Что значит трудиться во славу божью. Все можно и должно делать во славу божию. Как обращать наши дела во славу Божию

Однажды я услышала притчу о трех строителях храма. Когда каждого из них спросили: «Чем ты занимаешься?», первый ответил: «Таскаю кирпичи». Второй: «Зарабатываю на хлеб, чтобы прокормить детей». И лишь третий сказал: «Строю храм».
Раб, наемник и сын - у них общее дело, а вот мотивация разная. Раб безучастен к происходящему, он просто делает то, что нужно. Наемник ожидает получить за это вознаграждение. Сын созидает во имя любви. Трудится во славу своего Небесного Отца.

«Во славу Божию». Впервые я услышала эти слова в ответ на «спасибо», когда пришла работать в Церковь. И первое время даже думала, что у православных это такой «пароль-отзыв», чтобы проверить: свой человек или чужак. И на пожелание «спаси, Господи» неуклюже отвечала «не за что». Да и что я такого могла сделать, чтобы еще более приумножить славу Господа? Одно дело - писать статьи, субъективные размышления человека, который в Церкви без году неделя, да еще получать за это зарплату, и совсем другое - делать что-то важное, например, ехать куда-то за тридевять земель, чтобы потрудиться на благо Церкви, не ожидая вознаграждения.

Поэтому все рассказы о том, как кто-то летом работал в монастыре или помогал в восстановлении храма, мне казались чем-то настоящим, чем обязательно должен заниматься православный христианин вместо того, чтобы стучать по клавиатуре и весь день проводить за монитором.

Вот успешный менеджер приехал в монастырь на экскурсию и остался там на весь отпуск. Привыкший ворочать миллионами, он с радостью выковыривал кирпичи из навоза и выполнял другую не менее тяжелую работу, а потом написал в своем блоге, что в эти дни был счастлив как никогда в своей жизни.

Другая паломница не менее восторженно делилась своими впечатлениями… о мытье посуды. В монастыри приезжают много людей, которых надо накормить, поэтому послушание в трапезной считается одним из самых трудных. Но эта девушка, три дня не разгибая спины простоявшая над раковиной с горой тарелок, похоже, была не менее счастлива. Хотя, собственно, увидеть саму обитель и побывать на богослужениях ей почти что и не довелось.

А я пришла в Церковь… работать. Мне повезло - я попала в коллектив единомышленников, многие из которых стали моими настоящими друзьями - такими, что из любой беды выручат. В наших кабинетах перед иконами горят лампады, в то время как другие не имеют возможности даже перекреститься перед едой, а в Рождественский пост вынуждены идти на «новогодние корпоративы», «иначе начальство не поймет». Моя подруга - тоже журналист - спросила как-то: «Мало того, что пишешь о том, что нравится, так тебе еще и деньги за это платят?».

Конечно, платят. Любой труд должен оплачиваться. Кроме труда «во славу Божию». Тут-то я и попала в тупик. С одной стороны, хотелось «подвига» - уехать куда-нибудь, чтобы потрудиться «просто так». А с другой - любая «сверхурочная» работа, не за гонорар, а за «спаси, Господи», начинала вызывать внутренний протест. Как выяснилось - чувство, знакомое и другим моим коллегам, когда начинаешь задумываться: «Что, как и почему я делаю в своей жизни? И что для меня важнее: материальный или нравственный стимул?».

Виноваты ли рыночные отношения, при которых выстраивается четкая градация: продавец - покупатель, или просто время такое, призывающее потреблять и получать от жизни все, или просто я принадлежу к прагматичному поколению «новых верующих», поскольку желающих поработать во славу Божию среди моих знакомых оказалось не так-то и много. По крайней мере, как утверждают те, кто пришел в Церковь десятилетием раньше меня, у них все было совсем по-другому.

Когда храмы только начали открываться, туда ринулся поток духовно изголодавшихся людей, которые способны были горы свернуть. Сами и кирпичи носили, и облачения для священников шили, и полы мыли. Так создавался приход. Но вот внешнее благолепие восстановлено, церковная жизнь вошла в определенное русло - появились штатные единицы: охранник, уборщица, продавец за свечным ящиком. И нередко на призыв остаться после богослужения помочь в храме, настоятель видит не лес рук, а лес ног, торопливо спешащих по своим делам.

