Святитель игнатий брянчанинов биография. Святитель Игнатий Брянчанинов: афоризмы. На Кавказской кафедре

М.А. Лаврентьев окончил Казанский университет в 1922 г. Он принадлежал к плеяде учеников академика Н.Н. Лузина, составившей в 30-40-х гг. ядро московской математической школы...

Михаил Алексеевич Лаврентьев родился 6 (19) ноября 1900 г. в Казани в семье профессора Казанского университета.

М.А. Лаврентьев окончил Казанский университет в 1922 г. Он принадлежал к плеяде учеников академика Н.Н. Лузина, составившей в 30-40-х гг. ядро московской математической школы (П.С. Александров, Н.К. Бари, Л.В. Келдыш, А.Н. Колмогоров, Л.А. Люстерник, Д.Е. Меньшов, П.С. Новиков и др.).

В 1931-1939 гг. М.А. Лаврентьев преподавал в Московском университете. С 1934 по 1939 гг. работал в Математическом институте АН СССР им. В.А. Стеклова.

В 1934 г. М.А. Лаврентьев получил ученую степень доктора технических наук, а в 1935 г. - доктора физико-математических наук.

Работы М.А. Лаврентьева в 30-40-х гг. были связаны с развитием теории функций. Совместно с М.В. Келдышем он исследовал задачи Дирихле, Неймана, Карлемана, предложил подходы к теории конформных отображений. М.А. Лаврентьев доказал теорему существования решений уравнений Навье-Стокса в гидромеханике.

Фундаментальный доклад о теории квазиконформных отображений был сделан М.А. Лаврентьевым на Третьем всесоюзном математическом съезде в 1956 г.

Монографии М.А. Лаврентьева "Методы теории функций комплексного переменного" (совместно с Б.В. Шабатом) и "Основы вариационного исчисления" (совместно с Л.А. Люстерником) выдержали по несколько изданий и стали классическими в этой области математики.

В 1939-1949 гг. М.А. Лаврентьев возглавлял Институт математики АН Украины. В 1939 г. он был избран действительным членом АН Украины, а в 1946 г. - действительным членом АН СССР по Отделению физико-математических наук (математика). В 1946 и в 1949 гг. М.А. Лаврентьев удостаивался Государственной (в то время Сталинской) премии СССР.

С самого начала работ по созданию отечественных ЭВМ М.А. Лаврентьев проявлял к ним серьезный интерес. "Возможно к окончательному решению заняться разработкой цифровой ЭВМ С.А. Лебедева подтолкнул М.А. Лаврентьев, - пишет Б.Н. Малиновский в книге "История вычислительной техники в лицах. - Такое мнение высказывали В.М. Глушков, С.Г. Крейн (запрограммировавший совместно с С. Авраменко первую задачу для МЭСМ) и О.А. Богомолец". М.А. Лаврентьев активно участвовал в обсуждении основ построения МЭСМ на семинаре, организованном С.А. Лебедевым в 1949 г., вместе с другими математиками киевской школы Б.В. Гнеденко, А.Ю. Ишлинским, А.А. Харкевичем. В конце 1951 г. М.А. Лаврентьев принимал участие в работе комиссии АН СССР под руководством М.В. Келдыша, проводившей испытания МЭСМ и приемку ее в эксплуатацию.

В 1949 г., зная о разработке МЭСМ, начатой в Киеве С.А. Лебедевым, и обеспокоенный тем, что в СССР не придается должного значения созданию ЭВМ для решения научных задач, М.А. Лаврентьев написал письмо на имя И.В. Сталина. Результат оказался неожиданным для самого М.А. Лаврентьева. В начале 1950 г. он был назначен директором Института точной механики и вычислительной техники АН СССР (ИТМ и ВТ), перед которым поставили задачу создания быстродействующей электронной счетной машины (БЭСМ). Для ее разработки М.А. Лаврентьев пригласил С.А. Лебедева, еще жившего в Киеве, на должность заведующего лабораторией ИТМ и ВТ (по совместительству).

В постановлении Правительства СССР, определявшем разработку двух ЭВМ в СССР, ответственными были названы: от Академии наук СССР - М.А. Лаврентьев и главный конструктор (машины БЭСМ) С.А. Лебедев, от министерства машиностроения и приборостроения - М.А. Лесечко и главный конструктор (машины "Стрела") Ю.Я. Базилевский.

Академик В.А. Мельников, в те годы молодой специалист - участник разработки БЭСМ, позже вспоминал: "Мне очень повезло и с моим первым учителем, и с моим первым директором. Первым учителем, который дал нам уроки разработки ЭВМ, был С.А. Лебедев. А первым директором, который создал условия, обеспечившие создание БЭСМ, был М.А. Лаврентьев.

В 1970 г. С.А. Лебедев в короткой статье "У колыбели первой ЭВМ", посвященной 70-летию со дня рождения М.А. Лаврентьева, писал: "В первые послевоенные годы я работал в Киеве. Меня только-только выбрали академиком Академии наук УССР, и под городом, в Феофании, создавалась лаборатория, где суждено было родиться первой советской электронно-вычислительной машине. Времена были трудные, страна восстанавливала разрушенное войной хозяйство, каждая мелочь была проблемой, и неизвестно, появился бы первенец советской вычислительной техники (МЭСМ) в Феофании, не будь у нас доброго покровителя - Михаила Алексеевича Лаврентьева, который был тогда вице-президентом Академии наук УССР. Я до сих пор не перестаю удивляться и восхищаться той неукротимой энергии, с которой Лаврентьев отстаивал и пробивал свои идеи. По-моему, трудно найти человека, который, познакомившись с ним, не заражался бы его энтузиазмом.

…Вскоре Михаил Алексеевич назначается директором Института точной механики и вычислительной техники Академии наук СССР. Я был переведен в Москву, и начался новый этап в нашей совместной работе по созданию крупных цифровых электронно-вычислительных машин. Когда машина (БЭСМ) была готова, она ничуть не уступала новейшим американским образцам и являла подлинное торжество идей ее создателей".

В 1953 г. М.А. Лаврентьев был избран вице-президентом АН СССР, а директором ИТМ и ВТ стал С.А. Лебедев.

После переезда в Москву М.А. Лаврентьев много сил отдал преподаванию в Московском университете и вновь созданном Московском физико-техническом институте (МФТИ). В МФТИ М.А. Лаврентьев подготовил большую группу талантливых исследователей, которая стала основой коллектива Института гидродинамики Сибирского отделения АН СССР. М.А. Лаврентьев был директором этого института.

