Почему некоторые православные церкви поддержали Третий рейх? Тайны истории. РПЦ и Гитлер. Подобное не должно повториться

Во время Второй Мировой войны православная церковь встала на сторону нацистской Германии. Причем не только русская, но и сербская. Даже монахи с Афона выступили за Гитлера. А ведь еще был и римский папа Пий XI, и мусульманское духовенство.

Ситуация перед началом войны

По статистике к началу Второй Мировой войны на территории 25 областей РСФСР не осталось ни одного действующего православного храма. Даже церквей и тех насчитывалось не более 5 тысяч. Такая же картина наблюдалась и в Украине, и в Белоруссии. Православные храмы – чуть более 3 тысяч – были разбросаны по территориям Эстонии, Латвии, Литвы, Финляндии, Северной Буковины и Польши. Религия каленым железом выжигалась по всей стране, священнослужители подвергались гонениям. Собственно, это и послужило главной причиной, по которой служители представители православной церкви открыто поддержали нацистскую Германию. Более того, видные митрополиты даже благословили агрессоров на «священную» войну с Советским Союзом. Как тогда говорили: «Хоть с чёртом - но не с большевиками». А Гитлера называли не иначе, как «освободителем России». Все от тех же большевиков, разумеется. Листовки с таким содержанием были напечатаны в июне 1941 года: «Во Христе возлюбленные братья и сестры! Карающий меч Божественного правосудия обрушился на советскую власть, на ее приспешников и единомышленников. Христолюбивый Вождь германского народа призвал свое победоносное войско к освященной борьбе против богоборцев, палачей и насильников, засевших в Московском Кремле… Воистину начался новый крестовый поход во имя спасения народов от антихристовой силы… Будьте участниками в новой борьбе, ибо эта борьба и ваша борьба; это- продолжение той борьбы, которая была начата еще в 1917 г., - но, увы! - окончилась трагически. Каждый из вас сможет найти свое место на новом антибольшевистском фронте. «Спасение всех», о котором Адольф Гитлер говорил в своем обращении к германскому народу, есть и ваше спасение. Настал последний решительный бой. Да благословит Господь новый ратный подвиг всех антибольшевистских бойцов и даст им на врагов победу и одоление. Аминь!» Как уже было сказано выше, нацистов поддерживали и представители других конфессий.

Тот же папа римский Пий XI еще за девять лет до начала Второй Мировой (10 февраля 1930 года) в своем послании призывал всех христиан Европы объединиться и начать «молитвенный крестовый поход» против молодого Советского Союза. Удивительно, но на сторону Гитлера встало даже несколько представителей мусульманского духовенства. Самым известным и влиятельным из которых считался верховный муфтий Хадж Амин аль-Хусейни. Благодаря его активному участию в нацистской армии появились «особые» исламские легионы, в которые входило свыше трехсот тысяч мусульман-добровольцев из территорий Советского Союза.

Всеобщая поддержка

Духовенство на оккупированных территориях активно сотрудничало с немецкими карателями. По официальной статистике, по благословению священнослужителей в захваченных фашистами землях погибло более 7 млн. мирных граждан. Еще более 4 млн. умерло из-за насильственного действия оккупационного режима. Примерно пять миллионов граждан СССР по негласному согласию церкви были переправлены в Германию на принудительные работы. Из них более двух миллионов погибло. По различным оценкам, благословленный православной церковью крестовых поход против СССР унес жизни более 26 млн.человек. Около двух тысяч городов и поселков, примерно семьдесят тысяч сел и деревень, свыше шести миллионов зданий были разрушено в ходе войны. Интересно вот еще что: фашистов открыто поддержала не только церковь, но и русская эмиграция, которая в большинстве своем была православной. Для тех людей, которым пришлось покинуть родину во время революции, агрессия Германии представлялась как война за освобождение родной страны от большевиков. Когда стало известно, что фашисты атаковали Советский Союз, парижский митрополит Серафим объявил: «Да благословит Всевышний великого Вождя Германского народа, поднявшего меч на врагов самого Бога… Да исчезнут с лица земли масонская звезда, серп и молот». Поддержал «коллегу» и архимандрит Иоанн (впоследствии он станет архиепископом Сан-Францисским): «Кровавая операция свержения Третьего Интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу». После того, как немцы оккупировали территорию Польши, они, чтобы «не разочаровать» союзную православную церковь, совершили «богоугодное дело». А именно: православным жителям Польши начали активно возвращать церкви, некогда переделанные в соответствии с католическими требованиями. В журнале «Церковная жизнь» появилась, посвященная этому публикация: «…православное население встречает доброжелательное отношение со стороны немецких властей, которые по первой просьбе населения возвращают ему отобранное поляками церковное имущество». Также немецкие хозяева поспособствовали появлению во Вроцлаве православного богословского института. А вот на оккупированных советских территориях ситуация была совершенно иной. На украинской и белорусской землях немцы оказались не столь лояльными к местным представителям духовенства. Сказалось то, что большинство священнослужителей отказывались сотрудничать с нацистами. Они либо уходили к партизанам, либо погибали от рук захватчиков. Были, конечно, и те, кто имитировал сотрудничество, а на деле всячески старался вредить немцам. Не обошлось и без полноценных предателей, которые свято верили, что Гитлер «освобождает» их. Так, например, было в Прибалтике. Когда немцы вошли на эту землю, местный митрополит Сергей первым делом решил договориться с захватчиками. И сумел доказать им, что является яростным антикоммунистом.Поэтому на территории Прибалтики (единственной во всех оккупированных советских землях) РПЦ не только не подверглась гонениям, а наоборот, расширилась и укрепилась во власти. Хотя в тех же Латвии и Эстонии больше тяготели к авто кефалии. Поэтому местные митрополиты делали все, чтобы стать независимыми от Москвы. Интересная публикация прошла в «Церковном обозрении», посвященная «годовщине крестового похода» под авторством Е. Махароблидзе (22 июня 1942 года): «Прошёл год, как поднят меч Правды на самого страшного врага всего человечества - коммунистический интернационал. И вот ныне значительная часть европейской России свободна уже от этого проклятого врага и обезврежена и очищена от этой заразы. И там, где давно уже не раздавался колокольный звон и где славить Всевышнего считалось тяжким преступлением - там теперь разносится малиновый звон колоколов; открыто и безбоязненно, с усугубленными лишь чувствами несутся к престолу Царя Вселенной молитвенные вздохи освобожденного из ада русского народа. И нет слов, нет чувств, в которых можно было бы излить заслуженную благодарность освободителям и их Вождю Адольфу Гитлеру, восстановившему свободу вероисповеданий. Но Правда побеждает, она и победит. И недаром Провидение избрало Вождя Великой Германии Своим орудием сокрушения этого общечеловеческого врага. Германский народ знает это, и в этом залог, что он в союзе с другими народами доведёт с Божьей помощью борьбу до конечной победы. И мы верим, что это будет так».

Истина где-то посередине

Сейчас, спустя годы, обо всех этих событиях говорить не принято. Можно встретить множество публикаций, в которых говорится, что СССР победил в войне не силой духа, оружия и советских граждан, а верой и молитвой. Понятно, что нацистскую Германию поддерживали по большей части кабинетные митрополиты. Кто-то из них действительно верил, что Германия сумеет одолеть большевиков и вернуть церкви былую власть и привилегии. Другие поддерживали Гитлера исключительно из-за личных амбиций и корыстных целей, мечтая о ключевой роли в новом мире. Третьи понимали, что нацизм ничем не лучше коммунизма и что немцы просто используют священнослужителей для достижения собственных целей. Были и такие, которые воевали вместе с простыми солдатами и просто молили Бога о спасении. Но так или иначе, мировые конфессии поддержали Гитлера по одной причине – все – и христиане, и мусульмане – боялись большевицкий СССР.

Российское издательство «Арефа» выпустило книгу историка, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской Духовной Академии протоиерея Георгия Митрофанова «Русская Православная Церковь на историческом перепутье ХХ века».

Об этом пишет российский исследователь Роберт Краснов .

Книга примечательна во многих отношениях и вполне достойна внимания любого образованного человека, интересующегося не только прошлым России, но и предстоящими судьбами нашей страны. Отец Георгий, безусловно, компетентен в выбранной теме, а большой педагогический стаж позволил популярно и доходчиво для неподготовленной аудитории раскрыть очень непростые вопросы церковной истории прошлого столетия.

В книге затронуты такие темы как гонения на Русскую церковь; церковно-политический компромисс начала века с советской властью (о его идеологах, содержании и результатах); подвиг и прославление новомученников российских; примирение и объединение церквей (Русской Церкви за границей и Русской Церкви Московского Патриархата); Православная Церковь в годы Великой отечественной войны; возрождение церковной жизни на оккупированных территориях; участие Церкви в участи советских военнопленных и др.

Многие знают о деятельном участии Русской Церкви в жизни советского народа в годы войны. Церковь помогала не только словами поддержки, не только своими молитвами, но и сбором средств для советской армии, что беспрецедентно для церковной истории. Однако мало кто знает, что и по другую сторону линии фронта - на оккупированных территориях и в Европе была Православная Церковь, благословлявшая германские войска и проклинающая большевиков. На стороне немцев воевали в том числе и православные. Это не укладывается в голове современного русского человека, ведь гитлеровский фашизм - чистое зло. Безусловно, и для христиан фашизм - абсолютное зло, но, и об этом часто забывают, большевистский тоталитарный режим для христиан также абсолютное зло.

Факты, приведенные в книге «Русская Православная Церковь на историческом перепутье ХХ века», заставляют задуматься. На территории, «занятой германскими войсками, за период оккупации было открыто около 9 тыс. храмов».

Отрывок из книги:

Один из русских епископов, оказавшихся в оккупированном Таганроге в 1942 году, с такими словами обратился к верующим: «Палачи русского народа навсегда бежали из Таганрога, в город вступили рыцари германской армии. Под их защитой мы, христиане, подняли поверженный крест, стали восстанавливать разрушенные храмы. Возродилось прежнее чувство веры, ободрились пастыри Церкви и снова понесли людям живую проповедь о Христе. Всё это стало возможным только под защитой германской армии.

На захваченных немцами территориях православному духовенству наряду с совершением богослужений разрешалось «преподавание Закона Божия в приходских и общеобразовательных школах, создание детских садов и детских приютов, катехизация взрослых, просветительская работа духовенства с учителями, предоставление духовенству возможности осуществлять свою миссионерскую деятельность на радио».

Взамен представители церковной иерархии должны были озвучивать лозунги нацистской пропаганды, а германские спецслужбы стремились использовать православное духовенство в своей деятельности. Обнародовать эти факты в своей книге - очень смелый шаг и для историка, и для священника. Понятно, что никто не стремится оправдать это сотрудничество. Речь вообще о другом, надо понимать, что в СССР до войны, во время и после (!) не допускалось ничего даже отчасти похожего на озвученную выше религиозную свободу, хотя политизированность церковной проповеди, сотрудничество представителей Церкви с большевиками, поддержка их и одобрение были очень глубоки и серьезны.