Бывает и по-другому. Приходят и спрашивают: «Я хочу поработать в храме. Сколько вы мне за это заплатите?». Иеромонах Никон (Поляков), настоятель Свято-Никольского мужского монастыря, считает, что в этом случае дело заключается даже не в вере человека, просто жизнь и экономические сложности диктуют свое. Поэтому люди иной раз вынуждены спрашивать, сколько они получат за то или иное дело. И все же энтузиасты остаются - были случаи, когда люди приходили и предлагали безвозмездную помощь. Даже из Москвы приезжали, чтобы потрудиться на восстановлении небольшого монастыря в Саратове:

Есть люди, которые ощущают потребность в этом. Не денег заработать, не решить какую-то проблему, а именно потрудиться во славу Божию. При этом они понимают, что приобретают гораздо больше. Хотя охотнее едут в большие обители,- считает отец Никон.- К преподобному Сергию, в Оптину пустынь. Я знаю лично таких людей, которые туда на месяц, на два могут приехать и во славу Божию трудиться. Но вот в таких монастырях, как наш,- маленьких и неизвестных - желающих поработать немного. Опять же, это от маловерия происходит. Люди не понимают, что это одинаково: Богу все равно, где ты потрудишься - в Троице-Сергиевой Лавре или в Оптиной пустыни или в Свято-Никольском монастыре, который никто не знает. И что, может быть, наоборот, здесь, отдав свой труд, ты больше Богу угодишь, чем в Оптиной, где и без того полно людей. Бог всякий труд приемлет.

Но иной раз бывает и так, что человеку лучше заплатить. Потому что когда кто-то трудится во славу Божию, с него и спросить нечего: «Сделал? Спаси Господи». Хорошо, если это такая работа, где особенных навыков не требуется - вскопать что-то или мусор убрать. А если, к примеру, плитку положить? Поэтому на более квалифицированную работу отец Никон все-таки ищет специалистов, которые отвечают за свой труд и могут гарантировать качество. Дилетанты в Церкви опасны, а профессионалов, настоящих специалистов своего дела, мало. Бывает, к сожалению, что и за деньги не желают трудиться, хотят просто заработать любой ценой. С такими приходится быстро расставаться.

Вообще, для меня не вопрос - платить или не платить деньги,- признается отец Никон.- Работал бы человек нормально. Но сегодня просто катастрофическое положение со специалистами. Их нет - просто нет. По пальцам можно пересчитать. Как это у святых отцов: «Яко оскуде преподобный…», так и у нас. Оскудели специалисты. Ни специалистов нет, ни преподобных…

Настоятель Свято-Троицкого храма города Саратова игумен Пахомий (Брусков) считает, что сегодня, реставрируя храмы и восстанавливая церковную жизнь, мы пытаемся сесть в последний вагон уходящего поезда:

Наиболее благодатное время, если можно так сказать, упущено. Еще несколько лет назад можно было спокойно, не торопясь, делать ремонт в храме, были и средства, необходимые для этого, и люди, желающие потрудиться. Сейчас ситуация несколько иная. Сегодня мы за день должны успеть то, на что раньше уходило как минимум три.

И все же люди, предлагающие свою помощь, еще приходят в храмы. В основном это те, для кого Церковь - родной дом, а Православие - не просто образ поведения, а настоящая жизнь.

Такие люди есть и, дай Бог, всегда будут. Их никогда не может быть большинство, но они много могут в Церкви сделать,- уверен отец Пахомий.-Заходишь в храм и видишь, что там люди собрались, что-то делают вместе, и это душу трогает. Самовары СУ - куплю угольный самовар с доставкой. И знаете, что очень важно? Нужно обязательно дать людям, желающим что-то сделать для храма, потрудиться, чтобы не было разделения «свое - чужое», чтобы они знали, что храм - это их дом тоже. Если в храме грязь, бардак, то надо что-то делать. Многое зависит, конечно, от священника, да практически все от него зависит. Реалии сегодняшней жизни таковы, что священник - глава прихода, и он определяет его жизнь. Но если ты видишь, что в храме что-то не так, подойди и скажи: «Батюшка, я вот хочу что-то сделать, благословите меня». Например, человек умеет камень класть, или может полы мыть, или в трапезной помощники нужны рабочих кормить. А то ведь, знаете, большинство людей как думают: «О, как хорошо, ремонт, да, да… Помоги Господи». Но ты, если имеешь возможность, поработай сам. Будешь потом своим внукам рассказывать: «Я принимал участие в реставрации такого-то храма». Не отвечай на просьбы: «Бог поможет». Он, конечно, поможет, но только ты-то останешься в стороне.