В 1957 г. М.А. Лаврентьев стал организатором Сибирского отделения АН СССР. Под его руководством в Новосибирске создавался Академгородок, ставший уже в 60-х годах мощным научным центром. Усилиями организаторов СО АН СССР М.А. Лаврентьева, С.Л. Соболева, С.А. Христиановича в Новосибирске была основана школа математики и механики мирового уровня, в которой работали выдающиеся ученые: И.Н. Векуа, Н.Н. Яненко, Л.В. Овсяников, М.М. Лаврентьев, С.К. Годунов, Ю.Л. Ершов, А.С. Алексеев, Ю.И. Шокин, Ю.Е. Нестерихин, С.Т. Васьков, вырастившие своих учеников и создавшие собственные научные школы. Организаторами СО АН СССР были приглашены такие замечательные ученые, как А.А. Ляпунов, И.А. Полетаев, А.И. Мальцев, Л.В. Канторович, А.П. Ершов, Г.И. Марчук.

По инициативе М.А. Лаврентьева при вновь организованном Новосибирском университете была создана физико-математическая школа-интернат. Наиболее талантливые школьники приглашались в нее через систему сибирских олимпиад. А после окончания этой школы и университета многие из них вошли в основной состав научных сотрудников институтов Академгородка и других научных центров Сибири.

Михаил Алексеевич Лаврентьев умер 15 октября 1980 г. Его имя носит центральный проспект Новосибирского Академгородка и Институт гидродинамики СО РАН.

Мне посчастливилось жить в новосибирском Академгородке почти с самого его основания и до сегодняшних дней, то есть более пятидесяти лет. Здесь, в Сибири, на берегу рукотворного Обского моря, прошла, в сущности, вся моя сознательная жизнь. И я считаю, что мне очень крупно повезло…

Решение о создании Академгородка было принято Правительством СССР в мае 1957 года, строительство началось в 1958, а уже на следующий год тут появились первые здания научно-исследовательских институтов и жилых домов (первым был сдан институт гидродинамики). В последующие годы были построены ещё свыше 20 институтов, жилые районы и Новосибирский государственный университет. В советский период (1959-1991) Академгородок считался престижным местом для проживания.

Сибирское отделение Российской Академии Наук

Сибирское отделение Российской академии наук (СО РАН) было образовано в 1957 году академиками М. А. Лаврентьевым, С. Л. Соболевым, С. А. Христиановичем. Научные центры СО РАН находятся в Новосибирске, Томске, Красноярске, Иркутске, Якутске, Улан-Удэ, Кемерово, Тюмени, Омске, отдельные институты работают в Барнауле, Чите, Кызыле. СО РАН - это 77 научно-исследовательских учреждений. Примерно половина научного потенциала сосредоточена в Новосибирске. Общая численность научных работников СО РАН составляет около 9 000 чел., из них 125 членов Академии, 1926 докторов наук и 4988 кандидатов наук, 1952 сотрудника без ученой степени.

Чекисты или ученые?

С чего все начиналось? Тут есть разные версии. Одно лишь несомненно: идея создания в Сибири «шарашки без колючей проволоки» (как иной раз называли Академгородок раньше) была для советских времен столь нетипичной, что на первый взгляд выглядела грандиозной авантюрой. Но только на первый взгляд.

Дело в том, что практически вся научная жизнь СССР конца пятидесятых годов была сосредоточена в Москве и Ленинграде. А ведь тогда уже существовало ядерное оружие, и эти города на военных картах американцев были обозначены как стратегические цели, которые в случае войны они собирались стереть с лица земли в первую очередь. Это, конечно же, хорошо понимали члены Политбюро ЦК КПСС и наш генералитет. Поэтому остро встал вопрос: как уберечь хотя бы часть научных центров, работающих на ВПК, при ядерном ударе?

Говорят, мысль «спрятать» науку в глухую сибирскую тайгу возникла еще у Лаврентия Берии.

Но даже если это так, вряд ли стоит его считать автором идеи Академгородка. Больно хорошо известны методы Лаврентия Палыча. Уж он бы нашел способы отправить ученых в Сибирь без особых затрат и усилий. Но, видимо, не успел. К 1958 году политический ландшафт в СССР сильно изменился, репрессивные методы были заклеймены на партийном съезде, да и самого Берии уже не было в живых.

Сталинские времена безвозвратно миновали, но проблема ядерного удара осталась. И стало очевидно, что закладывать основы сибирского научного центра должны не чекисты, а ученые. А как? Ведь ничего подобного в стране тогда не существовало. К счастью для Академгородка, среди известных ученых того времени нашелся человек, который стал его отцом-основателем - Михаил Алексеевич Лаврентьев. Поверьте, это не громкие слова, не дежурный пафос. Любой житель Академгородка скажет вам то же самое. Лаврентьева здесь любили и любят до сих пор.

Академик Лаврентьев

Академик Лаврентьев был личностью потрясающей. Именно личностью. Для коллег-ученых он, прежде всего, один из крупнейших математиков современности, автор множества фундаментальных трудов и знаменитой «теоремы Лаврентьева», вошедшей во все учебники гидродинамики. Однако Михаил Алексеевич сумел повлиять не только на теоретические основы мировой науки. По какому-то немыслимому стечению обстоятельств он умудрился приложить руку к запуску сразу нескольких ключевых проектов, которые позже во многом предопределили будущее нашей страны.

Начнем с того, что Лаврентьев стоял у самых истоков создания легендарного Московского Физико-Технического института (МФТИ), превратившегося потом в главную кузницу научных кадров для советской «оборонки». Он же на заре «атомной эры» занимал один из ключевых постов в КБ-11 (так раньше назывался Ядерный центр Арзамас-16).

А еще можно вспомнить о его роли в создании прообраза нынешнего компьютера - ЭВМ. Многие ли из нас знают об этом? Вот что писал академик Сергей Алексеевич Лебедев, под руководством которого в 1950 году был запущен первый действующий образец отечественной «электронно-вычислительной машины»:

«Времена были трудные, страна восстанавливала разрушенное войной хозяйство, каждая мелочь была проблемой. И неизвестно, появился бы первенец советской вычислительной техники, не будь у нас доброго покровителя - Михаила Алексеевича Лаврентьева, который был тогда вице-президентом АН УССР. Я до сих пор не перестаю удивляться и восхищаться той неукротимой энергией, с которой Лаврентьев отстаивал и пробивал свои идеи. По-моему, трудно найти человека, который, познакомившись с ним, не заражался бы его энтузиазмом».