Для Церкви война оказалась трагическим и страшным, и в то же время очень человеческим, конфликтом между двумя богоборческими, античеловеческими, воистину сатанинскими политическими режимами. В такой ситуации Церковь всегда вставала на сторону людей, на сторону каждого человека, а не идеологий и государств. Да, Церковь призвана к миротворчеству, но если остановить конфликт невозможно, задача Церкви служить каждому обратившемуся к ней человеку вне зависимости от принадлежности к той или иной воюющей стороне.

Христианство выше политики, национальности и культуры - это традиционная для христиан точка зрения. Вспомним создателя Японской Православной Церкви, русского миссионера, святого епископа Николая (Касаткина), который во время русско-японской войны, сам находясь в Японии и молясь о своей родине, благословил своей пастве молиться о победе японского оружия.

«Религия является злейшим врагом советского патриотизма... История не подтверждает заслуг церкви в деле развития подлинного патриотизма».
Журнал «Безбожник» июнь 1941г.

К началу II мировой войны в 25 областях РСФСР не было ни одного действующего православного храма, а в 20 областях функционировало не более чем по 5 церквей. На Украине ни одной действующей церкви не было в Винницкой, Донецкой, Кировоградской, Николаевской, Сумской, Хмельницкой областях; по одной действовало в Луганской, Полтавской и Харьковской.26 Согласно данным НКВД, к 1941 году в стране действовало 3021 православный храм из них почти 3000 находились на отошедших к СССР в 1939-1940 годах территориях Литвы, Латвии, Эстонии, Бессарабии, Северной Буковины, Польши и Финляндии

Численность Союза воинствующих безбожников в 1932 году достигла 5 млн. человек. Планировалось к 1938 году количество его членов довести до 22 млн. человек.28 Тираж антирелигиозных изданий достиг к началу войны 140 млн. экземпляров.

С датой германского нападения на СССР связано немало мифов, получивших особенно широкое распространение в церковной среде. Согласно одному из наиболее известных, дата 22 июня была якобы выбрана Гитлером в соответствии с астрологическими прогнозами. От этой легенды отталкиваются и те, кто не прочь представить события июня 1941-го как поход «языческой Германии» на «православную Русь».. Однако германский Генштаб при выборе дня и времени удара по СССР руководствовался соображениями иного плана...

Обычно ночь с субботы на воскресенье была самой «недисциплинированной» в РККА. В воинских частях устраивались бани, за которыми следовали обильные возлияния; командный состав в воскресную ночь, как правило, отсутствовал находясь со своими семьями; для рядового же состава эта ночь всегда была самой подходящей для «самоволок». Именно этим, вполне земным расчетом (а вовсе не «шепотом звезд») и руководствовалось гитлеровское командование при выборе нескольких дат нападения на СССР. События первого дня войны блестяще показали справедливость такого расчета.

Получив известие о начале войны, блюститель патриаршего престола митр. Сергий (Страгородский) как говорят современные церковные историки выпустил своё
«Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Факт его появления
22.6.1941 г. до сих пор оспаривается

В послании говорилось: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину... Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой... Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу... Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины.».37 Содержался в послании и скрытый упрек властям, утверждавших, что войны не будет. У митр. Сергия это место выражено так: «...мы, жители России, надеялись, что пожар войны, охвативший почти весь земной шар, до нас не дойдет...»...38 Любопытно, что задолго до соответствующего обращения Кремля митр. Сергий уже назвал «лукавые соображения» о «возможных выгодах» по другую сторону фронта ничем иным как прямой изменой Родине».39 Однако действенность такой риторики неумолимо превращалась в прах по мере стремительного продвижения германских армий на восток...
В истории войн невозможно найти аналог столь изначально лояльного отношения к агрессору, которое демонстрировало население оккупированных немцами областей СССР. И тот факт, что так много россиян заранее было готово перейти к немцам, выглядит для многих невероятным. Но именно так и было. Примеры изначально враждебного отношения к изгнанию большевиков были скорее исключением, нежели общим правилом. Немецким кинематографистам не было нужды прибегать к искусственным декорациям, для того чтобы запечатлеть на пленку примеры встреч советским населением германских войск хлебом-солью и забрасывания немецких танков цветами. Эти кадры являются ярчайшим свидетельством, столь ненормального восприятия чужеземного вторжения...

Стоит ли удивляться, что с не меньшим воодушевлением восприняла нападение Германии на СССР и русская эмиграция. Для многих русских изгнанников появилась реальная надежда скорого «освобождения» Родины. Причем такие надежды встречались независимо от церковной юрисдикции (а не только в РПЦЗ - как это пыталась представить советская историография). Вторжение Германии в СССР приветствовал парижский иерарх РПЦЗ митр. Серафим (Лукьянов), впоследствии перешедший в Московскую Патриархию. В своем обращении по случаю германского нападения, он заявил: «Да благословит Всевышний великого Вождя Германского народа, поднявшего меч на врагов самого Бога... Да исчезнут с лица земли масонская звезда, серп и молот».45 С неменьшей радостью воспринял 22 июня 1941 года и принадлежавший тогда к «евлогианской» юрисдикции архимандрит Иоанн (Шаховской, будущий архиеп. Сан-Францисский): «Кровавая операция свержения Третьего Интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу».46 И даже клирик Московской Патриархии о. Георгий Бенигсен вспоминает о начале войны в Риге: «На всех лицах затаенная радость...».47
. В. Цыпин: «Во всех городах и во многих селах, оставленных советской администрацией, объявлялись священники, либо находившиеся там на положении ссыльных, либо скрывавшиеся в подполье, либо зарабатывавшие на жизнь каким-нибудь ремеслом или службой. Эти священники получали у оккупационных комендантов разрешение на совершение богослужений в закрытых,».41 Другой очевидец (псаломщик Николо-Конецкого прихода Гдовского района Псковской области С. Д. Плескач) отмечал следующее: «Русский человек совершенно изменился, как только появились немцы. Разрушенные храмы воздвигались, церковную утварь делали, облачения доставляли оттуда, где сохранились, и много строили и ремонтировали храмы. Всюду красилось... Когда все было готово, тогда приглашали священника и освящался храм. В это время были такие радостные события, что я не умею описать».42 Такие чувства были характерны для населения самых различных районов оккупированной территории. Журналист В. Д. Самарин так описывает немецкую оккупацию в Орле: «Проснулось, всплыло на поверхность души спрятанное глубоко при большевиках религиозное чувство. Молящиеся переполнили церкви, по деревням носили чудотворные образа. Молились так, как давно не молились.»

Адольф Гитлер и православная эмиграция

«...если правительство германского Рейха пожелает
привлечь русские православные церкви к сотрудничеству
в борьбе с коммунистическим безбожным движением...,
то правительство Рейха найдет с нашей стороны
полное согласие и поддержку».
митр. Евлогий (Георгиевский), октябрь 1937 г.

Примечательно, что первые контакты русской эмиграции с Гитлером относятся к началу 20-х годов.4 Посредником в этих контактах был Альфред Розенберг. Родившийся в Российской империи, учившийся в Киевском университете и служивший в русской армии во время I мировой войны, Розенберг по-русски говорил лучше, чем по-немецки. В окружении Гитлера он сыскал славу лучшего специалиста по России и «русской душе», и именно ему была доверена разработка расовой теории в нацистской идеологии. Возможно, что именно он убедил Гитлера в целесообразности дружеских отношений с Русской Православной Церковью на территории Германии. Так, в 1938 году нацисты построили в Берлине православный кафедральный собор Воскресения Христова на Курфюрстендамм и финансировали из имперской казны капитальный ремонт 19 православных храмов.
Кроме того, по указу Гитлера от 25.2.1938, русские приходы подчинявшиеся митрополиту Евлогию (Георгиевскому), были переданы под юрисдикцию Германской епархии Русской Православной Церкви Заграницей (далее - РПЦз).5 Цитируемый здесь проф. Поспеловский склонен несколько драматизировать это событие, выставляя его одним из краеугольных камней церковно-эмигрантского раскола. Необходимо все же учитывать, что конфронтация между карловацким Синодом и митр. Евлогием началась задолго до прихода Гитлера к власти и носила все-таки церковно-административный, а не богословский и не политический характер. Справедливым будет так же отметить, что только 6% русских эмигрантских приходов находились под юрисдикцией митр. Евлогия, а остальные 94% подчинялись Зарубежному Синоду.6 Даже исходя только из элементарной арифметической логики, вряд ли будет справедливым говорить о «раскольничьих устремлениях карловчан».

Вероятно, подобной же логикой руководствовался и Гитлер, пожелавший «централизовать» православные приходы на территории Рейха, а потому подчинивший евлогианское «меньшинство» синодальному «большинству» (было бы странно, если бы он сделал наоборот. В истории с евлогианскими приходами Гитлер был движим идеей централизовать, все для облегчения контроля над религиозными организациями.7 Для достижения этой цели он создал Рейхсминистерство религиозных культов, предоставил Германской епархии РПЦ государственный статус «корпорации публичного права» (каковой имели только лютеране и католики) и передал под юрисдикцию Германской епархии 13 евлогианских приходов.
Что касается строительства нацистами православного собора и капитального ремонта 19 храмов, то с этим благодеянием связано и благодарственное письмо Гитлеру за подписью тогдашнего первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия (Грибановского).
Гитлер выступил как «строитель и попечитель» храмов, и выражение благодарности предстоятелем Церкви за такое благодеяние - явление вполне нормальное и естественное, для предателей. Нельзя не учитывать и того факта, что в предвоенном 1938-м Гитлер олицетворялся с человеком, честно победившим на выборах и возглавившим правительство, признанное всеми странами мира.
Как уже отмечалось выше, Гитлер воспринимался русской эмиграцией как противовес безбожному большевизму. Еще в 1921 году Высший монархический совет вел переговоры с Гитлером о возможной помощи в случае его прихода к власти в подготовке духовенства для освобожденной от большевиков России.9 В отличие от лидеров западных демократий, Гитлер не позволял себе выражения «русский коммунизм», предпочитая этому другой термин - «иудо-большевизм». Такая терминология русскую эмиграцию вполне устраивала и не резала ухо. Русофобские места в «Mein Kampf» были мало кому известны, и неудивительно, что даже самые отъявленные русофилы вроде И. А. Ильина призывали русскую эмиграцию «не смотреть на национал-социализм еврейскими глазами».
Вполне справедливо будет предположить, что проправославные жесты Гитлера носили дипломатическо-пропагандистский характер. Такими жестами можно было снискать себе симпатии в странах потенциальных союзников, в странах с преимущественно православным вероисповеданием (Румыния, Болгария, Греция). 1 сентября 1939 года германский Вермахт взломал польскую границу. II мировая война началась...
Несмотря на то, что Гитлер выступил как откровенный агрессор, его нападение на Польшу серьезно не отразилось на восприятии его русской эмиграцией. Это обстоятельство позволило нацистам после оккупации Польши сделать еще один проправославный жест. Началось повальное возвращение православным, отобранных у них приходов. Как писал журнал «Церковная жизнь», «...православное население встречает доброжелательное отношение со стороны немецких властей, которые по первой просьбе населения возвращают ему отобранное поляками церковное имущество».13 Помимо этого, при поддержке германских властей в Вроцлаве был открыт православный богословский институт.

Церковная политика нацистов в оккупированных областях СССР

«Православие – красочный этнографический ритуал»
(рейхсминистр Розенберг).

