сердце, как у святителя Николая Чудотворца. Очевидно, подражая последнему, он старался помогать людям тайно, чтобы они не знали имени своего благодетеля. В связи с этим однажды с ним произошел даже такой курьезный случай. У епископа Иоасафа был заведен обычай: накануне больших церковных праздников он отправлял своего келейника в дома бедных людей с подарками. При этом келейник оставлял котомку с подарками у дверей, стучался и убегал. Но однажды так случилось, что накануне праздника Рождества Христова келейник святителя заболел. Не желая лишить бедняков подарков, епископ Иоасаф решил сам, переодевшись в простую одежду, отнести их людям. Однако когда он возвращался домой, собственный сторож переодетого владыку не узнал. Думая, что это вор, он схватил святителя и даже ударил. Причем наутро после этого события епископ вовсе не стал наказывать своего сторожа, как можно было ожидать, а напротив, похвалил его за бдительность.

Молитвенник и чудотворец

Известно, что святитель Белгородский Иоасаф был наделен крайне редким даром прозорливости. Подтверждением этому может служить следующий случай. Однажды жители одного из сел накануне праздника Троицы пришли к епископу просить его молитв, так как стояла сильная засуха, и они могли лишиться урожая. Святитель отдал распоряжение своему кучеру приготовить к утру сани для поездки в это село. Люди удивились, полагая, что владыка ошибся, но он подтвердил своё распоряжение готовить именно сани. К большому удивлению всех, на утро действительно выпал снег, который вскоре растаял, что и позволило спасти урожай.

Преставление святителя

Свою смерть святой предчувствовал заранее. Когда он отправлялся в 1754 году в Прилуки навестить родителей, то, расставаясь со своей белгородской паствой, говорил, что видятся они в последний раз. Возвращаясь из Прилук назад, он остановился в одном из сёл, где сильно заболел и около двух месяцев пролежал в таком состоянии. 10 (23) декабря 1754 года епископ Иоасаф тихо преставился. Известно, что в это же самое время игумену одного из монастырей Белгородской епархии было видение: он был на приёме у владыки, и тот, стоя у окна и показывая на солнце, которое восходило, произнес: «Как сие солнце ясно, так светло я предстал в сей час престолу Божию».

Молитвами святителя Иоасафа Белгородского Господь да помилует и спасет нас, яко благ и Человеколюбец!

Вконтакте

Святитель Иоасаф родился в небольшом городке Прилуки Полтавской губернии 8 сентября 1705 года в день Рождества Пресвятой Богородицы в именитой дворянской семье Горленко. Нареченный во Святом Крещении именем Иоакима, родителя Пресвятой Богородицы, младенец Иоаким (впоследствии святитель Иоасаф) всегда находился под особым покровительством Пречистой Владычицы. Родители св. Иоасафа были очень богобоязненны и жили по всем правилам Православной Церкви. Отец – Андрей Димитриевич Горленко, был бунчужным, т.е. заведовал бунчуком – войсковым знаменем при гетмане Данииле Павловиче Апостоле, на дочери которого Марии Даниловне он и был женат.

Семейство Горленко в то время отличалось особой религиозностью, нищелюбием и благотворительностью. Воспитываясь в такой семье, молодой отрок Иоаким с ранних лет отличался большой религиозной настроенностью. Еще в годы отрочества Иоакима Милосердый Господь возвести С вою Святую волю о его будущем в чудесном видении, которое было явлено отцу Иоакима Андрею Димитриевичу.

На восьмом году жизни Иоаким был отправлен в Киевскую Академию для изучения наук и в особенности словесных. Благочестивый склад полумонашеской жизни в академии, обилие святынь в г. Киеве – матери городов Русских и особенно знакомство с иноками-подвижниками Киево-Печерскими – все это способствовало тому, что уже на 11-ом году своей жизни Иоаким Горленко возлюбил монашество, на 16-ом году жизни, ко времени окончания школьного образования, в нем утвердилось намерение быть монахом и всецело овладело его волею, а на 18-ом году жизни в Иоакиме окончательно созрела и утвердилась мысль об отречении от мира и принятии иночества.

В скором времени Иоаким оставил академию и удалился в пустынный и отличавшийся строго-подвижнической жизнью Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь, в котором и предался всецело монастырскому послушанию – подготовительной ступени к принятию монашества. Здесь Иоаким любил уединяться для молитвы в пещеру одной горы. Ревность молодого послушника к молитвенным подвигам, умерщвлению плоти и покорению ее духу доходила в это время до того, что он в продолжени и искуса не вкушал даже вареной пищи, довольствуясь самой скудною, суровою пищею.

После 2-х годичного испытания подвижник Иоаким Горленко на 21 году жизни, 27 октября 1725 года принял рясофор и наречен был в иночестве Илларионом. 21 ноября, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, 1727-го года 22-х летний Илларион, по отречении от всего мирского, великое пострижение в мантию с именем Иоасаф. В следующем году 6 января 1728 года, инок Иоасаф был посвящен в сан иеродиакона.
Спустя год, иеродиакон Иоасаф был определен учителем низшего класса Киевской академии. Три года продолжалось его послушание учителем.

В 1732 г.К иевскую Академию посетил вновь назначенный архиепископ Рафаил Заборовский. Иеродиакон Иоасаф приветствовал его стихотворной речью. Архипастырь заметил в Иоасафе Горленко высокие духовные дарования, приблизил его к себе и 13 сентября 1734 года назначил экзаменатором при Киевской кафедре, а 8 ноября того же 1734 года, на 30 году жизни, посвятил иеродиакона Иоасафа в сан иеромонаха.

Будущий святитель Иоасаф начинает трудиться на ниве пастырского служения. Сначала в Киево-братском монастыре, а потом в Киево-Софийском кафедральном соборе. Архиепископа Рафаил, видя ревность и трудолюбие молодого пастыря, благословляет его (в 1737 году) на службу в довольно населенный Лубенско-Мгарский Преображенский монастырь игуменом обители.
Здесь молодой игумен явил себя трудолюбивым, справедливым, любвеобильным м весьма заботливым управителем Лубенской обителью. . В продолжени и управления Лубенской обителью, как в предыдущее, так и в последующее время, игумен Иоасаф вел строго подвижническую жизнь.

Будущему святителю в то время много пришлось поработать над восстановлением разрушенного хозяйства обители. Для возобновления главного монастырского храма и прочих зданий не было никаких средств и в 1742 г. игумен отправляется в С.-Петербург за сбором пожертвований на храм Божий. В С.-Петербурге игумен Иоасаф удостоился Высочайшего внимания Императрицы Елизаветы Петровны. Благочестивая Государыня, любившая церковное благолепие и усердно посещавшая храмы и монастыри, милостиво приняла просителя и приказала выдать ему на сооружение храма 2000 рублей. К числу причин, расположивших Государыню к пожертвованию на сооружение храма в Лубенской обители, нужно отнести трогательное и очень назидательное слово игумена Иоасафа о любви к Богу.

16 августа 1744 года по прямому указанию Императрицы Елизаветы Петровны был возведен в сан архимандрита и через некоторое время он был вызван в Москву, где 29 января 1745 года архимандрит Иоасаф был назначен наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, с оставлением за ним настоятельства в Лубенском монастыре.

За время служения в Лавре архимандрит Иоасаф явил себя весьма ревностным и полезным соработником ее настоятеля священно-архимандрита Лавры и архиепископа Арсения Могилянского. Испытывая телесные болезни, происходящие от чрезмерно строгой аскетической жизни, но не оскудевая духом, архимандрит Иоасаф с отменным усердием совершал здесь укрощение духовного своеволия, углублялся в постоянное служение Богу, восходил от силы в силу в личном подвиге, внутренней духовной борьбе и весьма много трудился на пользу вверенных ему святых обителей.

Но не долгим было служение архимандрита Иоасафа в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. 15 марта 1748 года состоялось высочайшее повеление о назначении архимандрита и наместника Иоасафа во епископа на Белгородскую епархию. 2 июня того же 1748 года благоговейный архимандрит Иоасаф был посвящен во епископа Белгородского и Обоянского. Рукоположение архимандрита Иоасафа было совершено в неделю всех святых, в С.-Петербургском Петро-Павловском соборе, в присутствии Императрицы Елизаветы Петровны и Высочайшей фамилии.

6 августа 1748 года, в праздник преображения Господня, новопоставленный святитель Иоасаф прибыл в свой епархиальный город Белгород утром ко времени Божественной литургии. Несмотря на слабое здоровье свое и изнурение далеким путешествием из С.-Петербурга в Белгород, он совершил в этот день Божественную литургию в кафедральном Свято-Троицком соборе.

Так начал свое архипастырское служение великий угодник Божий святитель Иаосаф. Исполненный глубочайшего смирения и любви к Богу и ближнему, он с великой ревностью и усердием принялся за бразды архипастырского служения.

С целью поднятия образовательного и религиозно-нравственного состояния приходского духовенства, преосвященный Иоасаф с первого года вступления на Белгородскую кафедру, несмотря на слабость здоровья, ежегодно совершал обозрение своей обширной епархии и останавливался не в покойных чертогах богачей, а в бедных хижинах крестьян или незатейливых домиках сельских батюшек. Получая приют в названных жилищах, святитель Иоасаф ночное время посвящал молитве, а утром, по совершении Божественной литургии, наставлял пасомых православно-христианской вере и благочестию.

Его можно было видеть то в Белгороде, то в Харькове, то в большом селении, то в захолустной деревушке. Особенно зорко бдительный святитель следил за тем, чтобы пастыри церкви Христовой были преисполнены глубокого благоговения к службам церковным и святыням.