Для того чтобы устранить все препоны, мешающие созданию ЭВМ, Лаврентьев даже отважился написать Сталину. Согласитесь, рискованный шаг по тем временам. Но результат оказался удивительным: вместо того чтобы отправить Лаврентьева по этапу в Сибирь, автора письма назначили директором нового Института точной механики и вычислительной техники АН СССР.

Да, Лаврентьев многое успел сделать. Но все же любимым его детищем был наш Академгородок. Идея с нуля построить город Ученых, где наука и образование будут подпитывать друг друга, а повседневная жизнь позволит ученым не отвлекаться от поиска новых открытий, давно не давала покоя Михаилу Алексеевичу. Хотя, наверное, и казалась порой практически невыполнимой. И вдруг в конце пятидесятых годов появился призрачный шанс ее воплотить.

Домики среди тайги

Мысль укрыть мощный научный центр, работающий на ВПК и недосягаемый для атомных бомб противника, в глубине Сибири понравилась Хрущеву. Формально это и стало отправной точкой для появления Академгородка.

Лаврентьев, о способности которого заражать других людей своими идеями мы уже говорили, быстро нашел единомышленников и здесь. Добровольно отправиться в Сибирь согласились два крупнейших ученых того времени - академики Сергей Львович Соболев и Сергей Алексеевич Христианович.

Был ещё в этой компании и четвёртый академик - Никита Николаевич Моисеев, но он в последний момент ехать в Сибирь почему-то передумал.

Поначалу сибирский Академгородок собирались строить в предгорьях Алтая, недалеко от знаменитого курорта Белокуриха.

У этого места было много преимуществ: дивная красота природы, чистейший воздух, райский микроклимат, удалённость от суеты больших городов. Но были и серьезные недостатки. Поблизости не наблюдалось ни железной дороги, ни нормального аэропорта, ни приличных дорог.

Причем список аргументов «против» этим не ограничивался. Предстояло возвести целый город, а где в алтайских предгорьях строительная индустрия, мощные источники электроэнергии или надёжные средства связи? Конечно, всё выше перечисленное можно было и создать, но представьте себе в какие гигантские сроки и деньги вылилось бы такое строительство. Нужно было искать вариант попроще. И вскоре он был найден.

К моменту зарождения Академгородка всего в тридцати километрах от бурно развивающегося Новосибирска как раз заканчивалось строительство Обской ГЭС. И там уже были подъездные дороги, заводы, выпускающие стройматериалы, необходимая техника и даже зэки-строители («нулевой цикл» на больших стройках выполнялся тогда, как правило, с помощью рабского труда) - словом, всё, что нужно для возведения Академгородка. А еще Новосибирск как раз лежал на пересечении всех возможных путей, и в нем уже наличествовала кое-какая академическая наука.

Короче говоря, вскоре место для Академгородка было утверждено, и посреди довольно дикого густого соснового бора появились первые строения - избушка для семьи академика Лаврентьева и еще шесть домиков для молодых ученых, отважившихся сменить московские лаборатории на прелести сибирской тайги.

Из воспоминаний М.А.Лаврентьева: Мы получили от строителей красивый, удобный и в то же время скромный город. Главная его красота - лес, который и вокруг, и внутри города. Строители жаловались, что им мешают деревья, но были запрещены даже полные повороты башенных кранов, чтобы не повредить деревья.

Феномен городка

Позже за избушку, в которой поселился Лаврентьев с женой, он получил разнос от Хрущева, который ворчал: «Построили там хибарку, и в ней поселился академик Лаврентьев. Рассказывают, что он подушками в стужу и метели закрывал окна. Так начинал свою жизнь академик на сибирской земле! Это похвально, это героический поступок, но вряд ли это было необходимо».

Никита Сергеевич верно подметил: так приличные академики тогда себя не вели (а уж сейчас тем более). Одно лишь не понимал Генеральный секретарь: Лаврентьев, по сути, не партийное задание выполнял, а строил город своей мечты. И поэтому иначе поступать не мог. Хотя, как вспоминал сам Михаил Алексеевич то время: «…условия жизни были нелегкими, особенно зимой. Валили сухостой, пилили и кололи дрова, топили печи, таскали ведрами воду. Поскольку никаких магазинов поблизости не было, для организации питания создали коммуну и закупали все необходимое коллективно».

Не с решения ЦК КПСС начинался Академгородок, не с многомиллионных ассигнований и котлованов, а с маленькой избушки в Золотой долине. (Так окрестил место, где они в ту пору обитали, один из учеников академика, название всем понравилось и прижилось). С той самой избушки, где первопоселенцы вместе отмечали праздники, пели песни, а по воскресеньям, когда столовая не работала, жена Лаврентьева кормила обедами ученых-холостяков.

Конечно же, Академгородок в пору своего расцвета имел множество преимуществ. И все же, на мой взгляд, его уникальность - это не столько улицы и здания посреди тайги или неплохо обеспеченный по тем временам уровень жизни. И даже (выскажу крамольную мысль) не научные открытия, которые случались тут с завидной регулярностью… Это все лишь внешние признаки. Главное же - чудесная атмосфера, в которой мы жили на протяжении долгих лет, те человеческие отношения, которые складывались здесь еще с первых дней появления ученых в Золотой долине.

Естественно, важно было и многое другое. Например, то, как разумно и быстро возводился Академгородок. Или тот факт, что именно здесь академики-мечтатели сумели воплотить совершенно новую модель взаимодействия науки и образования: лекции в университете читали известные ученые из научно-исследовательских институтов городка, а студенты уже с второго-третьего курсов попадали в исследовательские лаборатории, где вместе с мэтрами занимались разработкой реально существующих научных проблем. В итоге, после получения диплома НГУ они уже хорошо себе представляли, что ожидает их дальше, начинали свою научную карьеру не с нуля. И это давало отличные результаты!

Стоит также напомнить, что Академгородок за счет внедрения разработок ученых меньше чем за десять лет окупил затраты на его строительство. Феноменальный результат, но повторюсь: любые материальные достижения меркнут по сравнению с той веселой и радостной атмосферой, которая здесь ощущалась, особенно в первые годы. Будь все иначе, вряд ли новый оплот науки разительно отличался бы от остальной, довольно унылой, советской действительности. И вряд ли бы мы с друзьями по красным дням календаря неизменно поднимали тост за нашу общую судьбу, которая позволила нам оказаться в нужное время в нужном месте.