Занятые немцами районы (едва ли не половина европейской части СССР) подверглись территориальному делению на рейхскомиссариаты, состоявшие из округов, областей, районов, уездов и волостей. Прифронтовая территория находилась под управлением Вермахта. Северная Буковина, Молдавия, Бессарабия и Одесская область были переданы Румынии. Галицию присоединили к Польскому генерал-губернаторству. Остальная территория составила рейхскомиссариат «Украина» (с центром в Ровно). Центральная часть Белоруссии образовала генеральный комиссариат Белоруссии. Северо-запад Брестской и Гродненская области отошли к Восточной Пруссии (здесь действовали общегерманские законы). Большая часть Брестской, а также Пинская и Полесская области отошли к рейхскомиссариату «Украина», а северо-запад Виленской области - к генеральному округу Литвы. Сам же генеральный округ Белоруссии входил в состав рейхскомиссариата «Остланд».51
Национальный вопрос, по мнению нацистского идеолога Розенберга, заключался в том, «чтобы разумно и целеустремленно поддержать стремление к свободе всех этих народов… выделить из огромной территории Советского Союза государственные образования (республики) и организовать их против Москвы, чтобы освободить Германский Рейх на грядущие столетия от восточного кошмара».52
Что касается религиозной политики немцев на оккупированных землях, то она вряд ли может быть охарактеризована однозначно. Здесь господствовало несколько взаимоисключающих подходов, однако наиболее распространенными были два...
Позицию рейхсминистра Восточных земель Альфреда Розенберга можно сформулировать примерно так: «Уклад жизни русского народа веками формировался под влиянием Православия. Большевицкая клика лишила русский народ этого стержня и превратила его в ни во что неверующее, неуправляемое стадо. Столетиями русским вдалбливали с амвонов, что «всякая власть от Бога». Царская власть, не сумев обеспечить своим подданным достойный уровень жизни, смогла с помощью Церкви сформировать в народе сознание, что лишения, страдания и притеснения идут на пользу душе. Подобная проповедь обеспечивала правителям раболепскую покорность народа. Этот момент совершенно не учли большевики, и с нашей стороны было бы глупо повторять их ошибку. Поэтому, в наших же интересах реанимировать эти православные постулаты в умах народа, если мы хотим держать его в узде. Гораздо лучше, если в Восточных землях будут созданы автономные и неподотчетные друг другу церковные структуры, дабы исключить возможность возникновения единой мощной церковной организации».
Такова была позиция Розенберга, которая определяла отношение нацистов к РПЦ и которой руководствовались в той или иной степени нацистские чиновники. Основные ее положения были изложены в письме Розенберга к рейхскомиссарам Остланда и Украины от 13.5.1942 г. Их можно сформулировать так: Религиозные группы не должны заниматься политикой. Они должны быть разделены по признакам национальным и территориальным. Национальный признак должен особенно строго соблюдаться при подборе возглавления религиозных групп. Территориально же религиозные объединения не должны выходить за границы одной епархии. Религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных властей.53
Церковную политику Вермахта можно охарактеризовать как отсутствие какой-либо политики по отношению к Церкви. Собственный кодекс поведения, верность старым традициям способствовали распространению в среде немецких военных устойчивой антипатии к проявлениям нацистского фанатизма и расовой шизофрении. Только этим и можно объяснить тот факт, что фронтовые генералы и офицеры закрывали глаза на директивы и инструкции из Берлина, если те строились на теории об «унтерменшах». Сохранилось немало свидетельств и документов не только о радушном приеме российским населением немецкой армии, но и о «ненацистском» отношении германских солдат к населению занятых ими областей СССР. В частности, сохранились документы о приказах немецким солдатам помнить, что они находятся не на оккупированных территориях, а на земле союзника.54 Довольно часто солдаты и офицеры Вермахта демонстрировали искреннее дружелюбие и симпатии к народу, страдавшему в течение двух десятилетий под властью большевиков. В церковном вопросе такое отношение выливалось во всестороннюю поддержку восстановления церковной жизни.
Военные не только охотно поддерживали инициативы местного населения по открытию приходов, но и оказывали различную помощь в виде денежных средств и стройматериалов для восстановления разрушенных храмов. Сохранилось немало свидетельств и того, что немецкие военные сами проявляли инициативу по открытию церквей на подконтрольных им территориях и даже приказывали это делать.55 Так, например, в сохранившейся в материалах Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) докладной записке З. В. Сыромятниковой «О пребывании на территории Харьковской области, оккупированной немецкими войсками с 15 по 22 декабря 1941 г.» отмечалось: «Немецкое командование особое внимание обращает на работу церквей. В ряде сел, где не разрушены церкви, они уже работают... В селах, где они разрушены, дан приказ старостам немедленно подобрать помещение и открыть церкви».56
Иногда инициативность немцев принимала анекдотические формы. В том же фонде хранится и справка уполномоченного Себежской комендатуры от 8.10.1941 г.: «Дана настоящая в том, что немецкая власть, освободившая крестьянство от большевиков, ставит вопрос открыть богослужение в Ливской церкви, и поэтому уполномочиваю лично вас, Рыбакова Якова Матвеевича, за неимением священника - занять место священника и исполнять церковный обряд. Просьба: никаких отказов не может быть, в чем и выдана настоящая справка за подписью представителя немецкой власти Энгельгард»... На что Рыбаков отвечает: «Быть священником не могу, так как не получил на то от епископа благословения, кроме того, по христианскому закону двоеженцы священниками быть не могут, а я двоеженец»...57
Следует отметить, что помощь немецкой армии в восстановлении русских православных храмов всегда строилась на принципах «христианского гуманизма» . Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Федор фон Бок сам с немецкими офицерами принимал участие в православной службе в Борисове.
Вышеприведенные характеристики и примеры довольно ярко отражают всю пестроту церковной жизни на занятых немцами территориях СССР, ибо становится вполне очевидным, что размах и характер «религиозного возрождения» во многом зависел от местных особенностей оккупационной администрации (НСДАП и СС или же Вермахт). Поэтому и положение РПЦ на занятых немцами территориях целесообразно рассматривать не по периодам войны, а по регионам и областям.

Положение Церкви в Прибалтике

«Не таких обманывали.
С НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть нетрудно».
Митр. Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский).

На момент прихода в страны Балтии немецкой армии экзархом Прибалтики был митр. Сергий (Воскресенский). Пост этот он занимал с января 1941 года. Перед бегством большевиков из Риги митр. Сергию было приказано эвакуироваться. Вопреки приказу, он укрылся в крипте рижского кафедрального собора.
Сергий в миру Димитрий Воскресенский, родился в Москве в 1898 г. в семье московского священника и до революции учился в семинарии, которую не успел закончить. В начале революции был послушником в Даниловом монастыре. Там же, принял монашество с именем Сергий. Исследователи, беседовавшие с людьми, знавшими лично отмечают, что в 1920-е годы это был религиозный, монах, тем не менее, любивший жизнь и светские удовольствия, любил выпить и провести время среди молодежи, за что на него неоднократно накладывались епитимии. С 1926 г. он стал сотрудником канцелярии Московской Патриархии. Вероятно, в 30-е годы епископ Сергий тесно сотрудничал с митр. Сергием (Страгородским), что и повлияло на дальнейшую карьеру молодого епископа.63