К слову, однажды мне все-таки удалось и в разрушенной церкви потрудиться, и гору посуды для паломников перемыть. Радость во время работы испытываешь удивительную. Почти как тогда, когда пишешь статью о храме или его прихожанах. Потому что, как мне кажется, я поняла главное - любое дело в своей жизни надо посвящать Богу.

А еще - трудиться во славу Божию не всегда означает работать бесплатно. Главное - добросовестно делать свое дело. Делать его хорошо. Чтобы не было стыдно. Этим, наверное, и отличается раб и наемник от сына. Раб страшится наказания, наемник - что ему не заплатят за его работу. Сын боится только одного - огорчить Своего Отца. И трудиться ему не трудно.

Ольга Новикова
Журнал «Православие и современность» № 9 (25) за 2008 г.

Однажды я услышала притчу о трех строителях храма. Когда каждого из них спросили: «Чем ты занимаешься?», первый ответил: «Таскаю кирпичи». Второй: «Зарабатываю на хлеб, чтобы прокормить детей». И лишь третий сказал: «Строю храм».
Раб, наемник и сын — у них общее дело, а вот мотивация разная. Раб безучастен к происходящему, он просто делает то, что нужно. Наемник ожидает получить за это вознаграждение. Сын созидает во имя любви. Трудится во славу своего Небесного Отца.

«Во славу Божию». Впервые я услышала эти слова в ответ на «спасибо», когда пришла работать в Церковь. И первое время даже думала, что у православных это такой «пароль-отзыв», чтобы проверить: свой человек или чужак. И на пожелание «спаси, Господи» неуклюже отвечала «не за что». Да и что я такого могла сделать, чтобы еще более приумножить славу Господа? Одно дело — писать статьи, субъективные размышления человека, который в Церкви без году неделя, да еще получать за это зарплату, и совсем другое — делать что-то важное, например, ехать куда-то за тридевять земель, чтобы потрудиться на благо Церкви, не ожидая вознаграждения.

Поэтому все рассказы о том, как кто-то летом работал в монастыре или помогал в восстановлении храма, мне казались чем-то настоящим, чем обязательно должен заниматься православный христианин вместо того, чтобы стучать по клавиатуре и весь день проводить за монитором.

Вот успешный менеджер приехал в монастырь на экскурсию и остался там на весь отпуск. Привыкший ворочать миллионами, он с радостью выковыривал кирпичи из навоза и выполнял другую не менее тяжелую работу, а потом написал в своем блоге, что в эти дни был счастлив как никогда в своей жизни.

Другая паломница не менее восторженно делилась своими впечатлениями… о мытье посуды. В монастыри приезжают много людей, которых надо накормить, поэтому послушание в трапезной считается одним из самых трудных. Но эта девушка, три дня не разгибая спины простоявшая над раковиной с горой тарелок, похоже, была не менее счастлива. Хотя, собственно, увидеть саму обитель и побывать на богослужениях ей почти что и не довелось.

А я пришла в Церковь… работать. Мне повезло — я попала в коллектив единомышленников, многие из которых стали моими настоящими друзьями — такими, что из любой беды выручат. В наших кабинетах перед иконами горят лампады, в то время как другие не имеют возможности даже перекреститься перед едой, а в Рождественский пост вынуждены идти на «новогодние корпоративы», «иначе начальство не поймет». Моя подруга — тоже журналист — спросила как-то: «Мало того, что пишешь о том, что нравится, так тебе еще и деньги за это платят?».

Конечно, платят. Любой труд должен оплачиваться. Кроме труда «во славу Божию». Тут-то я и попала в тупик. С одной стороны, хотелось «подвига» — уехать куда-нибудь, чтобы потрудиться «просто так». А с другой — любая «сверхурочная» работа, не за гонорар, а за «спаси, Господи», начинала вызывать внутренний протест. Как выяснилось — чувство, знакомое и другим моим коллегам, когда начинаешь задумываться: «Что, как и почему я делаю в своей жизни? И что для меня важнее: материальный или нравственный стимул?».