Рано утром преосвященный Иоасаф отправился с походною церковью за Белгород, где находилась ранее упраздненная деревянная церковь. Преосвященный повелел иерею-старцу совершить проскомидию, а по окончании последней, начать и Божественную литургию. Во время совершения литургии святитель стоял в алтаре на правой стороне. По окончании литургии, святитель подозвал старца-священника и повелел читать «ныне отпущаеши раба твоего, Владыко …» все до конца. По прочтении этой молитвы, архипастырь, благословляя старца-священника, сказал: «прощаю и разрешаю тебя от всех твоих грехов». Примиренный молитвами святителя с Богом, ангелом, охранявшим святый престол, и своею совестью, старец-священник в полном облачении стал слабеть и, опустившись под престолом, на котором только что принес умилостивительную Жертву, предал дух свой Богу.

«В образе сем, – сказал владыка сопровождавшему его благочинному, – преизобилует благодать Божия; в нем Пресвятая Владычица являет особое знамение С воего заступничества для этого села и всей страны». Святитель вошел в храм и указал место для образа Пресвятой Богородицы позади левого клироса и велел поставить его вместо находившихся там обветшавших икон. С того времени и началось прославление иконы, именуемой по всему югу России » Песчанской «. Сооружение храма для нее на Песках и перенесение ее в новый храм, предвиденное святителем, состоялось только в 1826 году.

Все дела милосердия св. Иоасаф старался творить так, «чтобы левая рука не знала, что делает правая» (Мф. 6,3). Но Господь иногда открывал людям их тайного благодетеля. Однажды келейник по поручению Владыки, купив на базаре дрова, приказал извозчику отвезти их во двор бедной семьи, но не говорить от кого они присланы. Хозяйка дома, вдова с тремя малолетними детьми, хотела было узнать у извозчика, кто прислал дрова, но, подняв глаза вверх, увидела в воздухе «в сиянии» святителя Иоасафа.

Вся жизнь св. Иоасафа его была непрестанным служением Богу, непрестанным хождением пред Ним. Спасительное учение Христа было его родной стихией. Отражением аскетического духа, которым проникнута жизнь святителя Иоасафа, служил и внешний его вид, и все стороны его жизни. Приснопамятный святитель Иоасаф «имел вид постнический, облик несколько строгий, с выражением вдумчивой кротости, седые волосы и седую небольшую бороду». Строгий к другим, святитель был еще строже к себе. В домашней жизни он соблюдал строгую простоту и скромность иноческую. Строгость св. Иоасафа была выражением нравственной чистоты и строго аскетического настроения, проникавшего всю его жизнь.

«Буди благословен день и час, в оньже Господь мой Иисус Христос мене ради родился, распятие претерпе и смертию пострада. О, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, в час смерти моея прими дух раба Т воего, во странствии суща, молитвами пречистыя Матере и всех святых Твоих, яко благословен еси во веки веков. Аминь.»

Незадолго до своей кончины св. Иоасаф отправился в Киевскую епархию и в родной город Прилуки, для свидания с родителями. Прощаясь со своей Белгородской паствой, он сказал, что они уже более не увидят его живым, просил у всех прощения и в свою очередь сам всем простил и благословил.

Для осуществления этой цели отец святителя, встретивший сына своего при выходе его из кареты, нарочно уронил свою трость и, роднимая ее, поклонился до земли проходящему в это время святителю. Заметив такое действие родителя, святитель со слезами наклонился к ногам его и поспешил поднять трость отца. В этом родственном объятии встретились и облобызались почтительность сына к отцу и благоговейное уважение отца к сыну.

Посетив свое родное гнездо, св. Иоасаф в середине сентября 1754 года отправился обратно в Белгород. Но по предсказанию святителя, Белгород ему не суждено было больше увидеть живым. Остановившись в селе Грайворон, где была его архиерейская вотчина, св. Иоасаф тяжело заболел и проведя более двух месяцев на одре болезни, приобщившись святыми Тайнами: покаяния, причащения и соборования, 10 декабря 1754 года в 5-м часу пополудни, тихо предал дух свой Богу, прожив 49 лет, 3 месяца и 2 дня.

В час блаженной кончины св. Иоасафа игумен Хотмыжского монастыря Исаия, во время послеобеденного отдыха видел следующее знаменательное сновидение. Будто он находился у архипастыря Иоасафа в Белгороде, причем святитель, ст оя у о кна, указывал ему на восток и на ярко восходившее солнце, сиявшее ослепительным светом, и сказал: «Как сие солнце ясно, так светло я предстал в сей час престолу Божию».

15 декабря после заупокойной литургии в домашней церкви грайворонского архиерейского дома, тело почившего св. Иоасафа было отправлено в г. Белгород для погребения.

Тело почившего архипастыря оставалось непогребенным до конца февраля 1755 года, потому что назначенный святейшим Синодом для совершения погребения честного тела св. Иоасафа Переяславский и Борисопольский преосвященный Иоанн Козлович был задержан разлитием рек.

Лишь 28 февраля 1755 года в сослужении многочисленного сонма пастырей церкви Божией, гроб с телом архипастыря-подвижника Иоасафа был поставлен в склепе (в юго-западной части Белгородского Свято-Троицкого собора), который был сооружен по повелению почившего святителя.

Спустя 2 года по погребении св. Иоасафа некоторые из духовных чинов кафедрального собора, зная святую жизнь архипастыря, тайно пошли в его усыпальницу и открыли гроб. При этом не только тело святителя было нетленным во всех своих составах, но и к самым одеждам его, покрову и самому гробу не коснулось даже малейшего тления, хотя и чувствовалась достаточная сырость в воздухе при открытии склепа. Слух об этом вскоре распространился повсюду, и стал привлекать к гробу святителя многих недужных, которые по совершении панихид о представившемся святителе допускаемы были к нетленным мощам его, и по вере своей получали исцеления.

Так жил, так трудился на ниве Христовой, подвизался подвигом добрым и почил в Господе Белгородский святитель Иоасаф, великий светоч православно-христианской веры.

На основании нескольких источников, в том числе малоизвестного ныне «Жития Святителя Иоасафа, чудотворца Белгородского», составленного князем Николаем Жеваховым в самом начале XX века.

В небольшом городке Полтавской губернии в сентябре 1705 года, в день Рождества Пресвятой Богородицы во время совершения Божественной литургии, в семье Андрея Димитриевича и Марии Даниловны Горленко, родился младенец-первенец. Родители были очень рады рождению сына, наследника и продолжателя их дворянского и православного рода. Нареченный во Святом Крещении именем Иоакима, родителя Пресвятой Богородицы, память которого ежегодно празднуется святой Православной церковью 9 сентября, младенец Иоаким (впоследствии святитель Иоасаф) всегда находился под особым покровительством Пречистой Владычицы.

Но не суждено было сбыться воле родителей Иоакима о том, чтобы их первенец стал и наследником их богатых дворянских имений. Господь готовил своему избраннику иной путь, путь иноческой жизни, путь пастырского служения Его Святой Православной Церкви. Еще в годы отрочества Иоакима Милосердый Господь возвестил Свою Святую волю о его будущем в чудесном видении, которое было явлено отцу Иоакима Андрею Димитриевичу.

Однажды вечером он сидел на крыльце своего дома и вдруг, при заходе солнца, увидел стоявшую за горизонтом на воздухе Божию Матерь с Ангелом и у ног Их сына своего Иоакима, стоящего на коленях и приносящего Божией Матери молитвы. Потом он услышал слова Пресвятой Богородицы: «Довлеет Мне молитва твоя», и в этот момент слетел Ангел Господень и облачил Иоакима в архиерейскую мантию. Пораженный дивным и знаменательным видением, отец Иоакима принял дерзновение сказать: «Нам-же, родителям, Пречистая Богоматерь, что оставляешь?» Ответа от Пречистой Девы Марии на вопрос родителя Иоакима не последовало, и явление окончилось. Желание Андрея Димитриевича пересказать своей супруге виденное не осуществилось - проходя несколько комнат своего дома, он забыл виденное и как ни старался вспомнить явление, не мог постигнуть этого до самой кончины своего сына Иоакима. Так Господь предсказал то, что сбылось в свое время, и великий угодник Божий - Святитель Иоасаф, с самых ранних лет стал на этот Божий путь - на путь любви Христовой, любви, которая впоследствии изливалась из его сердца на всех людей.

Св. Иоасаф происходил из славного малороссийского семейства, которое удостоилось получить в XVII веке права русского дворянства. Род Горленко - один из древних и славных родов в истории Малороссии. Фамилия их берет свое начало от выходцев из Угорской Руси в Запорожскую Сечь. Многие из членов Рода Горленко, жившие по ту сторону Днепра, т.е. в подчиненной тогда польскому владычеству области, приобрели себе славу ревностных и непоколебимых поборников православия в его многовековой борьбе с римским католичеством.

Родители св. Иоасафа, как мы уже сказали, были очень богобоязненны и жили по всем правилам Православной Церкви. Отец - Андрей Димитриевич Горленко, был бунчужным, т.е. заведовал бунчуком - войсковым знаменем при гетмане Данииле Павловиче Апостоле, на дочери которого он и был женат. Это был смиренный и кроткий человек, который более всего отдавался внутренней духовной жизни, отличался большим нищелюбием и тяготением к решению проблем нравственного совершенства. Последние годы своей жизни Андрей Димитриевич провел в совершенном одиночестве, в небольшом домике, построенном в лесу под Прилукой (город, в котором жила семья Горленко), а семья оставалась в Прилуках, куда он ездил только по праздникам.

Мать св. Иоасафа - Мария Даниловна, также отличалась искренним благочестием, твердою приверженностью к Православной вере, отменным усердием к храмам Божиим и уважение к духовенству и монашеству.