Сила притяжения

Да, мы жили в прекрасном месте. Во-первых, практически у всех жителей Академгородка была интереснейшая работа, которой они могли отдаваться целиком. Во-вторых, едва ли не все «городковцы» дружили семьями, и часто на дверях квартир можно было увидеть записку: «Просьба не звонить - спит ребёнок. Ключ под ковриком». В-третьих, бытовые условия здесь были намного лучше, чем, скажем, в самом Новосибирске, где так же, как и по всей нашей «стране повального дефицита», полки магазинов пустовали. Намного проще в Академгородке решался и квартирный вопрос. Случалось даже, что холостяки, получившие отдельную комнату, «дарили» её своим друзьям-молодожёнам, а сами отправлялись назад, в общежитие. Они знали: ждать нового ордера на жилье придется недолго.

Все это, конечно, очень радовало жителей Академгородка, но безумно раздражало партийные власти Новосибирской области. Впрочем, что-то изменить они не могли. Академик Лаврентьев еще на стадии зарождения наукограда сумел вытребовать полную автономность от местных властей: Сибирское отделение Академии наук СССР управлялось и финансировалось непосредственно из Москвы. Поговаривают даже, что не Лаврентьев ездил на прием к первому секретарю Новосибирского обкома КПСС, а тот к нему. Представляю себе реакцию на эти визиты «первого человека области», которому приходилось терпеть такое «унижение»!

Неудивительно, что местной номенклатуре идея Академгородка не нравилась, была неудобна, и при малейшей возможности они давали это почувствовать. Михаил Алексеевич вспоминал, как ему с боем приходилось выбивать предназначенные для строительства грузы. Однажды произошел и вовсе комический случай. Из Москвы в Академгородок отправили четыре санитарные машины, но они куда-то запропали. А через пару месяцев, по словам Лаврентьева, кто-то вдруг обратил внимание, что зампреды новосибирского совнархоза катаются на необычных автомобилях. Оказалось, что санитарные машины перекрасили, стерли кресты и приспособили возить начальство.

Тем не менее происки партийных функционеров серьезно не сказались на развитии Академгородка, и в шестидесятых годах он уже гремел на всю страну. Кто только не приезжал сюда, чтобы собственными глазами увидеть это чудо посреди сибирской тайги! Здесь снимались художественные фильмы о физиках-ядерщиках, отсюда фантасты братья Стругацкие, по их собственному признанию, увезли образ чародейского института, который мы теперь знаем по повести «Понедельник начинается в субботу».

А какие концерты давали в Академгородке музыканты с мировыми именами (например, Святослав Рихтер)! Кстати, именно у нас, впервые в стране прошли джазовые фестивали. Дом культуры «Академия» и Дом Учёных наряду со знаменитым кафе «Молодёжное», что располагалось на улице Горького в Москве, многие знатоки считают местом рождения советского джаза. Да разве в Академгородке зарождался только джаз?!

Признаки жизни

О том, как возник Академгородок, какие потрясающие люди и события вписаны в его историю, можно рассказывать бесконечно. Ну, взять хотя бы крупнейшие научные разработки, которыми он прославился на весь мир. Сколько надо написать статей, чтобы получить даже очень и очень приблизительное представление о них? Множество.

Нам есть что вспомнить… В Академгородке работал Леонид Витальевич Канторович, единственный математик, ставший в 1978 году Нобелевским лауреатом. Здесь находился легендарный клуб «Под интегралом», ставший одним из ярких символов хрущевской оттепели, и нашумевшее на всю страну научно-производственное объединение «Факел», закрытое во времена Брежнева. Разве всё перечислишь?

Одно огорчает: самые яркие страницы жизни Академгородка остались далеко в прошлом. В чем причины? Безусловно, в тех разрушительных событиях, которые пережила страна на исходе прошлого века. Но не только. Академгородок еще до этого стал стремительно «стареть». Уже к концу семидесятых годов подросли дети тех, кто приехал сюда, чтобы посвятить жизнь научному познанию. Тут вдруг и выяснилось: новое поколение в подавляющем большинстве не хочет (или не может) грызть гранит науки. А другой работы в Академгородке просто не было. Перестройка, падение «железного занавеса», диктатура рынка еще более усугубили положение и довели его до критического. Статус ученого упал ниже некуда, и большинство талантливых научных сотрудников, особенно молодых, уехало искать свой «город Солнца» за пределами нашей многострадальной Родины.

Одно время Академгородок чуть даже не превратился в «спальный район для новых русских».

Состоятельные, коротко стриженные люди с золотыми цепями на шеях стали активно скупать здесь по несколько квартир, расположенных рядом, объединять их и, после роскошного евроремонта, селить в этих хоромах своих жён с детьми. Однако жёны вскоре взбунтовались: им было смертельно скучно в «интеллектуальной деревне», где на тот момент не было даже ни одного приличного ночного клуба. Их манила жизнь большого города. Так что процесс превращения Академгородка в «спальный район новых русских», слава богу, сначала поутих, а потом и вовсе прекратился.

Еще одна обнадеживающая примета времени: некоторые ученые, уехавшие за рубеж, стали возвращаться. Поколесив по миру, они поняли: жить лучше здесь, и заниматься наукой тоже лучше здесь. Единственная проблема - деньги, ибо те зарплаты, которые получают у нас даже ученые с мировым именем, нормальными деньгами назвать никак нельзя.

Впрочем, как говорится, голь на выдумки хитра, особенно, если эта голь с научной степенью. Давно прошли те времена, когда наши профессора, получая за границей зарплаты тамошних лаборантов, были безумно счастливы. Теперь каждый серьезный ученый знает, чего он стоит, и готов побыть некоторое время «интеллектуальным гастарбайтером», но за очень приличные деньги.

Съездит наш профессор куда-нибудь в Париж, Лиссабон, Токио или Чикаго месяцев на пять-шесть, заработает там приличных денег на жизнь, а потом возвращается в Академгородок, в свой родной институт и занимается там наукой, пока деньги не кончатся. Дальше история повторяется: ученый договаривается с директором института, собирает чемодан и отправляется «на отхожий промысел» (этот термин уже прижился в научных кругах).