Виноваты ли рыночные отношения, при которых выстраивается четкая градация: продавец — покупатель, или просто время такое, призывающее потреблять и получать от жизни все, или просто я принадлежу к прагматичному поколению «новых верующих», поскольку желающих поработать во славу Божию среди моих знакомых оказалось не так-то и много. По крайней мере, как утверждают те, кто пришел в Церковь десятилетием раньше меня, у них все было совсем по-другому.

Когда храмы только начали открываться, туда ринулся поток духовно изголодавшихся людей, которые способны были горы свернуть. Сами и кирпичи носили, и облачения для священников шили, и полы мыли. Так создавался приход. Но вот внешнее благолепие восстановлено, церковная жизнь вошла в определенное русло — появились штатные единицы: охранник, уборщица, продавец за свечным ящиком. И нередко на призыв остаться после богослужения помочь в храме, настоятель видит не лес рук, а лес ног, торопливо спешащих по своим делам.

Бывает и по-другому. Приходят и спрашивают: «Я хочу поработать в храме. Сколько вы мне за это заплатите?». Иеромонах Никон (Поляков), настоятель Свято-Никольского мужского монастыря, считает, что в этом случае дело заключается даже не в вере человека, просто жизнь и экономические сложности диктуют свое. Поэтому люди иной раз вынуждены спрашивать, сколько они получат за то или иное дело. И все же энтузиасты остаются — были случаи, когда люди приходили и предлагали безвозмездную помощь. Даже из Москвы приезжали, чтобы потрудиться на восстановлении небольшого монастыря в Саратове:

— Есть люди, которые ощущают потребность в этом. Не денег заработать, не решить какую-то проблему, а именно потрудиться во славу Божию. При этом они понимают, что приобретают гораздо больше. Хотя охотнее едут в большие обители,— считает отец Никон.— К преподобному Сергию, в Оптину пустынь. Я знаю лично таких людей, которые туда на месяц, на два могут приехать и во славу Божию трудиться. Но вот в таких монастырях, как наш,— маленьких и неизвестных — желающих поработать немного. Опять же, это от маловерия происходит. Люди не понимают, что это одинаково: Богу все равно, где ты потрудишься — в Троице-Сергиевой Лавре или в Оптиной пустыни или в Свято-Никольском монастыре, который никто не знает. И что, может быть, наоборот, здесь, отдав свой труд, ты больше Богу угодишь, чем в Оптиной, где и без того полно людей. Бог всякий труд приемлет.

Но иной раз бывает и так, что человеку лучше заплатить. Потому что когда кто-то трудится во славу Божию, с него и спросить нечего: «Сделал? Спаси Господи». Хорошо, если это такая работа, где особенных навыков не требуется — вскопать что-то или мусор убрать. А если, к примеру, плитку положить? Поэтому на более квалифицированную работу отец Никон все-таки ищет специалистов, которые отвечают за свой труд и могут гарантировать качество. Дилетанты в Церкви опасны, а профессионалов, настоящих специалистов своего дела, мало. Бывает, к сожалению, что и за деньги не желают трудиться, хотят просто заработать любой ценой. С такими приходится быстро расставаться.

— Вообще, для меня не вопрос — платить или не платить деньги,— признается отец Никон.— Работал бы человек нормально. Но сегодня просто катастрофическое положение со специалистами. Их нет — просто нет. По пальцам можно пересчитать. Как это у святых отцов: «Яко оскуде преподобный…», так и у нас. Оскудели специалисты. Ни специалистов нет, ни преподобных…

Настоятель Свято-Троицкого храма города Саратова игумен Пахомий (Брусков) считает, что сегодня, реставрируя храмы и восстанавливая церковную жизнь, мы пытаемся сесть в последний вагон уходящего поезда:

— Наиболее благодатное время, если можно так сказать, упущено. Еще несколько лет назад можно было спокойно, не торопясь, делать ремонт в храме, были и средства, необходимые для этого, и люди, желающие потрудиться. Сейчас ситуация несколько иная. Сегодня мы за день должны успеть то, на что раньше уходило как минимум три.

И все же люди, предлагающие свою помощь, еще приходят в храмы. В основном это те, для кого Церковь — родной дом, а Православие — не просто образ поведения, а настоящая жизнь.