Вообще нужно сказать, что жизнь малороссиян в то время отличалась особенной религиозностью. Домашняя жизнь их шла по церковному уставу - строго соблюдались посты и обряды Православной Церкви, назначались особые епитимии - прочесть несколько раз Псалтирь или Новый Завет. Они знали как Божии заповеди, так и заветы Отцов и старались исполнять их. Можно сказать, что семейство Горленко в то время отличалось особой религиозностью, нищелюбием и благотворительностью. Так, например, Димитрий Горленко (дед св. Иоасафа) построил в Свято-Троицкой Пустынно-Густинской обители две церкви - во имя свв. апостолов Петра и Павла и свт. Николая. Воспитываясь в такой семье, молодой отрок Иоаким с ранних лет отличался большой религиозной настроенностью, которая и радовала его родителей, но вместе с тем по временам приводила их к печальным думам о будущей судьбе мальчика, которого они, несмотря на слабое сложение его, прочили в наследники своих почестей и имений. Так шло время, и родителям нужно было позаботиться о воспитании сына своего. Домашние средства для столь великого дела были недостаточны. Вследствие этого родители Иоакима, поборов в себе нежелание разлуки с любимым сыном, отправили его на восьмом году жизни в Киевскую Академию для изучения наук, в особенности словесных. Киевская Академия в то время была единственным высшим учебным заведением для насельников всего юга России и служила главным оплотом православия в его борьбе с римским католицизмом.

После доброго семейного воспитания, юный Иаоким поступил в такое учебное заведение, в котором еще более могла развиваться и укрепляться, при содействии благодати Божией, благочестивая настроенность его. Этому способствовал и благочестивый склад полумонашеской жизни в академии, и обилие святынь в г. Киеве - матери городов Русских, и особенно знакомство с иноками-подвижниками Киево-Печерскими, с которыми любил беседовать Иоаким. Все это способствовало тому, что уже на 11-м году своей жизни Иоаким Горленко возлюбил монашество, на 16-м году жизни, ко времени окончания школьного образования, в нем утвердилось намерение быть монахом и всецело овладело его волею, а на 18-м году жизни в Иоакиме окончательно созрела и утвердилась мысль об отречении от мира и принятии иночества. Сознавая наперед ту скорбь, какую могла бы причинить родителям весть о пламенном желании его принять монашество, Иоаким в течении двух лет скрывал от них свое высокое благое намерение, всячески испытывая себя.

Мысль о принятии монашества оставалась в юном работнике Христовом непоколебимой. И, подобно Феодосию Печерскому, Иоаким достигает заветной цели помимо родительской воли. Божественный призыв Господа нашего Иисуса Христа для благочестиво настроенного Иоакима был святее воли родителей, не сочувствовавших на первых порах его высокому и благому намерению - принять иночество. Под предлогом окончания академического курса (довершения своего образования) Иоаким, как и раньше, в определенное время отправился в Киев с преданным слугой. По прибытии в Киев, он в скором времени оставил Академию и удалился в пустынный и отличавшийся строго-подвижнической жизнью Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь, в котором и предался всецело монастырскому послушанию - подготовительной ступени к принятию монашества. Здесь Иоаким любил уединяться для молитвы в пещеру одной горы. Ревность молодого послушника к молитвенным подвигам, умерщвлению плоти и покорению ее духу доходила в это время до того, что он в продолжении искуса не вкушал даже вареной пищи, довольствуясь самой скудною, суровою пищею. А чтобы родители его не узнали о его поступлении в монастырь и не взяли бы его оттуда, он оставил в Киеве верного слугу своего, который, получая письма от родителей его, отправлял их к нему в монастырь, а ответы сына, получаемые будто бы из Киева, пересылал в дом родителей.

Это продолжалось два года. После 2-х годичного испытания в Киево-Межигорском Спасо-Преображенском монастыре, подвижник Иоаким Горленко на 21 году жизни, 27 октября 1725 года принял рясофор от всечестного отца иеросхимонаха Феодора в пещерном храме Межигорского монастыря во имя святых богоносных отец Онуфрия и Петра Афонского и наречен был в иночестве Иларионом.

По принятии рясофора, он открыл свою тайну родителям через своего верного слугу, прося у них прощения в том, что без их позволения и благословения принял оный, т.е. рясофор.

Строга аскетическая черта нравственного облика смиренного Илариона (впоследствии св. Иоасафа), который с юных лет начал борьбу с греховными влечениями, который с юности познал суету мира и бренность преходящих его благ, незабвенна для насельников Малороссии. Из рассказов малороссов видно, что смиренный инок Киево-Межигорского монастыря, бывая в доме отца своего, в имении Чернявщина, Прилукского уезда Полтавской губернии, во время пиршеств, предлагаемых по временам его родителем для многочисленных гостей (соседей, родственников, знакомых), сидел вдали от стола, одиноко, в углу громадного зала и ел корки черного хлеба, не разрешая себе прикасаться к пище, которая подавалась гостям. Он не разделял радости приветливых радушных хозяев (родителей своих), и на веселия гостей он смотрел взором безграничного недоумения и сострадания. Для того, чтобы устоять среди соблазна и вместе с этим не огорчать исповеданием своей веры близких для себя людей и тех, для кого она была непонятной, нужно было иметь необыкновенную твердость воли, стойкость характера, сильную веру и ревность к славе Божией. И все это, т.е. высокие качества души, как показывает образ поведения смиренного инока Илариона, давно было в душе юного подвижника (впоследствии свт. Иоасафа).

После двухгодичного пребывания в Киево-Межигорском монастыре, рясофорный Иларион, обративший на себя внимание высшего духовного начальства строгой подвижнической жизнью, был вызван в Киево-братский монастырь. Здесь 21 ноября, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, 1727-го года 22-х летний Иларион, по отречении от всего мирского, принял от преподобнейшего отца Илариона Левицкого, ректора академии и игумена того монастыря (Киево-братского), великое пострижение в мантию с именем Иоасаф, в честь св. Иоасафа, Царевича индийского, память которого празднуется Церковью 19 ноября. В следующем году 6 января 1728 года, инок Иоасаф был посвящен Киевским архиепископом Варлаамом Ванатовичем в сан иеродиакона. Спустя год, иеродиакон Иоасаф был определен учителем низшего класса Киевской академии. Три года продолжалось его послушание учителем, после чего в августе 1732 года будущий святитель, согласно распоряжению киевского архиепископа (впоследствии митрополита) Рафаила Заборовского, отправился собирать пожертвования по Малороссии на ремонт академических зданий. Уже в эти годы высокопреосвященный подвижник-аскет архиепископ Рафаил Заборовский, заметив в иеродиаконе Иоасафе Горленко высокие духовные дарования, приблизил его к себе и 13 сентября 1734 года назначил экзаменатором при Киевской кафедре, а 8 ноября того же 1734 года, на 30 году жизни, посвятил иеродиакона Иоасафа в сан иеромонаха. Именно в это время будущий святитель Иоасаф начинает трудиться на ниве пастырского служения. Сначала в Киево-братском монастыре, а потом в Киево-Софийском кафедральном соборе. Сверх этого с 1738 года иеромонах Иоасаф являлся членом Киевской духовной консистории.

В эти годы смиренный иеромонах Иоасаф Горленко так же находился под покровительством архиепископа Рафаила Заборовского, который видя ревность и трудолюбие молодого пастыря, благословляет его (в 1737 году) на службу в довольно населенный Лубенско-Мгарский Преображенский монастырь игуменом обители.

32-х летний молодой иеромонах Иоасаф, принял почетное назначение с несказанным смирением. Лишь предаваясь Божиему смотрению и воле архипастырской, он по крайнему своему нежеланию принял данный пост игуменства. Жизнь и деятельность игумена Иоасафа в Лубенском Преображенском монастыре была сложна и многотрудна. Помимо своей территории в ведении монастыря состояла обитель Красногорская, наместник которой находился в подчинении Лубенского игумена. Также некоторые приходские храмы в этой области были в ведении св. обители. Молодому игумену предстояла широкая, трудная и сложная деятельность, и он, как видно из актов и документов, сохранившихся в архиве Лубенского монастыря, явил себя трудолюбивым, справедливым, любвеобильным и весьма заботливым управителем Лубенской обителью.

Время служения молодого игумена Иоасафа Горленко в Лубенском Мгарском Спасо-Преображенском монастыре, равно как и предыдущее время его жизни, по всей справедливости может быть названо временем упорной и сильной духовной борьбы смиренного подвижника. В продолжении управления Лубенской обителью, как в предыдущее, так и в последующее время, игумен Иоасаф вел строго подвижническую жизнь. Об этом свидетельствует тот факт, что в этот период он подвергался частым и продолжительным недугам телесным. Последние же, несомненно, были прямым следствием строго подвижнической жизни его. Сам св. Иоасаф в своих автобиографических записках пишет про это так: «16 августа 1737 года я крепко заболел и уже чувствовал близкий исход жизни, но Божьим милосердием был помилован...», «27 сентября 1740 года, пишет он, я опять заболел и страдал отчаянно до половины февраля, но милосердый Бог оставил мне жизнь для Его прославления».

Во время своего настоятельства в Лубенском монастыре игумен Иоасаф сподобился видеть два замечательных сновидения. В оба раза он видел Константинопольского патриарха Афанасия, нетленно почивающего в Лубенском монастыре, и дважды он слышал от него слова одобрения.