Что же касается меня, то, объехав едва ли не полмира, я раз и навсегда пришёл к мнению, что лично для меня наш Академгородок, несмотря ни на что, был и остаётся лучшим местом на земле.

Родился в семье преподавателя математики технического учебного заведения, позже профессора механики сначала Казанского, затем Московского университета. В 1910 –1911 годах вместе с отцом находился в Геттингене (Германия), где начал посещать среднюю школу. Среднее образование закончил в Казанском коммерческом училище, в 1918 году поступил в Казанский университет, а в 1921 году перевелся на физико-математический факультет Московского университета, который окончил в 1922 году. Был оставлен в аспирантуре: в 1923-1926 - аспирант Н. Н. Лузина. В 1927 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук и был командирован на полгода во Францию для научного совершенствования.

По возвращении в Москву в конце 1927 года избран приват-доцентом МГУ и членом Московского математического общества. Начал читать в МГУ курс по теории конформных отображений (преобразований пространства, сохраняющих величину углов).

В 1921-1929 годах преподавал в Московском высшем техническом училище.

С 1929 года стал заведовать кафедрой и получил звание профессора Московского химико-технологического института. Одновременно в 1929-1935 годах по приглашению С. А. Чаплыгина работает старшим инженером Центрального аэрогидродинамического института имени Н. Е. Жуковского (ЦАГИ). В круг интересов М. А. Лаврентьева и его группы входили такие разделы гидроаэродинамики, как теория колеблющегося крыла, движение крыла под поверхностью тяжёлой жидкости, удар твёрдого тела о воду, построение потока, обтекающего дугу заданной формы и ряд других.

С 1931 года - профессор МГУ. Без защиты диссертации (по совокупности научных работ) в 1934 году ему была присуждена учёная степень доктора технических наук, а в 1935 году - доктора физико-математических наук.

С 1935 года - старший научный сотрудник Математического института имени В. А. Стеклова; возглавил отдел теории функций.

С 1939 года - директор Института математики Академии наук УССР в Киеве (до 1949 года), а также профессор физико-математического факультета Киевского государственного университета (до 1941 года, затем - в период 1945-1948 годы).

С 1948 года М. А. Лаврентьев снова работает в МГУ. В этот период он участвует в создании на базе МГУ Московского физико-технического института (МФТИ). В этом институте Лаврентьев основал специализацию по теории взрывов, заведовал кафедрой физики быстропротекающих процессов (1955-1958). В 1950 году он был избран директором Института точной механики и вычислительной техники (создан в 1948 году; здесь в кратчайшие сроки были созданы первые образцы отечественных электронных счётных машин).

В 1953-1955 годах заместитель научного руководителя КБ-11 (Ядерный центр в Арзамасе-16); в 1955 году подписал «Письмо трёхсот».

18 мая 1957 года было принято решение о создании Сибирского отделения АН СССР, и его председателем стал М. А. Лаврентьев. Он возглавлял его до 1975 года. С 1960 года читал лекции в Новосибирском государственном университете.

Умер 15 октября 1980 года в Москве. Похоронен на Южном (Чербузинском) кладбище в Новосибирске.

Сын М. А. Лаврентьева - Лаврентьев, Михаил Михайлович - академик РАН.

Память

В честь М. А. Лаврентьева названы:

• Улицы Академика Лаврентьева в Долгопрудном (Московская область) и Казани;
• Проспект Академика Лаврентьева в Новосибирске, где установлен его бронзовый бюст;
• Институт гидродинамики им. М. А. Лаврентьева СО РАН;
• Физико-математическая школа при НГУ, аудитория НГУ и лицей № 130;
• Научно-исследовательское судно «Академик Лаврентьев»;
• Горные пики на Памире и Алтае.

На здании института гидродинамики в честь М.А. Лаврентьева установлена мемориальная доска. Международным центром по малым планетам присвоено название Лаврентина планете № 7322 (в честь академиков Михаила Алексеевича и Михаила Михайловича Лаврентьевых).

Научные интересы

Академик Михаил Алексеевич Лаврентьев - один из крупнейших специалистов в области теории функций комплексного переменного, вариационного анализа и математической физики. Он был не только ученым с мировым именем, но и выдающимся организатором науки, педагогом и воспитателем молодежи.

Им были получены блестящие результаты в математике и механике, многое сделано для развития советского самолетостроения. Он основал школу по народнохозяйственному использованию взрыва, стоял у истоков разработки первых советских ЭВМ, участвовал в организации Московского физико-технического института - вуза нового типа. Но главное дело жизни М. А. Лаврентьева - создание нового научного центра на востоке страны. Эта идея, выдвинутая им вместе с академиками С. Л. Соболевым и С. А. Христиановичем, получила широкую поддержку ученых и правительства страны.

Звания и награды

Выдающийся ученый современности - один из главных организаторов и председатель Сибирского отделения Российской академии наук (СО РАН) с 1957 по 1975 год (в то время Академии наук СССР), Герой Социалистического Труда - 1967 - за выдающиеся заслуги в развитии науки и организации Сибирского отделения АН СССР, лауреат Ленинской премии - 1958 - за работы по созданию артиллерийского атомного заряда, лауреат Государственных премий СССР, Дважды лауреат Сталинской премии (1946 - за разработку вариационно-геометрического метода решения нелинейных задач в теории дифференциальных уравнений с частными производными, имеющего важное значение для гидромеханики и аэромеханики, 1949 - за создание теории кумулятивных струй). Член ряда зарубежных академий, почетный гражданин города Новосибирска.

Награды

• Орден Отечественной войны II степени - 1944
• Орден Трудового Красного Знамени - 1945, 1948, 1953, 1954
• Орден Ленина - 1953, 1956, 1960, 1967, 1975
• Орден Октябрьской Революции - 1970
• Орден Почётного легиона степени Командор - 1971 - высшая награда Франции
• Большая золотая медаль имени М. В. Ломоносова - 1977 - за выдающиеся достижения в области математики и механики

Членство в научных сообществах

• С 1957 года действительный член АН ЧССР
• C 1966 года почётный член АН НРБ
• C 1969 года член-корреспондент Германской АН в Берлине
• C 1971 года иностранный член Парижской АН
• В 1966-1970 годах вице-президент Международного математического союза

Библиография

• Лаврентьев М. А., Шабат Б. В. Методы теории функций комплексного переменного. - Издание 3-е. - М.: Наука, 1965.
• Лаврентьев М. А., Шабат Б. В. Методы теории функций комплексного переменного. - Издание 4-е. - М.: Наука, 1973.
• Лаврентьев М. А., Шабат Б. В. Методы теории функций комплексного переменного. - Издание 5-е, исправленное. - М.: Наука, 1987. - 688 с.
• Лаврентьев М. А., Шабат Б. В. Проблемы гидродинамики и их математические модели. - М.: Наука, 1973. - 416 с.
• M.A.Lavrent"ev Variational Methods for Boundary Value Problems: for Systems of Elliptic Equations. - Reprint. - USA: Dover Publications, 2006. - 160 с. - ISBN 0486450783, 978-0486450780

Святитель Игнатий Брянчанинов (1807–1867) - один из самых значительных, ярких, порой даже противоречивых мыслителей и богословов XIX века. Он был «духовным аристократом», консерватором, человеком, который всю жизнь оставался в полном одиночестве, трагически выпадая из реалий своего времени.