— Такие люди есть и, дай Бог, всегда будут. Их никогда не может быть большинство, но они много могут в Церкви сделать,— уверен отец Пахомий.—Заходишь в храм и видишь, что там люди собрались, что-то делают вместе, и это душу трогает. И знаете, что очень важно? Нужно обязательно дать людям, желающим что-то сделать для храма, потрудиться, чтобы не было разделения «свое — чужое», чтобы они знали, что храм — это их дом тоже. Если в храме грязь, бардак, то надо что-то делать. Многое зависит, конечно, от священника, да практически все от него зависит. Реалии сегодняшней жизни таковы, что священник — глава прихода, и он определяет его жизнь. Но если ты видишь, что в храме что-то не так, подойди и скажи: «Батюшка, я вот хочу что-то сделать, благословите меня». Например, человек умеет камень класть, или может полы мыть, или в трапезной помощники нужны рабочих кормить. А то ведь, знаете, большинство людей как думают: «О, как хорошо, ремонт, да, да… Помоги Господи». Но ты, если имеешь возможность, поработай сам. Будешь потом своим внукам рассказывать: «Я принимал участие в реставрации такого-то храма». Не отвечай на просьбы: «Бог поможет». Он, конечно, поможет, но только ты-то останешься в стороне.

К слову, однажды мне все-таки удалось и в разрушенной церкви потрудиться, и гору посуды для паломников перемыть. Радость во время работы испытываешь удивительную. Почти как тогда, когда пишешь статью о храме или его прихожанах. Потому что, как мне кажется, я поняла главное — любое дело в своей жизни надо посвящать Богу.

А еще — трудиться во славу Божию не всегда означает работать бесплатно. Главное — добросовестно делать свое дело. Делать его хорошо. Чтобы не было стыдно. Этим, наверное, и отличается раб и наемник от сына. Раб страшится наказания, наемник — что ему не заплатят за его работу. Сын боится только одного — огорчить Своего Отца. И трудиться ему не трудно.

Слава Божья – это красота Его духа. Это не эстетическая или материальная красота, но красота, исходящая от Его характера, от всего, кем Он является. Послание Иакова 1:10 призывает богача гордиться «когда Бог его унижает», указывая на славу, которая не имеет ничего общего с богатством, властью или физической привлекательностью. Эта слава может короновать человека или наполнить землю. Ее можно увидеть в человеке и в земле, но она не принадлежит им – она от Бога. Слава человека – это красота его духа, которому свойственно ошибаться и который, в конце концов, умирает, и, следовательно, является мимолетным – как говорит нам этот стих. Но слава Божья, проявляющаяся во всех Его качествах, никогда не исчезает. Она – вечна.

Книга пророка Исаии 43:7 говорит, что Бог создал нас для Своей славы. В контексте с другими стихами, можно сказать, что человек «прославляет» Бога, потому что через человека славу Божью можно увидеть в таких вещах, как любовь, музыка, героизм и так далее – вещах, принадлежащих Богу, которые мы несем «в глиняных сосудах» (2 Коринфянам 4:7). Мы – сосуды, в которых «содержится» Его слава. Все, что мы можем делать и чем мы являемся, исходит от Него. Бог взаимодействует с природой таким же образом. Природа демонстрирует Его славу. Его слава проявляется в сознании человека через материальный мир по-разному, и нередко – по-разному для разных людей. Один человек может быть приятно удивлен, увидев горы, а другой человек может любить красоту моря. Но то, что стоит за ними обоими (слава Бога), вызывает восхощение людей и связывает их с Богом. Таким образом, Бог может явить Себя всем людям, независимо от их расы, наследия или местоположения. Как говорит Псалом 18:2–5: «О Божьей славе говорят небеса, о деяньях Его повествует твердь. День дню слово передает, ночь ночи знание возвещает. Звука не слышно, не слышно слов, голос их не звучит – но разносится речь их по всей земле, и до всех краев мира – их весть».

Псалом 72:24 говорит о славе на небе. Иногда приходится слышать, как христиане говорят «Бог примет умершего во славе» – эта фраза позаимствована из этого псалма. Когда христианин умирает, Бог принимает его в Свое присутствие, и там он будет находиться в естественном окружении славы Божьей. Мы будем доставлены в место, где красота Божья обитает буквально – красота Его Духа будет там, потому что Он там. Опять же, красота Его Духа (или Его сущности) – это Его «слава». В том месте Его славе не нужно будет проходить через человека или природу – ее будет видно «невооруженным взглядом», как сказано в 1 Коринфянам 13:12: «Теперь мы видим только смутное отражение в зеркале, а тогда будем видеть лицом к лицу. Теперь мое знание частично, а тогда я буду знать так же полно, как знает меня Бог».