С приходом в Прибалтику немцев (Вермахт вошел в Ригу 30 июня) митр. Сергий постарался найти общий язык с новой властью. При его дипломатичности успех ему был заранее обеспечен. Он умел преподать себя в нужном свете. Вскоре он хорошо зарекомендовал себя как яростный антикоммунист. С помощью роскошных банкетов и щедрых подарков митр. Сергий обзавелся нужными знакомствами с партийными функционерами и высшими чинами СС. Комфортабельный дом митрополита и личный автопарк производили впечатление на немцев.
В отличие от других советских территорий, оказавшихся под немецкой оккупацией, в Прибалтике произошло расширение территории РПЦ и укрепление власти ее экзарха, несмотря на то, что в Эстонии и Латвии открыто проявились тенденции к автокефалии. Сразу же после ухода Советов из Прибалтики митрополиты Латвийский и Эстонский постарались восстановить утраченную независимость от Москвы. 20.7.1941 г. митр. Рижский Августин (Петерсон) сделал запрос германским властям с просьбой о восстановлении Латвийской Православной Церкви под юрисдикцией Константинополя. Аналогичную просьбу, но уже от имени Эстонской Православной Церкви, сделал митр. Таллинский Александр (Паулус). Казалось, что церковный раскол был неминуем. Но 12.9.1941 г. митр. Сергий (Воскресенский) обратился к германским властям с докладной запиской, в которой объяснял всю нежелательность для Берлина допускать, чтобы Церковь в Латвии и Эстонии подчинялась Константинопольскому патриарху, чей западноевропейский экзарх проживал в Лондоне и имел тесные связи с британским правительством. Владыка Сергий сумел доказать немцам преимущества канонического подчинения Прибалтики. Иными словами, он предложил оставить Прибалтику в подчинении РПЦ, а его, ее экзархом.
По сути, Сергий добился от Берлина разрешения. В результате раскол в Прибалтике не состоялся, а некоторым «автокефалистам» ,не без участия Сергия,пришлось даже иметь дело с гестапо. Немцам надоело терпеть амбициозные заявления сторонников автокефалии, требовавших выдворения из Латвии «большевицкого ставленника», агента ЧК экзарха митр. Сергия.64 В Латвии раскол закончился в ноябре 1941 г., когда гестапо потребовало от митр. Августина немедленного прекращения деятельности его Синода.65
Что же касается его отношений с Москвой, то немцы поначалу выступали за их разрыв. Однако митр. Сергий сумел убедить Берлин, что РПЦ никогда не примирялась с советской властью, подчинившись ей только внешне. Доказывал немцам экзарх и то, что их вмешательство в управление Церковью (как, например, разрыв канонических связей с Москвой) может быть использовано Советами для антигерманской пропаганды.
Все эти переговоры привели к тому, что, когда в 1942 году митр. Эстонский Александр порвал с Сергием, в то время как другой эстонский епископ (Павел Нарвский) остался ему верен, немцы постановили, что митрополиты Александр и Августин должны именоваться соответственно митрополитами Ревельским и Рижским, а не Эстонским и Латвийским, т.к. митрополитом всех трех прибалтийских государств является Сергий (Воскресенский).66 В инструкциях, разосланных фашистскими чиновникам, указывалось, что, хотя приходы в Эстонии могут входить как в Эстонскую епархию митр. Александра, так и в русскую епархию еп. Павла, германское командование предпочитает, чтобы как можно больше приходов вошло в русскую епархию. Следует отметить, что большинство приходов в Прибалтике осталось в подчинении митр. Сергию. Отчасти это объясняется тем, что паства не хотела рвать отношений с Русской Церковью, а отчасти тем, что все видели, на чьей стороне немцы.
Окончательно немецкая политика по отношению к РПЦ в Прибалтике была сформулирована на совещании в Рейхсминистерстве Восточных земель 20.6.1942 г. Суть итога совещания сводилась примерно к следующему:
1. Оккупационные власти считают для себя выгодным объединение всех православных вокруг московского экзарха с целью выселения их после войны в Рейхскомиссариат «Москва».
2. Для германского руководства не столь важно, кому номинально подчиняется экзарх в Прибалтике - Москве или Константинополю, тем более, что пребывание экзарха Константинопольского Патриарха в Лондоне действительно не может быть приятным.
3. Такая политика дает возможность оккупационным властям подчеркивать свою веротерпимость и использовать полностью антикоммунистические выступления экзарха Сергия в пропагандных целях.67
Можно лишь догадываться о том давлении, которое испытал на себе в Москве митр. Сергий (Страгородский) со стороны советских властей, требующих от него осуждения своего прибалтийского экзарха. В конце концов, большевики своего добились, и 22.9.1942 г. митр. Сергий (Страгородский) обратился с посланием, в котором говорилось: «...Народ ради блага родины не считает своих жертв и кровь проливает и самую жизнь отдает... А вот в Риге в начале августа объявились православные наши архиереи... во главе с присланным из Москвы Сергием Воскресенским, которые «не пожелали страдать с народом Божиим», а предпочли «имети временную греха сладость» (Евр. 11,25), пожить благополучно, питаясь от крупиц с фашистского стола... Волосы встают дыбом при чтении об истязании фашистами женщин, детей и раненых. А митрополит Сергий Воскресенский со своими «сподвижниками»-архиереями телеграфируют Гитлеру, что они «восхищаются ведущейся (Гитлером) героической борьбой» (с беззащитными?!) и «молят Всевышнего, да благословит Он (фашистское) оружие скорой и полной победой...».68 Это послание и не вызвало у экзарха Прибалтики обиды, а когда архиерейский Собор 1943 года отлучил от Церкви всех клириков, проявивших себя коллаборационистами и среди них был назван и митр. Сергий (Воскресенский), последний напечатал в прибалтийских газетах статью под названием «Сталин не Савл, он не станет Павлом», в которой высмеял иллюзорность надежд на мир коммунистов с Церковью,69 но с Москвой все-таки не порвал. Примечательно, что этого разрыва требовали от него и немцы, когда митр. Сергий (Страгородский) стал Патриархом, но владыка Сергий убедил их в нелогичности такого требования, объяснив, что большевики смогут использовать возникший церковный раскол в антигерманской пропаганде - играя на вмешательстве оккупационных властей во внутрицерковные дела.
По сути, единственное, чего не удалось митр. Сергию добиться от Берлина, это - разрешение на каноническое подчинение себе Белоруссии. У Розенберга на это счет были свои соображения.
Но несмотря на «неудачу» митр. Сергия с Белоруссией, не будет ошибкой назвать его самым активным иерархом Русской Церкви сотрудничавшим с нацистами на оккупированной территории СССР. «Помимо отстройки церковной организации и отстаивания интересов Церкви на территории своего экзархата, митр. Сергий приложил немало усилий для духовного окормления православной паствы в захваченных гитлеровцами северо-западных районах СССР. Чего стоит только одна Псковская Миссия (о чем будет рассказано в соответствующей главе). Вся эта деятельность не могла вызвать одобрения у советской власти
Люди, смеющие это делать, совершенно справедливо заносились ею в разряд врагов народа и пособников гитлеровцев. Карающим мечом советского правосудия, по замыслу Сталина, должны были здесь служить партизанские отряды, действующие на оккупированной территории. Именно к ним был обращен призыв советского вождя «создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу...».70 Митр. Сергий (Воскресенский) был одним из этих пособников. Согласно воспоминаниям людей, близко его знавших, он всерьез опасался за свою безопасность...
28.4.1944 года по дороге из Вильнюса в Каунас экзарх Сергий и сопровождавшие его лица были ликвидированы неизвестными. По показаниям местных жителей, нападавшие были одеты в немецкую военную форму. Немцы заявили, что убийство митрополита было организовано советскими партизанами. Советская пропаганда приписала это убийство нацистам.
Рижский священник о. Николай Трубецкой, отсидевший 10 лет за участие в Псковской Миссии, утверждает, что встретил в лагере человека, якобы бывшего советского партизана, который сообщил ему, что он участвовал в убийстве митрополита, совершенном по приказу советской разведки.71
О сомнительности версии об убийстве митр. Сергия немцами говорит и тот факт, что никто из современных церковных историков не смог связно аргументировать логику, по которой немцам было бы выгодно избавиться от митр. Сергия.

Положение Церкви в Белоруссии

Белоруссия была регионом, одним из первых оказавшимся под оккупацией, вследствие стремительного продвижения Вермахта на Восток, и в то же время она была для немцев наглядным примером результатов советского правления. Как писал историк Белорусской Церкви еп. Афанасий (Мартос), «немецкие войска застали церковно-религиозную жизнь в Восточной Белоруссии в разрушенном состоянии. Епископов и священников не было, церкви были закрыты, переделаны в склады, театры, а многие разрушены. Монастырей не существовало, монахи разбрелись.»
Белоруссия вместе с Прибалтикой входила в один рейхскомиссариат (Остланд), В силу того, что экзарх западных областей Украины и Белоруссии митр. Николай (Ярушевич) не предал родину и предпочел остаться на советской территории, Белоруссия и Украина оказались без правящего архиерея.
Буквально с самого начала оккупации в церковной жизни Белоруссии проявилось противостояние между сторонниками подчинения Москве и теми, кто предпочитал автокефалию. Поощряя белорусский национализм, фашисты стремились создать национальную автокефальную Церковь, опираясь здесь на белорусских националистов, приехавших сюда из Чехии и Польши.
Сущность нацистской религиозной политики в Белоруссии сводилась к семи пунктам:
1. Организовать православную Церковь самостоятельно, без всяких сношений с Москвой, или Варшавой, или Берлином.
2. Церковь должна носить название «Белорусская автокефальная православная национальная Церковь».
3. Церковь управляется своими св. канонами, и немецкая власть не вмешивается в ее внутреннюю жизнь.
4. Проповедь, преподавание Закона Божия, Церковное управление должны производиться на белорусском языке.
5. Назначение епископов должно производиться с ведома немецкой власти.
6. Должен быть представлен немецкой власти статут «Белорусской Православной автокефальной национальной Церкви».
7. Богослужения должны совершаться на церковнославянском языке.74
в марте 1942 г. собор белорусских епископов избрал архиепископа Пантелеймона (Рожновского), К моменту проведения собора Белорусская Церковь включала в себя уже 6 епархий:
1. Минская - во главе с митр. Пантелеймоном (Рожновским).
2. Гродненско-Белостокская (находившаяся за пределами рейхскомиссариата «Остланд» и поэтому получившая статус экзархата) - во главе с архиеп. Венедиктом (Бобковским), получившим права экзарха Восточной Пруссии.
3. Могилевская - с еп. Филофеем (Нарко).
4. Витебская - с еп. Афанасием (Мартосом).
5. Смоленско-Брянская - с еп. Стефаном (Севбо).
6. Барановичско-Новгородская.75

Отказ от провозглашения автокефалии Белорусской Церкви не мог понравиться белорусским националистам. Именно поэтому они приложили все усилия для отстранения митр. Пантелеймона от управления Церковью - усилия, в конечном итоге увенчавшиеся успехом. По настоянию националистов, фашисты передали управление Церковью его ближайшему помощнику, архиеп. Филофею (Нарко). Филофей писал и в своем письме рейхскомиссару «Остланда» Х. Лозе от 30.7.1942 г.: «Это очень важное и ответственное положение, требующее точности и правильности церковного канона священной всеобщей Православной Церкви...» 77
В конечном итоге, 30.8.1942 г. в Минске состоялся т.н. «Всебелорусский Православный Церковный Собор». Инициаторами его созыва выступили сторонники автокефалии Результатом четырех дней работы собора стала выработка статута Белорусской Церкви и утверждение мероприятий по достижению автокефалии. Гитлеру была послана телеграмма: «Первый Всебелорусский Церковный Собор в Минске от имени православных белоруссов шлет Вам, господин рейхсканцлер, сердечную благодарность за освобождение Белоруссии от московско-большевицкого безбожного ига, за предоставленную возможность свободно организовать нашу религиозную жизнь в форме Святой Белорусской Православной автокефальной церкви и желает быстрейшей полной победы Вашему непобедимому оружию». 79 Послания главам других Церквей были переданы нацистам лишь спустя год.
В мае 1944 г. собор белорусских епископов издал резолюцию, называющую большевизм «сатанинским отродьем» и «сыном дьявола»81 ,
Когда белорусские архиереи (во главе с митр. Пантелеймоном) бежали в Германию, все они примкнули к РПЦЗ, что лишний раз подтверждает их «прорусскую позицию».
Хотя Розенберг и требовал от гауляйтера Лозе, чтобы Русская Церковь соблюдая умеренность не распространяла своего влияния на православных белоруссов, последнему выполнить такую директиву было не так-то просто. В своих рапортах, СД была вынуждена констатировать отсутствие священников-автокефалистов.82 Кроме того, в западных областях Белоруссии, где были сильны позиции католичества, немцы были склонны поддерживать православных, видя в католическом населении польскую «пятую колонну».
Одной из отличительных черт немецкой оккупации в Белоруссии была особенная распространенность бесчеловечного обращения оккупантов с гражданским населением. Массовые облавы, аресты, карательные рейды СС не могли вызвать у местных жителей нежных чувств по отношению к творцам «нового порядка».
Вероятно, этим и объясняется факт сотрудничества около десятка белорусских священнослужителей с советским подпольем и НКВД. Иногда подобным священнослужителям приходилось за это расплачиваться не только собственной жизнью, но и жизнью своих прихожан. Так, например, священник с. Хоростово Минской епархии о. Иоанн Лойко за активную партизанскую работу был сожжен СС в собственном храме вместе с 300 прихожанами. Чудом избежал подобной участи и священник Кузьма Раина, чья деятельность в качестве партизанского осведомителя была разоблачена гестапо. Подобное поведение духовенства (как, впрочем, поведение немцев) разительно отличало Белоруссию от других оккупированных немцами регионов СССР.
.
В самой же Белоруссии немецкая оккупация вызвала повсеместно «религиозный подъем». В одном лишь Минске, где к приходу немцев не было ни одной действующей церкви, спустя всего 3-4 месяца их открылось уже 7 и было крещено 22 тыс. детей. По Минской епархии было открыто 120 церквей. Оккупационные нацистские власти открыли пастырские курсы, каждые несколько месяцев выпускавшие 20-30 священников, дьяконов и псаломщиков.83 Аналогичные пастырские курсы были открыты и в Витебске. В ноябре 1942 г. в витебскую Свято-Покровскую церковь были перенесены мощи св. Евфросинии Полоцкой. В мае 1944 года мощи преподобной были перевезены в Полоцк, где действовали 4 храма и монастырь.84 В некоторых районах Белоруссии, например, в Борисовском, было восстановлено до 75% дореволюционных церквей (в самом Борисове 21 храм). Процесс «возрождения церковной жизни» продолжался вплоть до самого отступления немцев из Белоруссии. Так, в донесении командования группы армий «Центр» за январь-февраль 1944 г. говорилось, что в районе расположения 4-й армии вновь открыто 4 храма, а в Бобруйске впервые за время войны на Крещение состоялся крестный ход на р. Березину с участием 5000 человек.