Но упорная и усиленная работа молодого игумена Иоасафа над возделыванием духовного существа своего согласно с требованием евангельского нравственного закона, не отняла у него отеческой заботливости о вверенной ему Лубенской обители. Нужно сказать о том, что будущему святителю в то время много пришлось поработать над восстановлением разрушенного хозяйства обители. Ведь еще до прихода его в Спасо-Преображенский монастырь в 1728 году в нем совершенно обрушилась соборная церковь, а в 1736 году вторичный пожар истребил все деревянные здания св. обители. Обитель приходилось как бы создавать заново. Нужно было выстроить новые каменные братские келии, ограды и другие необходимые для обители хозяйственные строения; нужно было поправить соборную монастырскую церковь с обвалившимся куполом. И что же? Молодой попечительный и неутомимый игумен Иоасаф, несмотря на то, что средств для возобновления полуразрушенного Лубенского монастыря не было, выстроил грандиозный каменный корпус монашеских келий 40 саженей длины и 5 саженей ширины, получая помощь от некоторых местных благотворителей. Но для возобновления главного монастырского храма и прочих зданий не было никаких средств. Заботливый игумен Иоасаф, не обращая внимания на слабость своего здоровья, решил во что бы то ни стало изыскать средства для приведения вверенной ему Лубенской обители в надлежащее состояние. С этой целью он с разрешения Киевского митрополита отправился 10 сентября 1742 года в далекое путешествие, в города Москву и С.-Петербург для испрошения доброхотных пожертвований на построение разрушившейся соборной монастырской церкви. Прибыв в С.-Петербург за сбором пожертвований на храм Божий, игумен Иоасаф удостоился Высочайшего внимания Императрицы Елизаветы Петровны. Благочестивая Государыня, любившая церковное благолепие и усердно посещавшая храмы и монастыри, милостиво приняла просителя и приказала выдать ему на сооружение храма 2000 рублей. К числу причин, расположивших Государыню к пожертвованию на сооружение храма в Лубенской обители, нужно отнести также трогательное и очень назидательное слово игумена Иоасафа о любви к Богу и ближнему. «Как далеко от нас живот вечный». Только лестница о двух ступенях нам предлежит - это любовь к Богу и родственная ей любовь к ближнему «, - говорил в этом слове игумен Иоасаф.

16 августа 1744 года, возвратившись из Москвы в Богоспасаемую Лубенскую обитель, игумен Иоасаф вскоре по прямому указанию Императрицы Елизаветы Петровны был возведен в сан архимандрита и через некоторое время был вызван в Москву, где 29 января 1745 года архимандрит Иоасаф был назначен наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, с оставлением за ним настоятельства в Лубенском монастыре. 23 марта 1745 года архимандрит Иоасаф приехал в Лавру и здесь, в знаменитой обители святорусской, воздвигнутой не златом и серебром, а молитвенным потом и слезами пустынножителей, «начал жить с Богом на послушании наместническом». Наместническое послушание в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре архимандрит Иоасаф проходил до июня месяца 1748 года. За время служения в Лавре он явил себя весьма ревностным и полезным соработником ее настоятеля - священно-архимандрита Лавры и архиепископа Арсения Могилянского. Последний, как член Святейшего Синода, в течении большей части года находился в С.-Петербурге и потому в деле управления Лаврой вынужден был полагаться на ближайшего и надежнейшего своего сотрудника - наместника архимандрита Иоасафа. Приснопамятный архимандрит Иоасаф был, следовательно, ближайшим и постоянным управителем Лавры. Испытывая телесные болезни, происходящие от чрезмерно строгой аскетической жизни, но не оскудевая духом, архимандрит Иоасаф с отменным усердием и победоносно совершал здесь укрощение духовного своеволия, углублялся в постоянное служение Богу, восходил от силы в силу в личном подвиге внутренней духовной борьбы и весьма много трудился на пользу вверенных ему святых обителей.

Но недолгим было служение архимандрита Иоасафа в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Промысл Божий скоро указал ему, великому труженику Божиих дел и носителю Божией благодати, более обширное и многотрудное поприще деятельности архипастырской, к которой он уже практически был подготовлен. Вскоре он был призван к архипастырскому служению.

1 января 1748 года скончался Антоний Черновский - митрополит Белгородской епархии. Св. Синод представил Ее Величеству доклад со списком кандидатов на это место. В числе кандидатов был помещен архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой Лавры наместник Иоасаф (Горленко). 15 марта 1748 года состоялось высочайшее повеление о назначении высокопросвященного, попечительного и трудолюбивого архимандрита и наместника Иоасафа во епископа на обширную в то время Белгородскую епархию. 1 июня 1748 года благоговейный архимандрит Иоасаф был наречен, а 2 июня того же 1748 года посвящен во епископа Белгородского и Обоянского Псковским и Нарвским архиепископом Симоном Тодорским, при участии многочисленного сонма архиереев. Рукоположение архиандрита Иоасафа во епископа Белгородского было совершено в неделю всех святых, в С.-Петербургском Петро-Павловском соборе, в присутствии Императрицы Елизаветы Петровны и Высочайшей Фамилии. 6 августа 1748 года, в праздник Преображения Господня, новопоставленный святитель Иоасаф прибыл в свой епархиальный город Белгород утром ко времени Божественной литургии. Несмотря на слабое здоровье свое и изнурение далеким путешествием из С.-Петербурга в Белгород, он совершил в этот день Божественную литургию в кафедральном Свято-Троицком соборе. Так начал свое архипастырское служение великий угодник Божий святитель Иаосаф. Исполненный глубочайшего смирения и любви к Богу и ближнему, он с великой ревностью и усердием принялся за бразды архипастырского служения.

Белгородская епархия в то время отличалась крайней бедностью своего населения. Нужно сказать, что с самых первых дней своего служения святитель Иоасаф большое внимание стал уделять вопросу образования. Лишенные средств для содержания в духовных училищах, дети причетников и сирот духовного звания, оставались без образования, а нередко и поступившие в училища, по недостатку средств, оставляли их. Попечительный архипастырь Иоасаф принимал все возможные меры к устранению зла, оказывал помощь нуждающимся и бедным ученика училищ. С целью поднятия умственного и религиозно-нравственного состояния приходского духовенства, преосвященный Иоасаф с первого года вступления на Белгородскую кафедру, несмотря на слабость здоровья, ежегодно совершал обозрение своей обширной епархии и останавливался не в покойных чертогах богачей, а в бедных хижинах крестьян или незатейливых домиках сельских батюшек.

Получая приют в названных жилищах, святитель Иоасаф ночное время посвящал молитве, а утром, по совершении Божественной литургии, наставлял пасомых православно-христианской вере и благочестию. Его можно было видеть то в Белгороде, то в Харькове, то в большом селении, то в захолустной деревушке. Особенно зорко бдительный святитель следил за тем, чтобы пастыри церкви Христовой были преисполнены глубокого благоговения к службам церковным и святыням.

Громадное количество предписаний и циркуляров Св. Иоасафа, как например, запрещение священникам, находившимся в ссоре друг с другом, совершать богослужение прежде, чем они не помирятся между собою, и многое другое, было направлено к искоренению именно того зла, которое не укрывалось от Святительского взора при этих объездах. Наряду с этим высота внутренней жизни Святителя позволяла ему видеть и то, что раскрывается только духовным очам и не замечается другими. Св. Иоасаф получал непосредственные указания от Бога, являя тем великое милосердие и любовь Отца Небесного к людям. Многие распоряжения Св. Иоасафа были сделаны на основании непосредственных указаний Господа. Так, например, запрещение священнослужителям держать у себя на дому Св. Дары под угрозою лишения сана было вызвано следующим случаем: остановясь однажды для ночлега при обозрении епархии в доме приходского священника, в то время отсутствовавшего, Св. Иоасаф никак не мог уснуть от охватившего его необычайного страха. Сон бежал от его глаз, и дабы рассеяться, Святитель начал рассматривать лежащие на полке вместе с домашнею посудою свернутые бумажки. Велик был ужас Святителя, когда он заметил, что в одной из этих свернутых бумажек хранились Св. Дары. Положив святыню пред собою на столе, Св. Иоасаф коленопреклоненно, всю ночь до самой утрени, провел в молитве, отвращая кару небесную на нерадивого пастыря. Но земная кара не избежала нерадивого пастыря. На утро явился священник-хозяин дома, - которого Святитель, несмотря на его объяснения, немедленно лишил священного сана и даже исключил из духовного звания.

В другой раз, при обозрении епархии, Преосвященному Иоасафу пришлось ночевать вблизи города Вольного. Ночью во сне видит он небольшую церковь, в ограде которой стояло дерево ветвистое и зеленое. К этому дереву подошел старик и стал рубить его. Тогда святитель сказал старику: «Оставь, не руби этого дерева», а он отвечал: «всякое древо, не творящее плода-добра, посекаемо бывает и во огонь вметаемо». Пробудившись от сна, святитель спросил у присутствующих там людей, нет ли поблизости какой церкви, похожей на виденную во сне. Ему ответили, что есть в трех верстах отсюда такая церковь. Архипастырь поехал в однодворчатое село по указанной дороге и прибыл к церкви, которая была похожа на виденную во сне. Вошедши в нее, святитель Иоасаф увидел там при служении божественной литургии пьяного приточника, которого тут же лишил приточного звания.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что о небрежном отношении священно- и церковнослужителей к своим обязанностям было предсказываемо архипастырю путем откровений Божиих. Нередко руководимый таинственным предчувствием святитель Иоасаф вскрывал самые сокровенные помышления ближних.

О том, как близок был Св. Иоасаф к Богу, свидетельствует следующий изумительный случай. Вскоре по вступлении своем на Белгородскую кафедру Св. Иоасаф собрал к себе городских и окружных пастырей. В толпе стоявших пред ним Св. Иоасаф заметил одного дряхлого старца-священника, на которого устремил свой испытующей взор. Преподав благословение и отпустив представлявшихся ему пастырей, Святитель задержал подле себя дряхлого старца и, узнав от последнего, что ему уже минуло 130 лет, сказал: «Ты видишь пред собою пастыря, как отца стоящего пред сыном своим, поведай мне, не опорочена ли твоя совесть, каким-либо тяжким грехом, который связывает тебя и не дает умереть... Долговременная жизнь твоя убеждает меня, как архипастыря, очистить душу твою покаянием, примирить тебя с оскорбленными тобою и данною мне властью простить и разрешить самый грех по слову: «аще разрешите на земли, разрешена будет и на небеси.»...