В человеческом / земном понимании, слава – это красота, которая исходит из земной материи (Псалтирь 36:20; 48:17), и в этом смысле она увядает. Но причина ее увядания заключается в том, что материальное недолговечно. Все на земле увядает и умирает, но их слава принадлежит Богу, и она возвращается к Нему, когда наступает смерть или распад материала. Подумайте о богатом человеке, упомянутом ранее. В том стихе говорится: «Богач гордится, когда Бог его унижает, потому что богатство его так же мимолетно, как полевой цветок». Что это значит? Этот текст убеждает богатого человека, что его богатство, сила и красота исходят от Бога, и призывает к скромности, основанной на осознании того, что именно Бог дает ему все то, кем он является и что он имеет. И знание, что он мимолетен, как трава, приведет его к пониманию, что именно от Бога исходит вся слава. Слава Божья является источником, родником, из которого истекают маленькие ручейки славы.

Поскольку слава исходит от Бога, то Он не приемлет утверждений, что слава исходит от человека или от рукотворных идолов или природы. В Исаии 42:8 мы видим пример ревности Бога о Своей славе. Эта ревность о Его собственной славе является темой, обсуждаемой Павлом в Римлянам 1:21–25, где он говорит о том, что люди поклоняются творению вместо Творца. Другими словами, они смотрели на объект, через который проходила слава Божья, и, вместо того, чтобы воздать Богу славу на это, они начали поклоняться животному или дереву, или человеку, как будто бы красота, которой они обладали, принадлежала им. Это – идолопоклонство, и оно является чрезвычайно распространенным явлением. Каждый человек совершал эту ошибку в тот или иной момент. Мы все «променяли» славу Божью на «славу человека».

Это ошибка, которую многие люди продолжают допускать: верить в земные вещи, земные отношения, свои собственные силы или талант, красоту, или доброту, которую они видят в других людях. Но когда эти вещи увядают и исчезают – что неизбежно – они оказываются в отчаянии. Мы должны понимать, что слава Божья является постоянной, и путешествуя по жизни, мы будем видеть ее проявления тут и там, в человеке или в лесах, в истории любви или героизма, художественной или научной литературе, или в нашей собственной жизни. Но все это в конечном итоге возвращается к Богу. И единственный путь к Богу лежит через Его Сына, Иисуса Христа. Мы найдем источник красоты в Нем, на небесах, если будем пребывать во Христе. Ничто не будет утрачено для нас. Все те вещи, которые увяли в жизни, мы найдем снова в Нем.

При написании данного ответа на сайте частично или полностью использовались материалы сайта gotQuestions? org!

Владельцы ресурса Библия Онлайн, могут частично или вовсе не разделять мнение данной статьи.

Свт. Иоанн Златоуст

Ст. 31-33 Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию. Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией, так, как и я угождаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись

«Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1Кор.10:31) . Видишь ли, как он от частного предмета перешел в поучении к общему и преподал нам превосходное правило – прославлять Бога во всем? «Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией» (1Кор.10:32) ; т. е. не подавайте никому никакого повода к соблазну. Иначе и брат соблазнится, и иудей еще более возненавидит и осудит тебя, и язычник будет смеяться над тобой, как над чревоугодником и лицемером. Не должно соблазнять не только братий, но, если возможно, и внешних. Если мы – свет, закваска, светила и соль, то мы должны просвещать, а не помрачать, скреплять, а не ослаблять, привлекать к себе неверных, а не отгонять от себя. Для чего же ты отгоняешь тех, которых должен привлекать? Подлинно язычники соблазняются, когда видят, что мы возвращаемся к этим (вещам), потому что они не знают нашего образа мыслей и того, что наша душа стала выше всякого чувственного осквернения. Иудеи и немощнейшие из братий испытают то же самое. Видишь ли, сколько он привел причин, по которым должно воздерживаться от жертв идольских? Именно: потому, что невоздержание бесполезно, излишне, вредит брату, возбуждает хулу со стороны иудея, поношение со стороны язычника, что и не должно иметь общения с демонами, что такое поведение есть некоторым образом идолослужение. Потом, когда сказал: «не подавайте соблазна» , возложил на них ответственность за соблазн иудеев и язычников и выразил нечто тяжкое, – смотри, как он делает это удобоприемлемым и легким: поставляет посредником самого себя и говорит: «так, как и я угождаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись» (1Кор.10:33) .