Церковь на оккупированной Украине

Гитлер и церковная эмиграция

Первые контакты Гитлера с крайне правыми монархическими кругами русской эмиграции относятся еще к его мюнхенскому периоду. Главным посредником был Альфред Розенберг, балтийский немец, учившийся до своего поступления в русскую армию в Киевском университете. В 1919 г. он вернулся в страну своих предков и скоро стал ведущим идеологом нацизма. В Германии Розенберг познакомился с членами эмигрантского Высшего монархического совета, основанного в Бад-Рейхенгалле в 1921 г. Уже во время первых встреч нацистов с монархистами обсуждались планы создания кадров русских священников для России 2 .

Такие видные крайне правые монархисты, как Махароблидзе, граф Граббе и Рклицкий (будущий карловацкий архиепископ и составитель многотомного собрания сочинений митрополита Антония), вскоре стали фактическими хозяевами канцелярии Карловацкого синода. После того как Гитлер пришел к власти, нацисты передали остававшиеся верными Евлогию русские приходы карловацкому епископу Тихону Берлинскому. В 1938 г. нацисты построили для "карловчан" православный собор и выдали средства на капитальный ремонт 19 православных церквей в Германии, но потребовали, чтобы во главе православной епархии в Германии стоял немец; таковой нашелся в лице архиепископа Серафима (Ладе), который был хиротонисан в епископы украинскими обновленцами 3 . Интересно отметить, что "карловчане", всегда выступавшие как защитники православия, нашли возможным принять этот акт, не поставив вопроса о действительности его рукоположения в епископы, в то время как Московская патриархия, даже в годы самых жестоких гонений, не принимала обновленческое духовенство без покаяния и не признавала рукоположений, совершенных обновленцами 4 .

Во время войны архиепископ Серафим был возведен в сан митрополита; нацисты называли его "вождем всех православных в третьей империи и во всех контролируемых ею территориях". В 1939 г., с благословения митрополита Анастасия и при поддержке властей, в Бреслау (Вроцлаве) был открыт православный богословский институт 5 . Очевидно, немцы хотели, чтобы всю

церковную деятельность на оккупированных территориях возглавил именно митрополит Серафим, и поэтому не давали карловацкому Синоду разрешения выехать из Югославии до 1943 г., когда он пригодился Гитлеру для осуждения патриарха Сергия (см. ниже). Что же касается оккупированных территорий, то ни карловацкий Синод, ни митрополит Серафим с его Бреслауским институтом не смогли сыграть какой-либо значительной роли. Церковное движение в этих областях носило стихийный характер и развивалось своими силами с помощью православных церквей в Латвии, Польше и Румынии. Нацистская церковная политика в оккупированных областях определялась общим отношением нацистов к славянам вообще и к русским в частности. Файерсайд в работе "Крест и Свастика" насчитывает до семи взаимно исключающих друг друга подходов; наиболее важными были следующие: 1. Гитлер считал всех славян низшей расой и рассматривал их как будущих рабов. 2. Розенберг стремился привлечь на сторону Германии национальные меньшинства России, обещая им независимость и возбуждая ненависть к России, отождествляя русский народ с коммунистической идеологией и террором (этот подход предполагал дарование национальным меньшинствам особых привилегий, на что Гитлер не соглашался). 3. Верховное командование рассматривало русских как потенциальных союзников в борьбе с большевизмом и было поэтому против высказываний о будущем расчленении России и выступало за создание союзных русских войсковых соединений, что привело к формированию власовской армии и казачьих войсковых соединений*.

Подход Розенберга оказался неприемлемым для русских монархистов. К тому же времени Розенберг был воинствующим атеистом, ненавидевшим христианство и в особенности католическую церковь. Он презирал все русское и славянское до такой степени, что православие считал всего лишь "красочным этнографическим ритуалом". Поэтому, по его мнению, немецкие администраторы могут относиться к таким обрядам терпимо и даже поощрять их как средство, обеспечивающее повиновение славянского населения 7 .

Гитлер назначил Розенберга имперским комиссаром восточных территорий, Коха - комиссаром Украины, а Лозе - комиссаром Прибалтики и Белоруссии. Ни Кох, ни Лозе не собирались заигрывать с национальными меньшинствами и действовали большей частью независимо от Розенберга. Стихийное массовое открытие церквей на оккупированных территориях, иногда с финансовой поддержкой со стороны местных военных властей, и религиозное настроение масс населения заставило Розенберга пересмотреть свое отношение к Православной церкви. Розенберг составил в июне 1942 г. эдикт о терпимости, в котором определялась немецкая церковная политика в оккупированных областях. Из-за вмешательства Бормана эдикт этот никогда не был напечатан, а Кох и Лозе опубликовали свои сокращенные версии

этого эдикта. С точки зрения партийной дисциплины Кох и Лозе были ответственны перед Борманом, а не перед Розенбергом, который стоял выше их в менее важной, правительственной иерархии. Таким образом, возможности Розенберга руководить церковной политикой были ограниченны.

В опубликованных распоряжениях провозглашалась религиозная свобода и право верующих организовывать религиозные объединения, в то же время подчеркивалось, как и в советском законодательстве, что отдельные религиозные объединения являются автономными, чем ограничивалась административная власть епископов. Чтобы не допустить возрождения сильной и единой Русской церкви, предлагалось оказывать всемерную поддержку независимой или автокефальной церкви на Украине с условием, чтобы официальным языком был украинский, а все священники - украинцами. Такие же меры предлагались и для Белоруссии, Латвии и Эстонии. Политика эта проводилась непоследовательно. В Прибалтике Лозе относился терпимо к хорошо организованной и объединенной Русской церкви и к ее миссионерской деятельности на русских территориях на юге и к западу от Ленинграда, но не разрешал церковно-административного объединения Прибалтики с Белоруссией, где он всячески, хотя и без большого успеха, поощрял белорусский церковный национализм. На Украине Кох придерживался принципа "разделяй и властвуй" более последовательно 8 .

Когда в первые недели оккупации военные власти разрешили миссионерские поездки священников-эмигрантов на восток, из Берлина последовало распоряжение, запрещавшее такую миссионерскую деятельность, а также и какую бы то ни было поддержку со стороны армии в открытии церквей, как и участие военного персонала в богослужениях в этих церквах 9 .

Положение Церкви в период оккупации

Прибалтика

Под давлением растущего национализма в политике Латвии и Эстонии православные церкви в этих странах порвали с Московской патриархией и перешли в юрисдикцию Константинопольского патриарха. Так как это было сделано без канонического отпуска их со стороны Московской патриархии, последняя никогда не признала законность этого акта. В то же время Литва, где православными были только русское и белорусское меньшинства, осталась в юрисдикции Московской патриархии. В 1931 г., после того как митрополит Евлогий порвал с Москвой, митрополит Сергий назначил экзархом Западной Европы митрополита Литовского Елевферия, который был при этом возведен в сан митрополита. Когда в 1940 г. Советский Союз присоединил балтийские республики, митрополит Сергий предложил митрополиту

Эстонскому Александру (эстонцу по национальности) и митрополиту Латвийскому Августину (латышу по национальности) вернуться в Московскую патриархию, что они и сделали. Митрополит Елевферий скончался 1 января 1941 г., после чего экзархом Прибалтики был назначен митрополит Сергий (Воскресенский), который до этого был там полномочным представителем Московской патриархии.

При приближении гитлеровских войск Сергию было приказано эвакуироваться. Вместо этого он скрылся в крипте рижского собора. Почему он так поступил - неизвестно. Алексеев и Ставру думают, что он стремился обеспечить будущее Московской патриархии на случай победы Германии 10. Люди, лично знавшие Сергия, которому было всего лишь сорок два года, отмечают его большие административные и дипломатические способности, а также обдуманный характер его действий; об этом свидетельствует и его поведение после прихода гитлеровских войск.

Сразу после ухода советских войск митрополиты Эстонский и Латвийский постарались восстановить свою независимость от Москвы. Но 12 сентября экзарх Сергий обратился к германским властям с докладной запиской, доказывая им, что переход Латвии и Эстонии в юрисдикцию Константинопольского патриарха не в их интересах, так как западноевропейский экзарх патриарха живет в Англии и имеет тесные связи с английскими правительственными кругами. Он убеждал немцев сохранить каноническое подчинение Прибалтики Московской патриархии, т. е. оставить Прибалтику экзархатом РПЦ, а его, Сергия, ее экзархом. Он заверял немцев, что Московская патриархия никогда не примирялась с безбожной властью, подчинившись ей только внешне, и что поэтому он, Сергий-младший, имеет моральное право призвать русский народ к восстанию. Явно ничего не зная о планах Розенберга, Сергий убеждал немцев не дробить Церковь на части по национальному и территориальному признаку, так как это было бы нарушением канонов и иерархического порядка церковного управления. Сергий предупреждал, что всякое вмешательство немцев в церковное управление, как, например, разрыв канонических связей с Москвой, будет использовано советской пропагандой, как доказательство порабощения Церкви оккупационными властями.

Докладные записки Сергия и его переговоры с немцами привели к тому, что, когда в 1942 г. митрополит Эстонский Александр порвал с Сергием, в то время как другой эстонский епископ, Павел Нарвский, остался ему верен, немецкие власти постановили, что митрополиты Александр и Августин должны именоваться соответственно митрополитами Ревельским и Рижским, а не Эстонским и Латвийским, так как митрополитом всех трех прибалтийских стран является Сергий. В инструкциях немецким чиновникам указывалось, что, хотя приходы в Эстонии могут входить как в эстонскую епархию митрополита Александра, так и в русскую епархию епископа Павла, немецкое командование

предпочитает, чтобы как можно больше приходов вошло в русскую епархию 11 . Насколько можно судить, большинство приходов в Эстонии и Латвии остались под Сергием.

Главным в деятельности Сергия была организация миссионерской деятельности на западе, юго-западе и юге от Ленинграда, создание так называемой псковской миссии, которая была разрешена оккупационными властями в 1941 г. В августе 1941 г. из Риги в Псков выехала группа из 15 священников. Приехав на место, они обнаружили, что на всей этой огромной территории сохранилось только две открытых церкви в Пскове и Гдове. Куда они ни приходили, местное население, с разрешения немецких властей, открывало и ремонтировало церкви. Один из миссионеров пишет:

"Когда... мы приехали в Псков, прихожане со слезами на глазах подходили к нам на улицах под благословение. На первом богослужении все молящиеся исповедовались... не священники пришли укреплять народ, а народ, бывший там, укреплял священников". В январе 1942 г. в крещенском крестном ходе с водосвятием участвовало 40% (10 тыс. из 25 тыс.) оставшегося в Пскове населения. Между августом и ноябрем 1941 г. автор вышеприведенных строк крестил 3500 детей 12 .

К концу немецкой оккупации число священников на этой территории возросло до 175, а число приходов до 200. Миссия издавала религиозный бюллетень, вела катехизические курсы для взрослых и восстановила преподавание Закона Божия во всех школах. Были организованы также пастырские и богословские курсы, но большинство кандидатов в священство посылалось на обучение в Ригу. Все расходы, связанные с этой деятельностью, покрывались добровольными пожертвованиями населения. Десять процентов приходского дохода посылалось в Псков на епархиальные расходы, половина этих сумм пересылалась в Ригу. Священники не получали жалованья и существовали исключительно на пожертвования прихожан.