О его богословской и общественной мысли, об эпохе, в которой развернулась судьба святого, «Фома» поговорил с доктором богословия, деканом богословского факультета ПСТГУ, священником Павлом Хондзинским.

Середина XIX века - период наиболее активного служения святителя Игнатия - это время формирования интеллигенции, с ее вопросами, проблемами, поисками. Как соотносила себя «ищущая общественность» с Церковью, существовал ли диалог между интеллигенцией и духовенством?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вернуться назад - в начало XVIII века, во времена петровских реформ. То, что произошло в стране после их реализации на деле (а «на бумаге» Петр хотел увидеть страну по-европейски просвещенной) можно назвать социальным разломом. Император рассчитывал на то, что культурные преобразования затронут все слои общества. Но, как и во многих других преобразованиях, ему не удалось довести задуманное до конца.

Европейская культура и быт проникли только в высшие слои общества. При этом само ментальное содержание этой культуры было уже не сакральным, не церковным, так как процесс секуляризации (отделения общественной и частной жизни от Церкви) в Европе на тот момент завершился. Сложилась модель светской культуры, жизни, в которой отношения человека с Богом - его личное дело. В таком виде она и проникла в Россию. И если элита через некоторое время ее усвоила, то русский народ в своей массе остался в старом, допетровском жизненном укладе. Сложилась ситуация, которую можно было бы назвать «двоебытием».

Одновременно, помимо этого социально-культурного расслоения, произошло еще и расслоение сословное. В результате духовенство замкнулось в особое закрытое сословие со своими незыблемыми устоями, традициями, принципами. Если раньше епископы были зачастую выходцами из знатных семей (например, святители Московские Алексий, Филипп происходили из боярских родов), то русские архиереи синодальной эпохи – уже выходцы именно из сословия духовного.

Греко-католическая духовная семинария. XVIII век

Каким был социальный лифт внутри этой сословной группы? Духовное образование. Человек поступал в семинарию, затем в академию. После успешного окончания выпускнику предлагали остаться при семинарии или инспектором, или преподавателем. В дальнейшем он мог подниматься по должностной лестнице вплоть до ректора. Параллельно он принимал монашество и таким образом становился готовым кандидатом в архиереи. А уже став епископом, такой человек по петровской «Табели о рангах» приравнивался по статусу к генералу, а значит, имел доступ к высшим слоям общества.

Здесь, правда, возникала еще одна проблема. Дело в том, что европейские университеты всегда имели в своей структуре богословские факультеты - в отличие от русских, которые начали появляться в XVIII веке и никогда богословских факультетов не имели. И это спровоцировало в России еще одно разделение между образованным обществом и духовенством, так как духовное (то есть богословское) образование можно было получить, только принадлежа к духовному сословию. Сам святитель Игнатий Брянчанинов, между прочим, очень много претерпел в связи с этим, о чем я скажу позднее.

Крещение. Гравюра 1811 г.

Получалось так, что высшие круги общества, которые получили светское образование и жили европейским культурным бытом, говорили на разных языках с духовенством, имевшим особое духовное образование и сохранившим допетровские, сакральные устои жизни. Кроме того, возникла и парадоксальная ситуация в отношениях между прихожанами из общества и духовенством. Фактически образованная паства смотрела на своего пастыря, на священника сверху вниз.

То есть те, кого мы могли бы назвать интеллигенцией, в целом смотрели на священников и на Церковь свысока?

В целом, да. В связи с этим, известна одна характерная история. Митрополит Платон (Левшин) (1737–1812) преподавал Закон Божий будущему императору Павлу I. И когда Павел стал императором, он решил отблагодарить своего учителя государственной наградой - орденом, что в принципе было не принято. Духовенство не получало таких светских наград. Сам митрополит Платон ужасно расстроился, что его сейчас, на старости лет, так «опозорят». Он просил Павла отказаться от своего решения. И тогда император решил обратиться за советом к Ивану Владимировичу Лопухину - известному духовному писателю, сенатору, масону. Павел спросил его, можно ли давать ордена архиереям. Сенатор ответил, что вообще-то, конечно, не положено, не к лицу архиереям Церкви Божией такие награды, но нынешняя Церковь уже как бы и не совсем Церковь, и нынешние архиереи скорее администраторы, чем духовные лица, поэтому ничего страшного в этом нет. Мне кажется, что этот случай ярко иллюстрирует то, как образованное общество в целом воспринимало духовенство.

Митрополит Платон (Левшин)

Были, конечно, и исключения. Например, святитель Филарет (Дроздов; 1783–1867), которого любил простой народ, и которого уважали и в среде образованных людей (Петр Яковлевич Чаадаев, например, очень ценил общение с ним), и в высшем свете. Известно, что практически все иностранные послы, которые приезжали в Москву, считали своим долгом представиться московскому митрополиту - это был жест уважения к конкретной личности.

Святитель Филарет (Дроздов). Художник В. Гау, 1854

В целом же отношение к церковному духовенству было презрительным. На это позднее наложился еще один процесс. В начале XIX века начало формироваться богословие мирян. В светской среде появились люди, которых интересовали богословскими проблемами. Не имея семинарской базы, они начали богословствовать на свой страх и риск. Кроме того, у них сформировалось резко негативное отношение к академическому богословскому образованию. И более всего их возмущал тезис о том, что существует так называемая «Церковь учащая». Получалось, что то самое духовное сословие, к которому относились так свысока, находилось по отношению к образованным людям - в положении наставника и учителя. Именно поэтому некоторые верующие миряне стали выстраивать свое, если угодно «альтернативное» по отношении к духовно-академическому, богословие. Один из ярких примеров - Алексей Степанович Хомяков, который в своих богословских трудах твердо настаивал, что в Церкви первенствующее место принадлежит не духовной иерархии, а общине. Кроме того, русские писатели и поэты в это же время начинают развивать мысль о своем пророческом предназначении - собственно, быть может, отсюда и берет свое начало мысль об особой роли русской интеллигенции. Здесь немало потрудился Николай Васильевич Гоголь, проложивший в этом отношении дорогу остальным.