Изумленный старец, не сознававший за собою никаких преступлений, считавший долголетие особою милостью Божией, был настолько ошеломлен словами Святителя, что только и мог повторять: «Не знаю, не помню». Но пристальный взор Святителя, устремленный на него, отеческая ласка и бесконечная любовь, какая светилась в очах Святителя и чувствовалась старцем в каждом движении и каждом слове его, заставили содрогнуться, пробудили в нем старые воспоминания, воскресили в памяти давно забытое прошлое...

Заливаясь слезами, пал старец к ногам Святителя, громко рыдая и рассказал об ужасном случае, имевшем место несколько десятков лет тому назад, в бытность его приходским священником.

Однажды, говорил старец, совершив в своем храме Божественную литургию и собираясь идти домой, он был остановлен посланным от местного помещика, с требованием совершить литургию вторично, какового требования он не мог исполнить в виду того, что храм был однопрестольный. Никакие доводы священника не в состоянии были вразумить ни посланного, ни помещика, и, под угрозою наказания за ослушание, он вернулся в храм и приступил к совершению литургии на том же престоле, на котором только что закончил ее. Но в этот же момент он услышал таинственный и грозный голос: «Остановись, что ты делаешь»...

Содрогнулся священник, но страх ответственности перед помещиком был сильнее страха пред Богом. Оправившись от смущения, он возгласил: «Благословенно Царство...», как вдруг вторично услышал еще более грозное предостережение: «Не дерзай, аще же дерзнешь, проклят будешь»...

В порыве безумия он ответил: «Сам будь проклят» , - и затем продолжал литургисать и окончил службу.

С тех пор прошло уже свыше 70 лет, ветхая церковь разрушилась, а там, где она стояла, теперь чистое поле, еще недавно вспаханное...

С ужасом великим выслушал Св. Иоасаф рассказ дряхлого старца и сказал ему: «Несчастный, что ты сделал... Ты проклял Ангела Божия, Хранителя того места святого... Оба вы связаны проклятием и доныне. Так вот причина долголетия твоего и удрученность телесного слячения»...

После этого Святитель велел немедленно приготовить походную церковь, разыскать то место в поле, где стояла прежняя церковь и вместе со старцем отправился туда, приказав последнему совершить там Божественную литургию. По окончании последней Св. Иоасаф подозвал к себе старца и велел прочитать ему «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...», - затем благословил его, сказав: «Прощаю и разрешаю тебя от всех твоих грехов»... Стоя на коленях пред Святителем, поддерживаемый диаконом, дряхлый старец, примирившись с Ангелом, охранявшим св. престол, и своею совестью, безмолвно, очами полными слез, смотрел на Святителя Иоасафа, протягивая к нему свои старческие изможденные руки.

Кротко и любовно взирал Св. Иоасаф на бедного пастыря, спасенного от гибели и, наклонившись к нему, обнял его... Склонилась глава старца на плечо Святителя и примиренный с собою, прощенный Богом, он испустил последнее дыхание и здесь же, на месте бывшей церкви, Св. Иоасаф повелел совершить и погребение почившего старца и лично отпевал его.

На этом и многих других подобных примерах мы убеждаемся в том, что святитель Иоасаф не только словом, но и делом исполнял Божию заповедь о любви к ближнему. И здесь ревностный архипастырь творил волю Божию «не взирая на лица». Так, однажды управляющий имением князя Бориса Григорьевича Юсупова выгнал самовольно дьячка (Кривенко) села Ясенево из прихода, но заботливый архипастырь Иоасаф повелел возвратить изгнанного несправедливо на прежнее место, угрожая в противном случае запечатанием церкви. За несправедливо нанесенную дьячку обиду святитель требовал от владельца имения непременного и полного удовлетворения пострадавшему. И это лишь один из очень многих случаев, когда святитель Иоасаф, не имея даже тени лицеприятия, защищал своих пасомых от неправедных людей.

Другой раз Св. Иоасаф получил во сне указание о небрежном отношении к иконе Матери Божией, допущенном в одном из храмов его епархии. При входе в одну из осматриваемых церквей, виделось Св. Иоасафу во сне, Святитель заметил в притворе кучу сора и стоящую там в углу икону Божией Матери с необычайным сиянием, озарявшим Пречистый Лик Богоматери. Изумленный видением, Святитель приблизился к иконе и услышал голос: «смотри, что сделали с иконою Моею служители храма сего! Сей образ Мой предназначен быть источником, благодати для веси сей и всей страны, а они повергли его во сор!»

Крайне смущенный этим сновидением, Св. Иоасаф, при обозрении церквей, подробно осматривал их как снаружи, так и изнутри, отыскивая церковь, явленную ему Господом во сне. Наконец, прибыв в г. Изюм, Святитель посетил Вознесенскую церковь в предместье города «Замостье». Глубокое волнение охватило Святителя при виде этой церкви: он узнал Ее... Встреченный духовенством и, войдя в притвор, Святитель с изумлением остановился и стал всматриваться в большую икону Богоматери, стоявшую в углу притвора и служившую как бы перегородкою, за которою ссыпали уголь для кадила... Долго стоял Святитель пред иконою, и глаза, полные слез, долго смотрели на Пречистый Лик Царицы Небесной, тогда как уста шептали святые слова молитвы... Долго, с волнением, тревогою и крайним беспокойством взирало духовенство на своего святого и строгого архипастыря, не постигая, почему Святитель оставался в притворе вместо того, чтобы идти внутрь храма.

Объятые трепетом и страхом стояли пред ним священнослужители в предчувствии чего-то страшного.

Осенив себя крестным знамением, пал Святитель Иоасаф пред иконою на колени и, заливаясь слезами, громко сказал: «Владычица Небесная, прости небрежность Твоих служителей, не ведают бо, что творят!» - Потом, сделав благочинному строгое замечание за небрежное отношение к святыне, Святитель Иоасаф приказал немедленно поставить икону на подобающее ей место в храме, сказав: «В сем образе преизобилует особая благодать Божия, в нем Пресвятая Владычица являет особенное значение Своего заступничества для веси сей и всей страны».

Св. Иоасаф, пробыв в Изюме более трех дней, ежедневно утром и вечером приходил молиться в Вознесенскую церковь. От этой иконы, именуемой Песчанской иконою Матери Божией, и доныне совершаются знамения благодати Божией.

От образа подвигов архипастырского служения приснопамятного святителя Иоасафа, перенесемся мыслью к подвигам личной жизни его. Внутреннее делание архипастыря Иоасафа, начавшееся в годы юности в Киево-Межигорском монастыре и продолжавшееся затем на всех степенях служения его до знаменательной кончины его, стяжало ему великое сокровище духа. Святитель Иоасаф, при содействии благодати Божией «всегда немощная врачующей и оскудевающая восполняющей», совместил с самоотверженным служением благу и спасению ближних, строго иноческое, подвижническое служение Богу. Обремененный немощами телесными, святитель не покидает строго аскетического образа жизни, а наоборот, восходит от силы в силу в отношении развития своей внутренней жизни и служит яркой путеводной звездой для развития духовной жизни братии. Вся жизнь его была непрестанным служением Богу, непрестанным хождением пред Ним. Спасительное учение Христа было его родной стихией.

Отражением аскетического духа, которым проникнута жизнь святителя Иоасафа, служил и внешний его вид, и все стороны его жизни. Приснопамятный святитель Иоасаф «имел вид постнический, облик несколько строгий, с выражением вдумчивой кротости, седые волосы и седую небольшую бороду». Строгий к другим, святитель был еще строже к себе. В домашней жизни он соблюдал строгую простоту и скромность иноческую; к келейным служителям он был также строг, но эта строгость его не лишена была кроткой мягкости - он был прост и питал ко всякому самое близкое расположение и теплое участие. Строгость св. Иоасафа была выражением нравственной чистоты и строго аскетического настроения, проникавшего всю его жизнь. Так говорит об этом один из ревностных почитателей святителя Иоасафа князь Н.Д. Жевахов: «Жизнь святителя была непрестанной борьбой с мягкотелостью и теплохладностью, и эта борьба поражала своей смелостью и размахами. Святитель не смешивал христианского милосердия с сентиментальностью; не заботился о том, что скажет свет, как будут относиться к нему лично; не покупал популярности и любви к себе ценою измены долгу и правде. Он был чист и безупречен и ничего не должен был миру и, кроме Бога, никого не боялся. В этом был источник его прямолинейности и строгости ». (Князь Н.Д. Жевахов, «Воспоминания», т. 1, стр. 22).

Обладавший молитвенной настроенностью, которая доходила до пределов созерцания, блаженный архипастырь с обильными слезами совершал бескровное жертвоприношение. При бое часов святитель произносил молитву, которую сам составил и которая стала называться молитвой святителя Иоасафа Белгородского. «Буди благословен день и час, в оньже Господь мой Иисус Христос мене ради родился, распятие претерпе и смертию пострада. О, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, в час смерти моея прими дух раба Твоего, во странствии суща, молитвами пречистыя Матере и всех святых Твоих, яко благословен еси во веки веков. Аминь» .