Гомилия 25 на 1-е послание к Коринфянам.

Свт. Максим Туринский

Итак, он желает, чтобы все наши дела совершались в союзе со Христом или со Христом-свидетелем, дабы мы могли творить добро для Него как начальника добра и избегать зла ради товарищества с Ним. Ведь устыдится делать зло знающий, что Христос находится с ним. А в делах добрых Христос - наш помощник и охранитель от зла.

Собрание речей.

Свт. Феофан Затворник

Аще убо ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся в славу Божию творите

Все соображения покрывает Апостол одним всеобщим правилом: «Видишь ли, как он от частного предмета перешел в поучении к общему и преподал нам превосходное правило – прославлять Бога во всем?» (святой Златоуст). Отсюда видно, что, по мысли Апостола, от неразборчивого вкушения идоложертвенного некоторая тень падала на самую веру и Господа Бога. Почему Апостол и выставил этот общий закон, что мы обязаны не пищу только и питие употреблять, но и все другое делать во славу Божию,– ничего не дозволяя себе, чрез что, хоть на малейший волос, мог бы кто-либо нечто не хвалебное помыслить о святой вере нашей и о Боге. Прекрасно Апостол все это,– и сидеть, и ходить, и беседовать, и сожалеть, и наставлять,– совокупляет воедино, чтобы во всем поставить для себя одну цель – Божию славу. Так повелел и Господь: да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже есть на небесех (Мф. 5, 16) . Так сказано и здесь» (Феодорит). «Так, говорит, все творите, чтобы тем подавать побуждения к прославлению Бога, давая разуметь, что то, как они тогда действовали, служило к бесславию Бога и к хуле на Него и на святую веру Его» (Экумений). «Яст же кто и пиет во славу Божию, когда яст и пиет не на соблазн другим, не как чревоугодник и сластолюбец, но как желающий так содержать тело, чтобы оно было способно к деланию всякой добродетели; и просто, всякое дело творит кто во славу Божию тогда, когда ни другому не вредит соблазном, ни самому себе чем-либо, и когда ничего не делает из человекоугодия или по другому какому страстному помыслу» (Феофилакт).

Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла, истолкованное святителем Феофаном.

Блаж. Феофилакт Болгарский

Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию

Все, говорит, делайте в славу Божию: ибо настоящим вашим делом Бог не прославляется, а скорее хулится. Ест же и пьет кто-либо в славу Божию тогда, когда не соблазняет этим никого, делает это не по чревоугодию или по сластолюбию, но для того, чтобы приспособить тело свое к совершению добродетели; вообще же совершает кто-либо всякое дело в славу Божию тогда, когда ни другому не вредит чрез соблазн, ни самому себе, как, например, действующий по человекоугодию, или по какому-нибудь страстному помыслу.

Толкование на первое послание к Коринфянам святого апостола Павла.

Блаж. Феофилакт Болгарский

Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию

Если я подаю милостыню, я постигаю закон Господа. Если посещаю больного, ноги мои постигают закон Господа. Если так делаю, то делаю, что предписано, ибо постигаю телом то, что другие постигают устами.

Трактат на Псалмы (Пс. 1).

Севериан Габальский

Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию

Делайте все осмотрительно, чтобы через вас прославляли Бога и не соблазнялись.

Фрагменты.

Амвросиаст

Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию

Во славу Господа должно есть ли, пить ли, или что иное делать, то есть по призыву Творца с соблюдением меры охотно присутствовать на званом обеде. Во славу Господа нечто происходит, когда в делах и разговорах христианина Бог восхваляется или в рождении детей надежда возлагается на Бога.

На Послания к Коринфянам.

Лопухин А.П.