Религиозно-философские собрания. Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, Д. В. Философов. Фото начало XX века

Одним словом, перед нами целый клубок разнообразных проблем, процессов, которые в итоге привели к радикальному недопониманию между Церковью и образованным обществом. Между ними образовалась ментальная и ценностная пропасть, преодолеть которую так и не удалось, и когда в начале XX века состоялись так называемые «Религиозно-философские собрания», призванные наладить диалог между Церковью и интеллигенцией, в итоге затея провалилась и каждый остался при своем.

Что в таком случае особенно выделяло святителя Игнатия Брянчанинова на фоне других религиозных, богословских мыслителей XIX века? Почему на него было направлено такое пристальное внимание?

Многие особенности судьбы святителя как раз были обусловлены тем, о чем мы с вами говорили выше. Святитель Игнатий был одним из немногих в то время исключений. Он принадлежал к высшим общественным классам. Его отец был пажом (человек на придворной гвардейской службе) при императоре Павле I. По настоянию отца будущий святитель поступил в Военное инженерное училище в Санкт-Петербурге - одно из самых элитных на тот момент. Дмитрий (его мирское имя) был знаком с тогдашним высшим светом: с Александром Пушкиным, с Василием Жуковским, с великими князьями, с будущим императором Николаем I. Но несмотря на то, что Дмитрий с самого детства был полностью включён в светскую жизнь, его тянуло к монашеству. И когда, уже будучи студентом, он окончательно решил уйти в монастырь, случился характерный для его жизни эпизод. Отговаривать юношу от этого шага поручили великому князю Михаилу Павловичу. Встретившись с молодым человеком, тот сказал ему, что «гораздо почетнее спасать душу свою, оставаясь в мире», - мысль сама по себе была не крамольной. Но будущий святитель ответил со свойственной ему категоричностью, что «остаться в мире и желать спастись - это, Ваше Высочество, все равно, что стоять в огне и желать не сгореть».

Петербургское Инженерное училище («Михайловский замок»). Художник И. И. Шарлемань, XIX в

С этого начался очень непростой путь. Человек из светского круга, аристократ, всеми силами пытался проникнуть в духовное сословие, в церковную среду. Само монашество в XIX веке по большей части было простонародным, и святитель Игнатий (тогда еще послушник Димитрий) оказался здесь совершенно чужим. Это осознание своей «неприкаянности» он носил в себе всю жизнь. Да, с одной стороны, образованное общество в целом оторвалась от христианский традиций народной жизни, но с другой - для тех, кто хотел вернуться обратно, вход тоже не всегда оказывался открытым. Поэтому святитель Игнатий так долго не мог прижиться ни в одном монастыре. Поэтому он хоть поначалу и был духовным учеником преподобного Льва Оптинского, в конце жизни признавался, что его в монашеской жизни вели неправильно - через изнурительный физический труд, внешнее смирение и абсолютное подчинение духовнику. Это было нормально и привычно для человека из простого народа, но оказалось неприемлемым для него, человека, сформировавшегося в совершенно других условиях. Неслучайно мы читаем у него: «Богодухновенных наставников у нас нет сегодня». И святитель пишет это при жизни знаменитых оптинских старцев…

Оптина пустынь. Вид со стороны реки Жиздры. XIX век

Хотя о святых людях говорить так не принято, но все же, мне кажется, что у святителя в каком-то смысле была трагическая жизнь. Он не вписывался в реалии своего времени. Он словно бы оказался на обочине жизни той эпохи: покинув светское общество, приняв монашество, святитель оказался чужим и в церковной среде, и в высших, образованных слоях. Потому и Святейший синод не хотел его рукополагать на том основании, что у него не было «правильного» духовного образования. И только по личному настоянию императора Александра II, архимандрит Игнатий был поставлен во епископы.

Преподобный Лев Оптинский. Гравюра неизвестного автора, XIX в.

Вот эта невписанность в общественную жизнь эпохи в сочетании с незаурядными интеллектуальными и художественными способностями и духовными дарами святителя Игнатия выделяла его из церковной и общественной среды XIX века.

Но ведь нам известно, что, например, Михаил Глинка и Карл Брюллов поддерживали тесное и теплое общение со святителем?

Эта была просто личная дружба. Кстати сказать, вопросы художественного творчества занимали святителя, и он старался нарисовать в своих статьях и заметках идеал подлинно христианской культуры, возможной, с его точки зрения, только при внутреннем аскетическом самоотвержении художника. А сам признавался в одном из писем, что старается брать пример с Пушкина в чистоте и ясности языка.

Святитель Игнатий Брянчанинов

Можно ли говорить о единой, магистральной мысли святителя Игнатия, которая подчеркивала его самобытность, невписанность в ту или иную богословскую традицию?

Существовал один аспект, который принципиально отделял святителя Игнатия от духовно-академической школы того времени. Школа настаивала, что основным и уникальным по своему значению богословским источником, к которому необходимо апеллировать при решении тех или иных теологических проблем, является Священное Писание. Святоотеческое же наследие должно испытываться на свое согласие или не согласие с Писанием, то есть на отцов надо смотреть через Писание.

Святитель Игнатий же предлагал иную богословскую модель. Он говорил, что, поскольку мало знать Евангелие, но нужно его еще и понимать , то и следует обращаться к тем, чья жизнь была воплощенным Евангелием. По мысли святителя, это прежде всего отцы-аскеты, авторы, чьи сочинения вошли в . Иными словами - на Писание надо смотреть через отцов.

Добротолюбие. Издание XIX века

В богословии святителя была и еще одна заметная черта, по-своему совершенно уникальная. Для того чтобы ее понять, необходимо сделать небольшое отступление. В XVII веке в Европе формируется новый по своему содержанию философский язык. Появляется и язык положительной науки (которая объясняла мир с позиции его познаваемости), на котором расшифровывались новые открытия в области физики, химии, астрономии и так далее. Язык же античной философии, на котором были написаны богословские сочинения древних отцов Церкви, ушел в прошлое. Необходимо было как-то реагировать на это. Нужно было понять, как создать «интерфейс» (поле взаимодействия) между древним языком богословия и новыми философскими и научными языками.