Так как большая часть этой территории принадлежала Ленинградской епархии, священники должны были возносить во время богослужения имя митрополита Ленинградского Алексия, находившегося по другую сторону фронта. Но когда с советских самолетов начали сбрасывать подписанные Алексием антифашистские листовки, оккупационные власти запретили поминать его на богослужениях.

Что касается митрополита Сергия (Страгородского), то он, по-видимому, не хотел прямо осуждать своего экзарха и близкого личного друга. В своем втором послании, датированном 14 октября 1941 г., он говорит только о слухах, о сотрудничестве русского духовенства с немцами на оккупированной территории, "слухах... которым я не хочу верить". В этом послании он грозит таким священнослужителям церковным судом, но никого по имени не упоминает 13 .

После избрания Сергия в патриархи его экзарх оказался в очень трудном положении. Немцы хотели, конечно, чтобы

избрание Сергия в патриархи было объявлено недействительным, но экзарх Сергий отказался выступить с таким заявлением. Тогда немцы вдруг вспомнили о Карловацком синоде. Синод в полном составе был привезен в Вену для совместного заседания с митрополитом Берлинским Серафимом. На этом заседании, продолжавшемся с 8 по 13 октября 1943 г., была принята резолюция, осуждавшая новоизбранного патриарха Сергия за его сотрудничество с большевиками (в качестве примера приводились его заявления о том, что в Советском Союзе нет гонений на Церковь) и объявлявшая сентябрьский Собор 1943 г. и избрание патриарха пропагандистским маневром, с церковной точки зрения недействительными.

"Архиерейское совещание иерархов Православной русской церкви", как оно себя официально назвало, обосновывало незаконность избрания патриарха также тем, что Устав московского поместного собора 1917-1918 гг. требовал для избрания патриарха полного выборного представительства духовенства и мирян и присутствия всех епископов. На Соборе же в Москве было всего 19 архиереев, голосования фактически не было, а лишь одобрение единственного кандидата, а представительство приходов и мирян было неполным и невыборным. Далее утверждалось, что только на территориях, оккупированных немцами, находилось в это время больше 30 епископов, т. е. больше чем на Соборе в Москве. К концу совещания был принят текст воззвания ко всем верующим Православной русской церкви.

Резолюция и воззвание утверждают незаконность избрания патриарха, называя это актом не церковным, а политическим. Избрание без присутствия на соборе "катакомбных" пастырей и мирян без освобождения из лагерей и присутствия на соборе арестованных епископов - недействительно. Сергий с его сподвижниками обвинялись в том, что начиная с Декларации 1927 г. они - марионетки безбожной власти, принимающие "дары от Сатаны". Воззвание лживо утверждает, что нацисты никак не вмешиваются в дела Церкви, что Совещание - свободный голос "наиболее свободной части русской церкви", никакой внешней силой не продиктованный.

Совещание приняло постановление добиваться следующего:

1. Свободного развития православия во всех оккупированных областях и объединения всех "под одним общим церковным возглавлением", т. е. под Карловацким синодом.

2. Активизации духовенства в борьбе против коммунизма.

3. Предоставления вывезенным в Германию русским рабочим "свободного удовлетворения своих духовных нужд".

4. Введения института военных священников во всех русских воинских частях при Германской армии с тем, чтобы ими ведал тот же Синод, который называл себя здесь "Русским церковным центром".

7. Широкого издания духовной литературы для перевоспитания народа, подвергшегося "растлевающему действию большевистского влияния".

8. Создания миссионерского комитета по борьбе с большевистским безбожием.

9. Апологетических радиопередач.

10. Организации духовных библиотек.

11. Предоставления Церкви права открывать духовные школы, семинарии, пастырские курсы.

Пожалуй, единственное, что из вышеуказанного удалось провести в жизнь, это прикомандирования к некоторым частям РОА небольшого числа священников и добиться несколько большей свободы вывезенным из оккупированных областей СССР рабочим для посещения православных богослужений в Германии, а через это и общения с эмигрантами, получения от них кое-какой посильной помощи.

На совещании в Вене принимались громкие резолюции, а в оккупированных областях велась миссионерская работа миссией митрополита Сергия-младшего, равно как и местным духовенством на Украине, в Белоруссии и Юго-Западной России.

Венское совещание и его постановления поставили митрополита Сергия в Прибалтике в очень сложное и опасное положение. Совещание явно было результатом политического решения нацистских верхов. Противодействовать ему значило противостоять немецкой высокой политике. И все же митрополит Сергий решительно осудил постановления Венского совещания в отношении митрополита Сергия (Страгородского) и его избрания патриархом. В неопубликованной беседе (или меморандуме), найденной в немецких военных документах, митрополит Сергий (Воскресенский) убеждал немцев, что необходимо признать избрание патриарха и использовать его в антибольшевистской пропаганде: допущение патриарха, возрождение Церкви, мол, является доказательством полного банкротства коммунизма и надо доказывать несовместимость коммунизма и христианства и утверждать, что возрождение Церкви неизбежно приведет к гибели коммунизма 14 .

Эта линия митрополита Сергия Рижского стоила ему жизни.

Несмотря на то что московский Собор 1943 г. прямо осудил всех сотрудничавших с немцами священнослужителей и угрожал им лишением сана и отлучением от Церкви, экзарх Сергий продолжал признавать свое каноническое подчинение Москве.

28 апреля 1944 г. экзарх Сергий и его друг шофер, ехавшие по пустынной дороге из Вильнюса в Ригу, были убиты выстрелами из обогнавшей их машины. Убийцы были в немецкой форме, но немецкие власти заявили, что это были советские партизаны 15 .

Сохранилось письмо (без даты) землевладельца и журналиста из Латвии М. Бачманова. Там говорится, что спаслась из машины одна гимназистка, которая спряталась во рву. Она свидетельствовала, что это были немецкие СД, опознала одного из них по шраму на лице и запомнила номер машины, который был машиной СД из Каунаса. Бачманов пишет: "После убийства... исчез, а потом был казнен начальник 4-го отдела СД в Ковно" 16 .

Однако рижский православный священник отец Н. Трубецкой, отсидевший в советском лагере 10 лет за участие в псковской миссии, утверждает, что встретил в лагере человека, бывшего советского партизана, который сообщил ему, что он участвовал в убийстве митрополита, совершенном по приказу советской разведки.

Белоруссия

Провозглашенный Розенбергом принцип "разделяй и властвуй" было легче провести в жизнь в Белоруссии и на Украине, где подавляющее большинство населения было православным и где можно было содействовать созданию национальных церквей и поддерживать уже существующие. Этому способствовало также и то, что экзарх западных областей Украины и Белоруссии Николай (Ярушевич) находился по другую сторону фронта, в Москве, так что церкви в этих областях оказались без правящего архиерея.

В Западной Белоруссии было также значительное число католиков, которых немцы рассматривали как пятую колонну поляков и предпочитали поэтому поддерживать православных, чтобы не допустить католическую миссионерскую деятельность в Восточной Белоруссии. Возможности белорусских католиков были ограничены также и тем, что Гродненская область отошла к Восточной Пруссии, а Пинская - к Украине, взамен чего к Белоруссии присоединили Смоленскую и Брянскую области.

Оккупанты привезли с собой белорусских националистов из Польши, Праги и других мест, чтобы усилить влияние националистических и сепаратистских элементов в Белорусской церкви, но Белорусская церковь, в особенности ее епископы, упорно сопротивлялась всем попыткам оторвать ее от Московской патриархии. В марте 1942 г. собор белорусских епископов избрал епископа Пантелеимона митрополитом Белоруссии, который, вопреки желанию белорусских националистов и немецких властей, не провозгласил Белорусскую церковь автокефальной. На богослужениях продолжало возноситься имя митрополита Сергия, и митрополит Пантелеимон отказывался проповедовать по-белорусски на том основании, что языком городского населения является не белорусский, а русский. По настоянию националистов оккупационные власти заключили Пантелеимона в монастырь и передали управление Церковью его помощнику, архиепископу Филофею (Нарко), который вначале тоже противился всяким нововведениям на том основании, что он не имеет права принимать решения без ведома митрополита Пантелеимона 17 .

Получив от Пантелеимона письменное разрешение, Филофей созвал 30 августа 1942 г. белорусский церковный собор. Националисты приложили все усилия, чтобы склонить собор на свою сторону. (Некоторые священнослужители не смогли вовремя приехать в Минск из-за вмешательства германских властей.) В поста-

новления собора было включено навязанное ему заявление об автокефалии Белорусской церкви, но было поставлено условие, что автокефалия будет объявлена только после того, как она будет признана всеми автокефальными православными церквами (в число которых входила и Московская патриархия). Послания автокефальным церквам были составлены, переведены и переданы германским властям для пересылки только через год и не были отправлены по адресу. Между тем белорусские епископы продолжали упорно сопротивляться белоруссификации церкви: автокефалия никогда не упоминалась ни в церковных документах, ни на официальной церковной печати. В мае 1944 г. собор белорусских епископов объявил постановления собора 1942 г. недействительными на том основании, что на этом соборе отсутствовали два старших белорусских епископа, которые не были допущены на собор оккупационными властями. Епископы, эмигрировавшие в конце 1944 г. в Германию, присоединились к Карловацкому синоду, который после окончания войны был восстановлен в Мюнхене 18 .

К 1941 г. уничтожение Церкви в Белоруссии, как и везде в Советском Союзе, было почти завершено. После 1937 г. в Минске, где раньше было 17 церквей и 2 монастыря, мужской и женский, не осталось не одной открытой церкви. Через четыре месяца после оккупации Белоруссии немцы, руководствуясь политическими соображениями, открыли 7 церквей. За первый год оккупации в Минской епархии, из бывших там до революции 400 приходов, было вновь открыто 120. Оккупационные власти не разрешили открыть две имевшиеся раньше в Минске семинарии. Вместо них были открыты краткосрочные пастырские курсы и каждые несколько месяцев, по окончании курса обучения, рукополагалось от 20 до 30 священников, дьяконов и чтецов.

Такого же рода данные имеются и по всем другим городам и селам Белоруссии. В Смоленске, где до войны было 150 тыс. жителей и всего лишь одна открытая церковь, в 1942 г., когда в городе оставалось меньше 30 тыс. человек, было пять церквей и пастырские курсы, которые за первые семь месяцев своего существования дали Церкви 40 священников. К приходу немцев в Смоленской области оставалось всего лишь 8 или 10 священников, так что сельскому духовенству приходилось объезжать своих прихожан, оставаясь в каждой деревне по нескольку дней, крестя по 150-200 человек в день, исповедуя и совершая богослужения. Многие священники-миссионеры приехали из Западной Белоруссии.

Украина

На Украине положение Церкви было осложнено рядом обстоятельств, которых в районе Пскова - Новгорода не было, а в Белоруссии они только начали проявляться.