Имея безграничное милосердие и незнающую пределов любовь к ближнему, Святитель Иоасаф особенно отличался делами милосердия и благотворительности бедным и неимущим. Так, пред великими христианскими праздниками, он имел обыкновение посылать преданного себе келейника в жилища бедности, к лицам, известным ему крайней нищетой с подаянием (денег и одежды). Этому келейнику дана была заповедь - положив дар у окна или порога дома, три раза стукнуть в стену, для привлечения внимания хозяев, и поспешно удалиться.

Однажды перед праздником Рождества Христова келейник святителя заболел, и движимый сострадательным своим сердцем св. Иоасаф, пользуясь темнотою декабрьской ночи, оделся сам в простонародную одежду и, запасшись предметами подаяния, дождался, когда привратник архиерейского дома отлучился от своего поста, прошел незаметно в калитку ворот, и отправился к жилищам бедности и нищеты. Совершив свое святое шествие и расточив всю милостыню, поздним часом возвратился святитель к воротам архиерейского дома. При них в это время стоял привратник, и увидев входившего в калитку святителя, он окликнул его. Не желая быть узнанным по голосу, преосвященный не ответил на оклик сторожа, чем и возбудил его подозрение. В темноте захватил его сторож под сводами храма и, заметив его простонародную одежду, начал допрашивать его кто он и откуда. Святитель молчал, стараясь высвободиться из рук, но сторож, видя усилие его уйти без ответа, нанес ему несколько сильных ударов по спине. В этот момент привратник увидел лицо святителя, и узнав его, пришел в большой испуг. На следующий день, рано утром, св. Иоасаф позвал привратника в свои покои. Придя к святителю, испуганный привратник со страхом ожидал наказания. Каково же было его удивление, когда вдруг святитель Иоасаф стал щедро его угощать, наградив деньгами и одеждою за бдительность и с миром отпустил домой.

Все дела милосердия св. Иоасаф старался творить так, «чтобы левая рука не знала, что делает правая» (Мф. 6,3). Но Господь иногда открывал людям их тайного благодетеля. Однажды келейник по поручению Владыки, купив на базаре дрова, приказал извозчику отвезти их во двор бедной семьи, но не говорить, от кого они присланы. Хозяйка дома, вдова с тремя малолетними детьми, хотела было узнать у извозчика, кто прислал дрова, но, подняв глаза вверх, увидела в воздухе «в сиянии» святителя Иоасафа.

Св. Иоасаф - строгий подвижник, проведший в течении 30 лет свой дух через искус трудных подвигов иноческого делания и непрестанно ведший свой разум по пути заповедей Господних, удостоился получить от Господа дар духовного видения и прозрения. Так, однажды пред Троицыным днем, крестьяне хутора Угрюма прибыли к святителю Иоасафу просить благословения и молитв о ниспослании дождя, потому что стояла сильная засуха и червь подтачивал хлеб. Выслушав их просьбу, святитель обратился к стоявшему тут же своему кучеру и приказал ему к завтрашнему дню приготовить сани для поездки в указанное место. Услышав такое приказание, отданное в знойный день летом, когда стояла необычайная засуха, крестьяне недоумевая переглядывались между собой. Заметив это недоумение, святитель еще раз твердо и определенно повторил свое приказание, подчеркнув, что к завтрашнему дню должны быть приготовлены именно сани. К утру выпал обильный снег, от таяния которого образовавшаяся влага поддержала урожай, согнав с полей червя.

Незадолго до своей кончины св. Иоасаф, с благословения Святейшего Синода, отправился в Киевскую епархию и в родной город Прилуки, для свидания с родителями. Прощаясь со своей Белгородской паствой, он сказал, что они уже более не увидят его живым, просил у всех прощения и в свою очередь сам всем простил и благословил. Свидание св.Иоасафа с родителями было весьма трогательным. Почтенный старец-отец святителя, преисполненный радости, по случаю свидания с сыном-архиереем, хотел земным поклоном воздать должную честь сыну и вместе с тем признавал нужным соблюсти прерогативы, которые приличествуют отцу. Для осуществления этой цели отец святителя, встретивший сына своего при выходе его из кареты, нарочно уронил свою трость и, поднимая ее, поклонился до земли проходящему в это время святителю. Заметив такое действие родителя, святитель со слезами наклонился к ногам его и поспешил поднять трость отца. В этом родственном объятии встретились и облобызались почтительность сына к отцу и благоговейное уважение отца к сыну.

Посетив свое родное гнездо, св. Иоасаф в середине сентября 1754 года отправился обратно в богоспасаемый град Белгород. Но по предсказанию святителя, Белгород ему не суждено было больше увидеть живым. Остановившись в селе Грайворон, где была его архиерейская вотчина, св. Иоасаф тяжело заболел. Проведя более двух месяцев на одре болезни, Святитель приготовил себя к отшествию в вечную жизнь елеосвящением, исповедью и причастием Св. Тайн Господних и 10 декабря 1754 года в 5-м часу пополудни, тихо предал дух свой Богу, прожив 49 лет, 3 месяца и 2 дня.

В час блаженной кончины св. Иоасафа игумен Хотмыжского монастыря Исаия, во время послеобеденного отдыха видел следующее знаменательное сновидение. Виделось игумену, будто он находился у архипастыря Иоасафа в Белгороде, причем святитель, стоя у окна, указывал ему на восток и на ярко восходившее солнце, сиявшее ослепительным светом, и сказал: «Как сие солнце ясно, так светло я предстал в сей час престолу Божию». Пробудившись от сна, игумен заметил час видения и без промедления отправил послушника в Грайворон узнать о здоровье святителя. Вскоре послушник доставил ему весть о том, что архипастырь Иоасаф отошел в блаженную вечность в момент явления его игумену.

Тихо в Бозе скончавшегося св. Иоасафа облекли в голубой парчовый саккос, в омофор розовой парчи и в подризник из красной материи. На голову его была возложена митра (зеленого бархата) с жемчужным украшением. 15 декабря после заупокойной литургии в домашней церкви грайворонского архиерейского дома, тело почившего св. Иоасафа было отправлено в г. Белгород для погребения. Два с половиной месяца после блаженной кончины св. Иоасафа честное тело его во гробе стояло открыто в Свято-Троицком соборе, не предаваясь тлению и не теряя обычного цвета и вида. В этом нетлении многие из верующих в Триединого Бога видели знамение благодати Божией, почивающей на святителе. Тело почившего архипастыря оставалось непогребенным по 28 февраля 1755 года, потому что назначенный святейшим Синодом для совершения погребения честного тела св. Иоасафа Переяславский и Борисопольский преосвященный Иоанн Козлович был задержан разлитием рек.

Тихо почивший в Бозе святитель, в одну ночь явился во сне наместнику кафедрального собора Матфею Млодзинскому, секретарю духовной консистории Ивану Данилевскому и прибывшему из Полтавы родному брату своему Андрею Андреевичу Горленко, и высказал свое сожаление о том, что Козлович медлит с его погребением. Лишь 28 февраля 1755 года в сослужении многочисленного сонма пастырей церкви Божией, гроб с телом архипастыря-подвижника Иоасафа был поставлен в склепе (в юго-западной части Белгородского Свято-Троицкого собора), который был сооружен по повелению почившего святителя.

Спустя 2 года по погребении св. Иоасафа некоторые из духовных чинов кафедрального собора, зная святую жизнь архипастыря, тайно пошли в его усыпальницу и открыли гроб. При этом не только тело святителя было нетленным во всех своих составах, но и к самым одеждам его, покрову и самому гробу не коснулось даже малейшее тление, хотя и чувствовалась достаточная сырость в воздухе при открытии склепа. Слух об этом вскоре распространился повсюду, и стал привлекать ко гробу святителя многих недужных, которые по совершении панихид о преставившемся святителе допускаемы были к нетленным мощам его, и по вере своей получали исцеления.

В небольшом городке в Полтавской губернии в сентябре 1705 года, в день Рождества Пресвятой Богородицы во время совершения Божественной литургии, в семье Андрея Дмитриевича и Марии Даниловны Горленко, родился младенец-первенец. Родители были очень рады рождению сына, наследника и продолжателя их дворянского и православного рода. Наречённый во Святом Крещении именем Иоакима, родителя Пресвятой Богородицы, память которого ежегодно празднуется святой Православной церковью 9 сентября, младенец Иоаким (впоследствии святитель Иоасаф) всегда находился под особым покровительством Пречистой Владычицы.

Но не суждено было сбыться воле родителей Иоакима о том, чтобы их первенец стал и наследником их богатых дворянских имений. Господь готовил своему избраннику иной путь, путь иноческой жизни, путь пастырского служения Его Святой Православной Церкви. Ещё в годы отрочества Иоакима Милосердный Господь возвестил Свою Святую волю о его будущем в чудесном видении, которое было явлено отцу Иоакима Андрею Димитриевичу.

Видение Божией Матери и ангелов отцу будущего святителя, Андрею Горленко

Однажды вечером он сидел на крыльце своего дома и вдруг, при заходе солнца, увидел стоявшую за горизонтом на воздухе Божию Матерь с Ангелом и у ног Их сына своего Иоакима, стоявшего на коленях и приносящего Божией Матери молитвы. Потом он услышал слова Пресвятой Богородицы: "Довлеет Мне молитва твоя", и в этот момент слетел Ангел Господень и облачил Иоакима в архиерейскую мантию. Поражённый дивным и знаменательным видением, отец Иоакима принял дерзновение сказать: "Нам-же, родителям, Пречистая Богоматерь, что оставляешь?" Ответа от Пречистой Девы Марии на вопрос родителя Иоакима не последовало, и явление окончилось. Желание Андрея Димитриевича пересказать своей супруге виденное не осуществилось - проходя несколько комнат своего дома, он забыл виденное и как ни старался вспомнить явление, не мог постигнуть этого до самой кончины своего сына Иоакима. Так Господь предсказал то, что сбылось в своё время, и великий угодник Божий - святитель Иоасаф, с самых ранних лет стал на этот Божий путь - на путь любви Христовой, любви, которая впоследствии изливалась из его сердца на всех людей.