Святитель Игнатий был, пожалуй, единственным в то время мыслителем, который к своим богословским рассуждениям активно подключал язык положительной науки. Святитель стремился облечь таким образом богословское высказывание в форму, которая была бы понятна и близка образованному человеку его времени.

Урок Закона Божия в церковно-приходской школе при Троице-Сергиевой Лавре. Фото конца XIX в.

Например, в полемике со святителем Феофаном Затворником о природе души святитель настаивал на том, что она (душа) тоже является материальной, хоть и очень тонкой, недоступной нашим органам чувств. Святитель Игнатий писал, что понятие «дух» или «духовный» во всей полноте относится только к Богу. Все, что сотворено (будь то природа, ангелы, человеческая душа или тело) - принципиально материально, а Бог, Который является нетварным, по Своей природе - Дух. И для доказательства этого тезиса он привлекал математику и химию, указывая, например, на то, что в мире существуют такие вещества, которые чувственно не воспринимаются, хотя при этом они материальны, или что бесконечный ряд чисел никогда не станет актуальной бесконечностью.

Мне кажется, что сам опыт такого подхода, пусть даже он был не всегда богословски безупречен, может быть интересен и в наше время, учитывая, какие изменения произошли в языке философии и науки за прошлый век.

Подвергался ли святитель Игнатий в условиях синодальной эпохи (с ее государственными регламентациями, стандартизацией), критике или нападкам за те или иные свои, может быть, не совсем «общепринятые» богословские позиции?

Речь скорее идет не о богословских позициях святителя Игнатия (хотя его позицию в споре о природе души критиковали достаточно резко), а о том, что он в целом не вписывался в реалии своего времени. Я уже говорил: он был одиноким человеком, который при этом вполне недвусмысленно высказывался о своем положении и тогдашнем обществе. Так, например, когда Николай I лично назначил святителя игуменом Троице-Сергиевой пустыни, чтобы тот сделал из нее «образцовую обитель», святой впоследствии резко отзывался о тех двадцати годах, что он провел здесь. Сам монастырь находился, можно сказать, на «проходном дворе» - прямо на шоссе между Санкт-Петербургом и Петергофом, сами представьте, каково было в таком месте жить монахам.

Перов В. Г. Проповедь в селе. 1861

Когда архимандрит Игнатий был хиротонисан в епископы, его поставили на Кавказскую кафедру. И здесь у него вскоре возник конфликт с протоиереями из местной консистории (причем по сути он был прав), потом он выступил против проекта миссионерского общества, который представил кавказский наместник князь Барятинский, предполагавший встать во главе его. Кончилось тем, что святитель ушел на покой. В это время у него уже было слабое здоровье. Но при этом важно отметить, что, судя по письмам, святитель Игнатий преодолевал все эти невзгоды глубокой молитвенной жизнью. В ней он находил свое главное утешение и радость. В этом отношении замечательно его письмо к художнику Карлу Брюллову - человеку, казалось бы далекому от монашеской жизни, которому он доверяет свои самые сокровенные религиозные переживания.

Была ли у Игнатия Брянчанинова своя общественная, гражданская позиция? Каким он видел будущее Российской империи?

Он не много ждал от социальных перемен, считая, что нет власти без насилия и нет подчинения без страдания, и что так будет всегда. С этой точки зрения он оценил и отмену крепостного права, за что, кстати, удостоился даже статьи в герценовском «Колоколе» под хлестким названием «Во Христе сапер Игнатий».

Освобождение крестьян (Чтение манифеста)». Б. Кустодиев. 1907

А в отношении будущего России святитель Игнатий высказался однажды в переписке с военачальником и дипломатом Николаем Муравьевым-Карсским. В связи с поражением России в Крымской войне (1853–1856) святитель писал, что не стоит из-за этого падать духом, так как России принадлежит всемирное будущее. И никакие войны, экономические или социальные потрясения не смогут помешать предназначенному, поскольку это «всемирное будущее» предсказано в Священном Писании. А далее святитель давал ссылку на 38-ю и 39-ю главы пророка Иезекииля, где говорится о народе, который в 20-й главе представлен как народ антихриста (хотя в письме об этом прямо и не говорится). Таким образом святитель Игнатий осторожно намекал в своем письме Муравьеву-Карскому, что именно из России произойдет антихрист. И здесь мы снова замечаем эту надломленную черту, присущую судьбе и мировоззрению святителя: в самой России все было дорого его сердцу, но ее будущее он видел трагическим, можно сказать, роковым.

Что, по Вашему мнению, из огромного наследия святителя Игнатий Брянчанинова может быть наиболее близким современному человеку?

Известно, что, как ни странно, особенно любят читать епископа новоначальные. По всей видимости им импонирует категоричность и резкость мысли святого, когда кажется, что все ясно и понятно: это черное, а это белое. Но очень важно понимать, что сам Игнатий Брянчанинов принципиально писал не для мирян, а для монахов. Можно сказать, что его целевая аудитория - это люди, которые уже достигли определенной духовной зрелости.

Святитель Игнатий (Брянчанинов). Аскетические опыты

Человек, открывающий его наследие, должен отдавать себе отчет в том, что само чтение и понимание богомыслия святого потребует от него соответствующих серьезных внутренних не только интеллектуальных, но и духовно-нравственных усилий. Святитель Игнатий по факту своего рождения был аристократом и, став монахом, им остался - в лучшем, конечно, смысле слова, как был, например, «духовным аристократом» святитель Григорий Богослов. Об этом нельзя забывать.

Свт. Игнатий (Брянчанинов), клеймо иконы. Иконописец Алексей Козлов

Для тех, кто чувствует в себе готовность «вступить в общение» с таким текстом, я бы посоветовал начать с двух томов «Аскетических опытов». Они состоят из небольших размышлений, в которых святитель Игнатий дает важные советы относительно духовной жизни. При этом нельзя читать эти книги просто из любопытства или ради расширения кругозора. Действительную пользу от «Аскетических опытов» святителя Игнатия можно получить только тогда, когда в процессе чтения понимаешь, что нашел ответы на те вопросы, которые долгое время тебя тревожили, когда ощущаешь связь между мыслью святого и своей жизнью.