Во-первых, в Галиции существовала униатская католическая Церковь (греко-католики), т. е. католическая Церковь восточного обряда. В Галиции был особенно силен украинский национализм, и большинство видных украинских националистов принадлежало к католической Церкви. Стремясь ослабить русское влияние, оккупационные власти поддерживали украинский сепаратизм, но в то же время решительно пресекали всякие попытки католической миссионерской деятельности на восток от Галиции 19 .

Во-вторых, в Западной Украине существовала Польская православная церковь, которой Вселенский патриарх даровал автокефалию в 1923 г., ссылаясь на то, что православное население Польши входило раньше в состав Киевской митрополии, находившейся до 1686 г. в юрисдикции Вселенского патриарха. Глава Польской православной церкви, митрополит Дионисий, хотя и русский по происхождению, оказавшись под давлением польского правительства и украинских националистов, поддерживал как полонизацию неукраинских приходов, так и украинизацию украинских приходов. Когда германские войска оккупировали Восточную Украину, Дионисий заявил свои юрисдикционные права на всю Украину, в чем его поддерживали приехавшие из Польши в Восточную Украину украинские националисты 20 .

Так как немцы не допускали распространения его власти на восток, Дионисий начал поддерживать и благословил возрождение антимосковской украинской автокефальной Церкви. Он возвел епископа Луцкого Поликарпа (Сикорского) в сан архиепископа и назначил его управляющим этой автокефальной Церковью в его, Дионисия, отсутствие. При советской власти Поликарп сослужил Николаю Ярушевичу, хотя и отказался совершить официальную поезду в Москву. Теперь он заявлял, что он никогда не принадлежал к московской юрисдикции и, следовательно, не нарушал никаких канонов, продолжая подчиняться своему довоенному главе, митрополиту Варшавскому. Автокефальная украинская Церковь была официально восстановлена на соборе епископов, состоявшемся в феврале 1942 г. На этом соборе было постановлено принимать духовенство Липкивского без повторного рукоположения. (Съезд этого вновь появившегося духовенства состоялся в Киеве в сентябре 1941 г.) Это решение сделало украинскую автокефальную Церковь канонически неприемлемой для всех остальных православных церквей 21 .

После присоединения к СССР все другие епископы Западной Украины перешли из варшавской юрисдикции в московскую. Впоследствии большинство из них отказывалось порывать с Московской патриархией. Основываясь на постановлениях Московского собора 1917-1918 гг. о даровании Церкви на Украине автономии, подтвержденных в 1922 г. патриархом Тихоном, эти епископы на соборе, состоявшемся в Почаевском монастыре в августе 1941 г., провозгласили создание автономной Украинской православной церкви. Главой этой Церкви был избран Алексий (Громадский), провозглашенный на соборе митрополитом-

экзархом. На соборе было постановлено, что возносить имя митрополита Сергия Московского будет только глава автономной Украинской церкви Алексий, все же остальные епископы и священнослужители будут возносить только имя Алексия. Алексий, принадлежавший раньше к Польской православной церкви, считал, что Западная Украина больше не входит в юрисдикцию митрополита Дионисия, так как, когда Волынь и другие польские территории отошли к Советскому Союзу, а местные церкви вошли в состав Московской патриархии, Дионисий письменно отказался от своих прав на эти территории. Со своей стороны Дионисий не признавал автономную Украинскую церковь 22 .

Таким образом, с самого начала немецкой оккупации на Украине существовали две соперничавшие между собой православные церкви.*

Следуя указаниям Розенберга о поощрении антирусских настроений на Украине, немцы вначале сочувствовали автокефальникам. В то же время Эрих Кох опасался сильного украинского возрождения, в особенности после того, как в 1943 г. начало расти националистическое украинское партизанское движение. Следуя принципу "разделяй и властвуй", оккупационные власти решили не вмешиваться в церковные распри, которые были им выгодны. В создавшейся обстановке автономная Украинская церковь развивалась и росла гораздо быстрее, чем автокефальная 23 .

Без ведома Коха в октябре 1942 г. в Почаевской лавре состоялась встреча митрополита Алексия с двумя "автокефальными" епископами. В результате этой встречи было достигнуто соглашение об объединении обеих церквей. Соглашение предусматривало, что объединенная церковь, де-факто автокефальная, будет возглавляться митрополитом Дионисием, как Киевским местоблюстителем, до того времени, когда будет созван Всеукраинский собор. Предусматривалось также создание Синода, в который войдут два "автономных" и три "автокефальных" епископа, ответственным секретарем Синода должен был стать епископ Мстислав (Скрыпник), видный политический деятель автокефалист (и племянник Петлюры). Эта фактическая капитуляция автономной церкви была совершенно неоправданной, так как автономная церковь пользовалась гораздо более широкой поддержкой украинского населения, чем автокефальная. Причиной этой капитуляции Алексия был, по-видимому, возраставший террор со стороны партизан-бендеровцев, направленный также и против автономной церкви. Вскоре после того, как Алексий отверг это соглашение, он был убит бендеровцами.

_____________________________________

* Определение Всероссийского поместного собора 7/20 сентября 1918 г. одобрило определение Украинского церковного собора от 9/22 июля 1918 г. о предоставлении Украинской православной церкви полной автономии, по которой только избрание правящего митрополита Киевского и Галицкого (по выбору Украинского поместного собора) должно было одобряться патриархом Московским. Во всем остальном Украинская православная церковь обладала полным самоуправлением.

Подавляющее большинство епископов и духовенства автономной церкви, в особенности уроженцы Восточной Украины, отказались принять это соглашение. Они считали объединение с автокефальной церковью невозможным по следующим причинам: 1) как и обновленцы, автокефалисты рукополагали в епископов женатых и семейных; 2) принимали священнослужителей, рукоположенных Липкивским и его "епископами"; 3) ставили политику и национализм выше чисто церковных интересов. В то же время немецкие власти объявили, что не допустят участия Дионисия или украинских политических деятелей в епископском облачении в каком-либо украинском церковном синоде.

К концу 1942 г. в автокефальной церкви было пятнадцать, а в Автономной - шестнадцать правящих епископов. Как отмечает Гейер, "автокефальные" епископы сильно отличались от "автономных". Они активно занимались политической деятельностью и в своем поведении, одежде (вне богослужений) и речах походили скорее на светских вождей. Многие из них, как, например, епископ Мстислав, были в прошлом политическими деятелями, другие - вдовцами или даже женатыми священниками. С другой стороны, почти все 16 епископов автономной церкви были настоящими монахами; и многие из них отличались высокой духовной жизнью и аскетизмом 24 .

Одним из епископов автокефальной церкви был Феофил (Булдовский), который вскоре после прихода немцев появился в Харькове и провозгласил себя митрополитом Харьковским и Полтавским. Феофил (Булдовский) и Мстислав (Скрыпник) знали друг друга со времен Петлюры. Они вступили в переговоры, в результате которых Булдовский присоединился к автокефальной церкви. В ведении Булдовского, который пользовался значительной популярностью, оказались также Курская, Воронежская и Донбасская области 25 .

Интересно отметить, что из 15 епископов автокефальной церкви, которая, по словам одного из "автономных" епископов, существовала только для украинцев, двое были русскими по происхождению. Русским был также и номинальный глава этой церкви, митрополит Варшавский Дионисий, провозглашенный местоблюстителем Киевского престола. С другой стороны, в автономной церкви, которая приветствовала любого православного христианина вне зависимости от его национальности, все 16 епископов были украинцы 26. Крайний национализм часто привлекает элементы с ущемленным национальным сознанием.

На Украине церковное движение было особенно значительным в Киевской епархии. Очевидно Киев, этот древний духовный центр всей России, привлекал наибольшее число как миссионеров из Западной Украины, так и уцелевших священников Восточной Украины. К 1943 г. число приходов в Киевской епархии достигло почти 50% дореволюционного уровня, а число священников - 70%. В 1943 г. насчитывалось церквей - 500 ("автономисты") и 298 ("автокефалисты"), монастырей - 8 ("автономисты"), свя-

щенников - 600 ("автономисты") и 434 ("автокефалисты"), монахов - 387 ("автономисты"). В 1940 г. было 2 церкви и 3 священника (до 1917 т. - 1710 церквей, 23 монастыря, 1435 священников, 5193 монаха).

Основываясь на тайных донесениях немецкого СД, Гейер приходит к заключению, что в Полтавской епархии, например, 80% верующих принадлежало к автономной церкви и только 20% к автокефальной, но поставленный немцами полтавский городской голова был украинским националистом и поддерживал "автокефалистов". В Днепропетровске, где "автокефалистам" удалось открыть только несколько приходов, немецкие власти конфисковали у "автономистов" епископскую резиденцию и передали ее "автокефалистам". Вообще, говорит Гейер, там, где "автокефалисты" не находили необходимой поддержки у населения, они обращались за помощью к оккупационным властям. Последние обычно шли навстречу до тех пор, пока не начали учащаться антигерманские выступления бендеровских партизан, после чего немцы начали поддерживать "автономистов" и препятствовали какому бы то ни было сотрудничеству между этими двумя церквами 27 .

Донесения германских властей, как и показания церковных деятелей, свидетельствуют о том, что, несмотря на предпринятую бендеровцами кампанию террора, подавляющее большинство украинского населения поддерживало автономную церковь. В некоторых донесениях говорится даже, что в Восточной Украине не было национального сепаратизма 28 . Однако, более справедливым представляется мнение Гейера, который говорил, что чем дальше на восток от Галиции, тем слабее проявлялись национальные чувства населения 29 . Интересно отметить, что массовое партизанское движение бендеровцев и мельниковцев было фактически ограничено Галицией, Волынью и частью Подолии, т. е. бывшей польской Украиной. После того как автономная церковь, не признававшая каноничности автокефальной церкви, отказалась к ней присоединиться, бендеровцы развернули кампанию террора против "автономных" священников и церковных деятелей. Вслед за убийством митрополита Алексия был убит епископ Владимиро-Волынский Мануил (Тарновский), который в 1942 г. перешел из автокефальной церкви в автономную. Гейер приводит имена 27 "автономных" священников, убитых бендеровцами только на Волыни в течение лета 1943 г. В некоторых случаях убиты были также и члены их семей... Список этот далеко не полный. Следствием террора был "внезапный" рост числа "автокефальных" приходов, в особенности на Волыни, где в течение 1943 г. более 600 приходов перешло в автокефальную церковь. В юрисдикции автономной церкви решались оставаться только приходы в городах, где террор был менее ощутимым.

В автономной церкви было открыто более 20 монастырей, в то время как в автокефальной их было всего лишь два. "Автокефальный" архиепископ Киевский Никанор (Абрамович)

признает, что большинство монахов отказывалось признавать каноничность автокефальной церкви. К 1943 г. число монашествующих в автономной церкви, по-видимому, дошло до двух тысяч, в автокефальной же церкви их было меньше ста. Следует отметить, что женские монастыри росли гораздо быстрее, чем мужские, так как немецкие власти запрещали пострижение мужчин рабочего возраста 30 .