На восьмом году жизни Иоаким был отправлен в Киевскую Академиюдля изучения наук и в особенности словесных. Благочестивый склад полумонашеской жизни в академии, обилие святынь в городе Киеве - матери городов Русских и особенно знакомство с иноками-подвижниками Киево-Печерскими - все это способствовало тому, что уже на 11-Ом году своей жизни Иоаким Горленко возлюбил монашество, на 16-Ом году жизни,ко времени окончания школьного образования, в нем утвердилось намерение быть монахом и всецело овладело его волею, а на 18-Ом году в Иоакиме окончательно созрела и утвердилась мысль об отречении от мира и принятии иночества.

В скором времени Иоаким оставил академию и удалился в пустынный и отличавшийся строго-подвижнической жизнью Киево-Межигорский Спасовал-Преображенский монастырь, в котором и предался всецело монастырскому послушанию - подготовительной ступени к принятию монашества. Здесь Иоаким любил уединяться для молитвы в пещеру одной горы. Ревность молодого послушника к молитвенным подвигам, умерщвлению плоти и покорении её духу доходила в это время до того, что он в продолжении искуса не вкушал даже варенной пищи, довольствуясь самой скудное, суровою пищею.

После 2-х годичного испытания подвижник Иоаким Горленко на 21 году жизни, 27 октября 1725 года принял рясофор и наречён был в иночестве Илларионом. 21 ноября, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. 1727 года 22-х летний Илларион, по отречении от всего мирского, великое пострижение в мантию с именем Иоасаф. В следующем году 6 января 1728 года, инок Иоасафбыл посвящён в сан иеродиакона.

Спустя год, иеродиакон Иоасаф был определён учителем низшего класса Киевской академии. Три года продолжалось его послушание учителем.

В 1732 году Киевскую академию посетил вновь назначенный архиепископ Рафаил Заборовский. Иеродиакон Иоасаф приветствовал его стихотворной речью. Архипастырь заметил в Иоасафе Горленко высокие духовные дарования, приблизил его к себе и 13 сентября 1734 года назначил экзаменатором при Киевской кафедре, а 8 ноября того же 1734 года, на 30 году жизни, посвятил иеродиакона Иоасафа в иеромонаха.

Будущий святитель Иоасаф начинает трудиться на ниве пастырского служения. Сначала в Киево-братском монастыре, а потом в Киево-Софийском кафедральном соборе. Архиепископ Рафаил, видя ревность и трудолюбие молодого пастыря, благословляет его (в 1737 году) на службу в довольно населенный Лубенско-Мгарский Преображенский монастырь игуменом обители. Здесь молодой игумен явил себя трудолюбивым, справедливым, любвеобильным и весьма заботливым управителем Лубенской обители. В продолжении управления Лубенской обителью, как в предыдущее, так и в последующее время, игумен Иоасаф вёл строго подвижническую жизнь. Будущему святителю в то время много пришлось поработать над восстановлением разрушенного хозяйства обители. Для возобновления главного монастырского храма и прочих зданий не было никаких средств и в 1742 году игумен отправляется в Санкт-Петербург за сбором пожертвований на храм Божий. В Санкт-Петербурге игумен Иоасаф удостоился Высочайшего внимания Императрицы Елизаветы Петровны. Благочестивая Государыня, любившее церковное благолепие и усердно посещавшая храмы и монастыри, милостиво приняла просителя и приказала выдать ему на сооружение храма 2000 рублей. К числу причин, расположивших Государыню к пожертвованию на сооружение храма в Лубенской обители, нужно отнести трогательное и очень назидательное слово игумена Иоасафа о любви к Богу.

16 августа 1744 года по прямому указанию Императрицы Елизаветы Петровны был возведён в сан архимандрита и через некоторое время он был вызван в Москву, где 29 января 1745 года архимандрит Иоасаф был назначен наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, с оставлением за ним настоятельство в Лубенском монастыре.

За время служения в Лавре архимандрит Иоасаф явил себя весьма ревностным и полезным соработником её настоятеля священно-архимандрита Лавры и архиепископа Арсения Могилянского. Испытывая телесные болезни, происходящие от чрезмерно строгой аскетической жизни, но не оскудевая духом, архимандрит Иоасаф с отменным усердием совершал здесь укрощение духовного своеволия, углублялся в постоянное служение Богу, восходил от силы в силу в личном подвиге, внутренней духовной борьбе и весьма много трудился на пользу вверенных ему святых обителей.

Но не долгим было служение архимандрита Иоасафа в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. 15 марта 1748 года состоялось высочайшее повеление о назначение архимандрита и наместника Иоасафа во епископа на Белгородскую епархию. 2 июня того же 1748 года благоговейный архимандрит Иоасаф был посвящён во епископа Белгородского и Обоянского. Рукоположение архимандрита Иоасафа было совершено в неделю всех святых, в Саект-Петербургском Пето-Павловском соборе, в присутствии Императрицы Елизаветы Петровны и Высочайшей фамилии.

6 августа 1748 года в праздник Преображения, новопоставленный святитель Иоасаф прибыл в свой епархиальный город Белгород утром ко времени Божественной литургии. Несмотря на слабое здоровье своё и изнурение далеким путешествием из Санкт-Петербурга в Белгоро, он совершил в этот день Божественную литургию в кафедральном Свято-Троицком соборе.

Так начал своё архипастырское служение великий угодник Божий святитель Иоасаф. Исполненный глубочайшего смирения и любви к Богу и ближнему, он с великой ревностью и усердием принялся за бразды архипастырского служения. С целью поднятия образовательного и религиозно-нравственного состояния приходского духовенства, преосвященный Иоасаф с первого года вступления на Белгородскую кафедру, несмотря на слабость здоровья, ежегодно совершал обозрение своей обширной епархии и останавливался не в покойных чертогах богачей, а в бедных хижинах крестьян или незатейливых домиках сельских батюшек. Получая приют в названных жилищах, святитель Иоасаф ночное время посвящал молитве, а утром, по совершении Божественной литургии, наставлял пасомых православно-христианской Вере и благочестию.

Его можно было видеть то в Белгороде, то в Харькове, то в большом селении, то в захолустной деревушке. Особенно зорко бдительный святитель следил за тем, чтобы пастыри церкви Христовой были преисполнены глубокогоблагоговения к службам церковным и святыням.

Нередко руководимый таинственным предчувствием святитель Иоасаф вскрывал самые сокровенные помышления ближних. Однажды святитель собрал к себе в свой архиерейский дом священников от всех Белгородских и окрестных церквей. Между пастырями был один 130-летний старец-священник, на которого святитель Иоасаф и обратил своё внимание. Долгая жизнь, преклонная старость и согбенность старца возбудили Святителя к дальнейшемуисследованию его жизни. Любвеобильный и кроткий архипастырь Иоасаф побуждал старца-священника раскрыть пред ним совесть свою, принести покаяние во грехах. Старец-священник рассказал как в бытность священником в селе N в один какой-то праздниксовершил раннюю Божественную литургию, опасаясь строгого телесного наказания от своевластного сурового помещика, он отслужил для него и позднюю (вторую) Божественную литургию, не смотря на то, что после проскомидия невидимый голос неизвестно откуда и от кого происходящий, говорил ему: "остановись, что ты делаешь?" Не дерзай, если же дерзнёшь, проклят ты будешь". "Я, - говорил святителю Иоасафу священник, - не рассудил и дерзновенно ответил: " ты будь проклят" и продолжал как следует совершать по чиноположению. Святитель от такого объяснения содрогнулся и сказал: "Что ты сделал? Ты проклял ангела Божия, хранителя того места, оба вы связаны проклятием и доныне. Вот причина долголетия твоего". Ничего не сказал более тогда святитель, а оставив иерея на несколько дней у себя, приказал отыскать ему походную церковь. Рано утром преосвященный Иоасаф отправился с походной церковью за Белгород, где находилась ранее упраздненная деревянная церковь. Преосвященный повелел иерею-старцу совершить проскомидия, а по окончании последней, начать и Божественную литургию. Во время совершения литургии святитель стоял в алтаре на правой стороне. По окончании литургии, святитель подозвал старца-священника и повелел читать "ныне отпущаеши раба твоего Владыко..." все до конца. По прочтении этой молитвы, архипастырь, благословляя старца-священника, сказал: " прощаю и разрешаю тебя от всех твоих грехов". Примиренный молитвами Святителя с Богом, ангелом, охранявшим святый престол, и своею совестью, старец-священник в полном облачении стал слабеть и, опустившись под престолом, на котором только что принёс умилостивительную Жертву, предал дух свой Богу.

В 1754 году, когда святитель приехал в село Замостье (ныне город в Харьковской области), в притворе местной церкви он обратил внимание на стоявшую в углу икону Богоматери, около которой были ссыпаны уголь и мусор. Владыка остановился и долго с благоговением смотрел на икону, потом, осенив себя крестным знамением, пал пред образом на колени и воскликнул: "Царица НеБедная! Прости небрежность Твоих служителей, не видят бо, что творят". "В образе сём, - сказал владыкасопровождавшему его благочинному, - преизобилует благодать Божия; в нем Пресвятая Владычица являет особое знамение Своего заступничества для этого села и всей страны". Святитель вошёл в храм и указал место для образа Пресвятой Богородицы позади левого клироса и велел его поставить вместо находившихся там обветшавших икон. С того времени и началось прославление иконы, именуемой по всему югу России "Песчанской". Сооружение храма для неё на Песках и перенесение её в новый храм, предвиденное святителем, состоялось только в 1826 году.

Имея безграничное милосердие и незнавшую пределов любовь к ближнему, Святитель Иоасаф особенно отличался делами милосердия благотворительности бедным и неимущим. Так, пред великими христианскими праздниками, он имел обыкновение посылать преданного себе келейника в жилища бедности, к лицам, известным ему крайней нищетой с пдаянием (денег и одежды).

Все дела милосердия св. Иоасаф старался творить так, "чтобы левая рука не знала, что делает правая"(Мф.6,3). Но Господь иногда открывал людям их тайного благодетеля. Однажды келейник по поручению владыки купив на базаре дрова, приказал извозчику отвезти их во двор бедной семьи, но не говорить от кого они присланы. Хозяйка дома, вдова с тремя малолетними детьми, хотела было узнать у извозчика, кто прислал дрова, но, подняв глаза вверх, увидела в воздухе "всиянии" святителя Иоасафа.

Всю жизнь св. Иоасафа его была непрестанным служением Богу, непрестанным хождением пред Ним. Спасительное учение Христа было его родной стихией. Отражением аскетического духа, которым проникнута жизнь святителя Иоасафа, служил и внешний его вид, и все стороны его жизни. Приснопамятный святитель Иоасаф "имел вид постнический, облик несколько строгий, с выражением вдумчивой кротости, седые волосы и седую небольшую бороду". Строгий к другим, святитель был ещё строже к себе. В домашней жизни он соблюдал строгую простоту и скромность иноческую. Строгость св. Иоасафа была выражением нравственной чистоты и строго аскетического настроения, проникавшего всю его жизнь.

Обладавший молитвенной настроенностью, которая доходила до пределов созерцания, блаженный архипастырь с обильными слезами совершал бескровное жертвоприношение. При бое часов святитель произносил молитву, которую сам составил и стала называться молитвой святителя Иоасафа Белгородского. "Буди благословен день и час, в ноже Господь мой Исус Христос мене ради родился, распятие претерпе и смертью пострада. О, Господи Исусе Христе, Сыне Божий, в час смерти моей прими дух раба Твоего, во странствии суша, молитвами Пречистая Матёрей и всех святых Твои яко благословен во веки веков. Аминь.

Незадолго до своей кончины св. Иоасаф отправился в Киевскую епархию и в родной Прилуки, для свидания с родителями. Прощаясь со своей Белгородской паствой, он сказал, что они уже более не увидят его живым, просил у всех прощения и в свою очередь сам всем простил и благословил.

Свидание св. Иоасафа с родителями было весьма трогательным. Почтенный старец-отец святителя, преисполненный радости, по случаю свидания с сыном-архиереем, хотел земным поклоном воздать должную честь сыну и вместе с тем признавал нужным соблюсти прерогативы, которые приличествуют отцу. Для осуществления этой цели отец святителя, встретивший сына своего при выходе из его кареты, нарочно уронил свою трость и, поднимая её, поклонился до земли проходящему в это время святителю. Заметив такое действие родителя, святитель со слезами наклонился к ногам его и поспешил поднять трость отца. В этом родственном объятии встретились и облобызались почтительность сына к отцу и благоговейное уважение отца к сыну.

Посетив своё родное гнездо, св. Иоасаф в середине сентября 1754 года отправился обратно в Белгород. Но по предсказанию святителя, Белгород ему не суждено было больше увидеть живым. Остановившись в селе Грайворон, где была его архиерейская вотчина, св. Иоасаф тяжело заболел и проведя более двух месяцев на одре болезни, приобщившись святыми Тайнами: покаяния, причащения, и соборования, 10 декабря 1754 года в 5-м часу пополудни, тихо предал дух свой Богу, прожив 49 лет, 3 месяца и 2 дня.

В час блаженной кончины св. Иоасафа игумен Хотмыжского монастыря Исаия, во время послеобеденного отдыха видел следующее знаменательное сновидение. Будто он находился у архипастыря Иоасафа в Белгороде, причём святитель, стоя у окна, указывая ему на восток и на ярко восходившее солнце ясно, так светло я предстал в сей час престолу Божию". 15 декабря после заупокойной литургии в домашней церкви грайвороновского архиерейского дома, тело почившего св. Иоасафа было отправлено в город Белгород для погребения.

Два с половиной месяца после блаженной кончины св. Иоасафа честное тело его во гробе стояло открыто в Свято-Троицком соборе, не предаваясь тлению и не теряя обычного цвета и вида. В этом нетлении многие из верующих в Триединого Бога видели знамение благодати Божией, почивающей на святителе. Тело почившего архипастыря оставалось непогребенным до конца февраля 1755 года, потому что назначенный святейшим Синодом для совершения погребения честного тела св. Иоасафа Переяславский и Борисопольский преосвященный Иоанн Козлович был задержан разлитием рек.

Иоасафа было видение и одному игумену Исайи, управлявшему Хотьмыжским монастырем, который видел святителя стоявшим у окна и смотревшим на солнце. При этом святитель сказал: «Как ясно это солнце, так я светло предстал престолу Божию».

Так богоугодная жизнь святых угодников объединяет всех узами любви Христовой. И по смерти их не расторгаются эти узы.Иоасафа было видение и одному игумену Исайи, управлявшему Хотьмыжским монастырем, который видел святителя стоявшим у окна и смотревшим на солнце. При этом святитель сказал: «Как ясно это солнце, так я светло предстал престолу Божию».

Почившего святителя облекли в архиерейские одежды.

И когда переносили Белгородского владыку из Грайворона в Белгород, большая толпа бедняков следовала со слезами за его гробом. Эти слезы и показали, кому был особенно дорог почивший. Очевидно, за гробом его следовали все те, кому тайно благотворил он.

После святителя осталось лишь несколько рублей. Он не стяжал себе сокровищ. Хотя он и жил на земле, но все его помыслы были на небе.

Два с половиной месяца тело святителя оставалось непогребенным, так как назначенный для его погребения архиерей был задержан весенним половодьем. И за это время тела святителя не коснулось тление.

Почил в Боге святитель… Но смерть праведника - отрада для живущих на земле, потому что праведник и за пределами гроба не забывает живых.

Не забыл и святитель земных странников.

Как при жизни своей он особенно жалел матерей с детьми, так и по смерти он не оставляет их без своего благодатного заступления. Матери чувствуют это и в скорбях своих о детях прибегают к святителю.

И сколько дивных знамений Божественной помощи детям явлено по молитве святителя! Так, например, в 1880 году у мощей святителя Иоасафа получила исцеление слабоумная девочка Ксения Фоменко. Упав однажды в воду, эта девочка перестала говорить, ноги ее ослабли; рот был у нее перекошен и из него постоянно текла слюна. Мать привела ее к гробнице святителя Божия. И после трех панихид девочка совершенно исцелилась.

Один дворянин Н. И. Дмитриев рассказывает, что лет 15 - 16 назад его четырехлетняя дочь Ольга, всегда хилая, золотушная, заболела скарлатиной. Врачи приговорили ее к смерти. Но отец слезно молился у гробницы святителя или о даровании ей скорой смерти или выздоровления. И по молитве святителя Иоасафа девочка скоро встала с постели.

Купец из города Курска Дулеев рассказывает, как он, болевший с детства и ходивший на костылях, получил полное исцеление после того, как помолился у гробницы Белгородского святителя.

Жена обер-кондуктора Южных ж. д. Торопова, жившая в Обояни и потом в Белгороде, сообщила о том, как ее семилетний мальчик, не говоривший от рождения, у гробницы святителя Иоасафа получил способность говорить. Теперь этому мальчику 17 лет и он хорошо учится в Белгородском училище.

Помогал и помогает святитель не только детям, но и всем верующим. Так о святителе Иоасафе известно, что он помог одному своему отдаленному потомку освободиться от японского плена. Призвав на помощь святителя Иоасафа, русский офицер ускользнул от вражеских пуль.

И можно было бы написать большую книгу о чудесах святителя.

Совершились эти чудесные знамения до открытия нетленных мощей святителя Иоасафа. Совершаются они и теперь. Так, один очевидец рассказывает, что 6 сентября 1911 года, т.е. на 3-й день после открытия мощей святителя Иоасафа, богомольцы, собравшиеся в Белгороде, с умилением смотрели на одного крестьянина, Павла Павлюченко, который ходил среди толпы и повторял: вижу свет, вижу свет.

Оказалось, что этот крестьянин был слеп с шестилетнего возраста. И теперь он прозрел.

Сердобольные богомольцы вздумали, было, подавать милостыню прозревшему. Но он говорил: «Не надо, не надо… я свет увидел…»

Здесь же получил исцеление глухонемой от рождения мальчик. Приложившись к мощам святителя, он стал говорить и слышать.

И тысячи богомольцев видели совершающиеся в Белгороде чудеса.

Не напрасно же православно-русский народ издавна чтил святителя Иоасафа, как дивный родник божественной благодати.

И несмотря на то, что со дня кончины святителя прошло более полутораста лет, православная Русь не забыла святого архиерея.

Вместе с народом чтили святителя Иоасафа и русские цари благоверные. Так, у гробницы его были Императоры: Александр I Благословенный, Императрица Елизавета Алексеевна (в 1825 г.), Император Николай I и ныне царствующий Император Николай П.

На торжестве открытия мощей, которое было совершено бывшим Московским, ныне Петроградским, архипастырем, митрополитом Владимиром, была благоверная Великая Княгиня Елизавета Федоровна и Великий Князь Константин Константинович.

Так богоугодная жизнь святых угодников объединяет всех узами любви Христовой. И по смерти их не расторгаются эти узы.

Два с половиной месяца после блаженной кончины св. Иоасафа честное uuu