В 1943 г. автономная церковь вновь открыла семинарию в Кременце, которая была закрыта советскими властями в 1939 г., после присоединения Западной Украины к СССР. Автокефальная церковь хотела открыть в Киеве семинарию и духовную академию, но оккупационные власти этого не допустили. И автономная и автокефальная церкви организовали в ряде городов пастырские курсы. В течение двух лет в автономной церкви было, по-видимому, рукоположено значительно больше четырехсот священников и больше двухсот - в автокефальной 31 . Необходимо также отметить миссионерскую деятельность униатов из Галиции и попытки восстановления украинского обновленчества. И то и другое сурово подавлялось оккупационными властями: немцы не хотели допустить распространения влияния Ватикана, обновленцев же они считали советскими агентами 32 .

На основании секретных немецких донесений Алексеев и Ставру приходят к заключению, что попытки распространения украинского национализма наткнулись на полное безразличие православного духовенства 33. В действительности положение было более сложным, о чем свидетельствуют все-таки немалые успехи, достигнутые автокефальной церковью. Интересно сопоставить разное отношение оккупационных немецких властей к национальному сепаратизму в Белоруссии и на Украине. В Белоруссии, где сепаратистские настроения были очень слабыми, немцы искусственно поддерживали эти настроения и поощряли деятельность националистов из Западной Белоруссии, не допуская при этом создания двух параллельных церковных иерархий и настаивая на автокефалии Белорусской церкви (в чем, однако, они потерпели неудачу), так как, не находя поддержки среди населения, сепаратисты и сторонники автокефалии полностью зависели от оккупантов, которые могли использовать их в своих целях. На Украине же, судя по секретным немецким донесениям, оккупационные власти были обеспокоены повышенной деятельностью националистов из Галиции, которые стремились захватить в свои руки общественную и культурную жизнь в Восточной Украине. Стремясь ослабить русское влияние, немцы поддерживали украинский национализм, но в то же время опасались, не имея возможности полностью его контролировать. Вот почему они допустили создание двух параллельных церковных иерархий, несмотря на то, что автономная церковь признавала верховный авторитет митрополита Сергия Московского.

Интересно отметить, что, в то время как все "автокефальные" епископы, за исключением восьмидесятилетнего Феофила (Булдовского), ушли с немцами на запад, из 14 выживших "автоном-

ных" епископов шесть остались со своей паствой (по крайней мере трое из них подверглись длительному заключению), а седьмой вернулся из Германии после окончания войны.

Как уже было сказано, в своих посланиях военного времени митрополит Сергий осудил всякое сотрудничество Церкви с немцами. Что касается отношения Московской патриархии к Украинской автономной церкви, то оно было сочувственным, о чем свидетельствует, например, официальный некролог, посвященный памяти архиепископа Вениамина (Новицкого), в прошлом епископа автономной церкви, который провел десять лет в сталинских концлагерях и является одним из самых выдающихся епископов патриаршей Церкви. В этом некрологе признается, что, оказавшись в чрезвычайно стесненных обстоятельствах, Украинская автономная церковь была единственной легальной организацией, вокруг которой могли сплотиться народные силы и в которой они находили поддержку во время величайших испытаний, постигших страну 34 .

На восток от Украины, на Северном Кавказе и на территории с русским населением от устья Дона до Орла и в Крыму религиозное движение было таким же интенсивным, как и на Украине, но надежных статистических данных о положении Церкви на этих территориях нет. В 1942 г. уцелевшие русские епископы Таганрогский и Ростовский вошли в состав Украинской автономной церкви. В Ростове, где к началу войны оставалась только одна открытая церковь, теперь было открыто восемь церквей, во всех церквах ежедневно совершалось две литургии, а также другие богослужения. Как и в других местах церкви были переполнены и каждый день совершались крещения. В Новочеркасске были вновь открыты все церкви. Один из очевидцев был поражен тем, что большинство интеллигенции в Новочеркасске, включая и тех, кого он считал атеистами, вернулось в церковь. В одном из донесений немецкого СД говорится, что только в декабре 1942 г. в Крыму было крещено 200 тыс. человек 35 .

Положение Русской православной церкви в румынской оккупационной зоне

Положение православной Церкви было относительно более благоприятным на территории, оккупированной Румынией, т. е. на Черноморском побережье от Крыма до Днестра, которое стало называться Трансистрией. Государственной религией в Румынии было православие, и организацию церковной жизни на оккупированной территории взяла на себя Румынская православная церковь*. Трансистрия была разделена на три епархии, во главе

________________________________

* Румынская православная церковь - вторая после Русской православной церкви по числу приверженцев поместная автокефальная православная церковь. Автокефальной стала в 1865 г. С 1925 г. возглавляется патриархом. Резиденция патриарха находится в Бухаресте.

которых стояли два епископа и один ставленник в епископы, присланные из Румынии. К 1943 г. из 1150 дореволюционных приходов было вновь открыто почти 500, число духовенства достигло 600 человек. В большинстве случаев это были священники, присланные на шестимесячный срок из Кишиневского митрополичьего округа, где большинство населения знало русский язык. Были также и местные русские священники. В Дубосарах открыли духовную семинарию, где было больше 80 учащихся, в других местах организовывались пастырские курсы. В Одессе издавалась церковная газета на русском языке. Было открыто 12 мужских и женских монастырей и семинария. Во всех школах было введено религиозное обучение, во многих селах священники организовывали религиозные кружки.

Положение осложнялось тем, что румынское правительство старалось использовать церковь в целях румынизации населения. Так, например, религиозные радиопередачи для населения начали вестись на румынском языке, делались попытки вести богослужения на румынском языке, что вызвало недовольство населения, так что попытки эти были, по-видимому, прекращены. В своих донесениях румынские епископы отмечали исключительную религиозность населения и говорили, что румынским священникам следовало бы поехать в Россию для духовного обогащения 36 .

Таково было положение христианства в Советском Союзе после двадцати трех лет гонений и интенсивной антирелигиозной пропаганды. Один из миссионеров военного времени, вернувшийся в Ригу после длительного заключения в советских концлагерях и служивший там в одном из приходов до своей смерти в 1978 г., утверждал, что со времени войны мало что изменилось и что и сегодня миссионерская деятельность вызвала бы такое же религиозное воодушевление и церковное возрождение 37 .

Тайны истории. РПЦ и Гитлер

Они молились за Гитлера. Сегодня нередко слышишь, что Победой в Великой Отечественной войне мы обязаны в первую очередь Православной церкви. Не самоотверженности советских воинов и тружеников тыла, не руководству партии или искусству командиров - а церковникам, которые якобы объединили и вдохновили народ на борьбу.
Что скрывается за этой пропагандой? Скрывается правда о том, что во время войны очень многие служители культа не только поддерживали нацистскую Германию, но и благословляли вермахт на борьбу с Советским Союзом. «Хоть с чёртом - но не с большевиками». Ради своих привилегий, ради превращения свободного народа в стадо они не гнушались славить Гитлера как «освободителя». Вот выдержки из церковных газет и журналов тех лет.

…………………………………….
Из Воззвания к пастве Архиепископа Серафима (Лядэ). Июнь 1941 г.
Во Христе возлюбленные братья и сестры!
Карающий меч Божественного правосудия обрушился на советскую власть, на её приспешников и единомышленников. Христолюбивый Вождь германского народа призвал своё победоносное войско к освященной борьбе против богоборцев, палачей и насильников, засевших в Московском Кремле...
Воистину начался новый крестовый поход во имя спасения народов от антихристовой силы... Будьте участниками в новой борьбе, ибо эта борьба и ваша борьба; это-продолжение той борьбы, которая была начата еще в 1917 г., - но, увы! - окончилась трагически. Каждый из вас сможет найти своё место на новом антибольшевистском фронте.
«Спасение всех», о котором Адольф Гитлер говорил в своем обращении к германскому народу, есть и ваше спасение. Настал последний решительный бой. Да благословит Господь новый ратный подвиг всех антибольшевистских бойцов и даст им на врагов победу и одоление. Аминь!

Близок час
...Кровавая операция свержения Третьего интернационала поручается искусному, опытному в науке своей германскому хирургу. Лечь под этот хирургический нож тому, кто болен, не зазорно. Невозможно было долее ждать, что за эту задачу возьмутся те, так называемые «христианские» правительства, которые в недавней испанской борьбе были и материально, и идеологически не на стороне защитников христианской веры и культуры.

Новая страница русской истории открылась 22 июня, в день празднования русской церковью памяти «Всех святых, в земле русской просиявших». Не ясное ли это даже для самых слепых знамение того, что событиями руководит Высшая Воля. В этот чисто русский праздник, соединённый с днём воскресения, началось исчезновение демонских криков «Интернационала» с земли русской...

Скоро, скоро русское пламя взовьётся над огромными складами безбожной литературы. Мученики веры Христовой и мученики правды человеческой выйдут из своих застенков. Откроются осквернённые храмы и осветятся молитвой. Священники, родители и педагоги будут вновь открыто учить детей истине Евангелия. Иван Великий заговорит своим голосом над Москвой и ему ответят бесчисленные русские колокола.

Это будет «Пасха среди лета», о которой 100 лет тому назад, в прозрении радостного духа пророчествовал великий святой Русской земли преподобный Серафим.
Лето пришло. Близка русская Пасха...

Архимандрит Иоанн (кн. Шаховской),
«Новое слово», N27 от 29.06.1941 г. Берлин
…………………………………………
Из послания Митрополита Серафима (Лукьянова). 1941 г.
Да будет благословен час и день, когда началась великая славная война с III интернационалом. Да благословит Всевышний великого вождя Германского народа, поднявшего меч на врагов самого Бога...
«Церковная жизнь», 1942 г., N1
…………………………………….
Телеграмма Всебелорусского Церковного Собора А. Гитлеру. 1942 г.
Первый в истории Всебелорусский Православный Церковный Собор в Минске от имени православных белорусов шлёт Вам, господин рейхсканцлер, сердечную благодарность за освобождение Белоруссии от московско-большевицкого безбожного ярма, за предоставленную возможность свободно организовать нашу религиозную жизнь в форме Святой Белорусской Православной Автокефальной Церкви и желает быстрейшей полной победы Вашему непобедимому оружию.

Архиепископ Филофей (Нарко)
Епископ Афанасий (Мартос)
Епископ Стефан (Себо)
«Наука и религия», 1988 г., N5
………………………………………………………….
К годовщине крестового похода.
Прошёл год, как поднят меч Правды на самого страшного врага всего человечества - коммунистический интернационал. И вот ныне значительная часть европейской России свободна уже от этого проклятого врага и обезврежена и очищена от этой заразы. И там, где давно уже не раздавался колокольный звон и где славить Всевышнего считалось тяжким преступлением - там теперь разносится малиновый звон колоколов; открыто и безбоязненно, с усугубленными лишь чувствами несутся к престолу Царя Вселенной молитвенные вздохи освобождённого из ада русского народа.

И нет слов, нет чувств, в которых можно было бы излить заслуженную благодарность освободителям и их Вождю Адольфу Гитлеру, восстановившему свободу вероисповеданий. Но Правда побеждает, она и победит. И недаром Провидение избрало Вождя Великой Германии Своим орудием сокрушения этого общечеловеческого врага. Германский народ знает это, и в этом залог, что он в союзе с другими народами доведёт с Божьей помощью борьбу до конечной победы. И мы верим, что это будет так.

22 июня 1942 г. Е. Махароблидзе,
«Церковное обозрение». 1942 г. N4-6
…………………………………………………………….
В наши дни..