Ст. 31-32 Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию. Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией

В заключение рассуждений об идоложертвенных яствах Ап. высказывает общее положение, которое христианин должен всегда иметь в виду, когда ему придется принимать какие-либо решения в вопросах, касающихся христианской свободы в вещах безразличных с нравственной точки зрения, как еда и питье, христианин должен избирать не то, что ему самому более приятно или выгодно, а то, что всего больше может служить к прославлению Бога и к пользе ближнего. А так как слава Божия состоит в обнаружении Божеских совершенств, особенно же святости и любви, то христианин тогда будет прославлять Бога, когда своим поведением даст своим собратьям познать любовь и святость своего Отца Небесного. Затем, нужно заботиться о том, чтобы наше поведение не соблазняло наших ближних, будут ли иудеи, греки (т. е. язычники вообще) или же христиане (Церковь Божия - так называет Ап. христиан, чтобы внушить больше уважения к самым слабым по вере, которые все-таки составляют собою общество избранных Божиих). Конечно, поведение христианина может воспрепятствовать иудеям и язычникам войти в Церковь Христову, а некоторым из христиан подать повод к отпадению от Церкви.

И очень ответственно подходила к его формированию и воспитанию. Чаще всего у других, правда. Себя она видела смирительным орудием, подавляющим всякие страсти и устраняющим недостатки ближних - особенно гнева, гордыни, богословской необразованности и недисциплинированности.

Характер ее был сложноват. Начать хотя бы с того, что никакой Светланой она не была: кто осмеливался так ее назвать, получал (бесплатно) небольшой урок греческого и - еще бесплатнее - упражнение в безгневии, которое длилось чуть подольше.

Фотиния учила всех, круша истуканы духовной безграмотности молотом смирения

Фотиния учила всех, круша истуканы духовной безграмотности молотом смирения и желания добра ближнему. От уроков был освобожден только настоятель, которому она присвоила чин «мой батюшка». Тот радовался возможности прогуливать уроки: зачетов у благочинного и контрольных у митрополита вполне хватало для постоянного взращивания семян наиважнейшей добродетели. Но, однажды столкнувшись с слезным ропотом молодых прихожанок, которых, вместе с малышами, Фотиния считала главным объектом своей миссии, не смог сдержаться и назвал ее «Молотом ведьм». Хотя смущенно и попросил, во-первых, сильно об этом не распространяться, а во-вторых, иметь все-таки снисхождение и носить Фотиньины тяготы: «Ну, некого мне больше за ящик поставить и в трапезную тоже! Она ж почти даром работает!» Молодые прихожанки и их дети по такому случаю даже вытерли слезы и улыбнулись. Но ненадолго, конечно: им предстоял курс правильной лексики и рукоскладывания.

Под тотальный запрет на всей территории смирительного прихода попали мирские гадкие слова и словосочетания: «спасибо», «пожалуйста», «приятного аппетита», «разрешите», «будьте добры» и т.п. Фотиния очень тщательно наблюдала за избавлением от них у своих подопечных и просто-напросто не реагировала на просьбы, пожелания, нейтральные информативные сообщения, высказанные при помощи неправильной, а то и прямо еретической лексики. То есть ни свечу купить, ни чаю выпить: говори правильно, во славу Божию, тогда, Бог (и Фотиния) даст, чего и получишь.

Смирялся приход вовсю. Насколько искренне, неизвестно

Рукоскладывание тоже дело важное. Так просто, без правильного угла, под которым надо сложить ладони, брать благословение у Фотиньиного батюшки нельзя. Градус рукоскладывания определял сам Молот, подводя прихожанок и их детишек к священнику. Тут было все на ее усмотрение: кому-то доставался угол ладоней в 90 градусов, кому-то в 45, а кому и вовсе «ковшичек». Истинное Православие, брат ты мой, хитрая наука! Смирялся приход вовсю. Насколько искренне, неизвестно.

Конец педагогической деятельности Фотинии был положен пятилетним дитятей, которое, несмотря на увещания и даже запрет непрошеного учителя, упрямо желало пойти на исповедь после всенощной. Она использовала, кажется, весь свой запретный арсенал: и грудью вставала на пути исповедного дитяти, которое до семи лет вроде как безгрешно и потому в исповеди не нуждается, и шепотом, способным вернуть в сознание роту обморочных глухонемых, взывала к совести родителей-незнаек, в общем, мешала сильно. Пока взрослые боролись со страстями, безгрешное дитя с невесть откуда взявшейся силой отодвинуло туловище Фотинии с пути к исповеди, где стоял грустный настоятель, и, глядя ей в глаза, улыбаясь, прошепелявило: «Тетя Фотя! Заткнись во славу Божию, а?» Пока Светлана хватала рывками воздух, дитя прошло к священнику, изрядно повеселевшему. О чем они там говорили, не наше дело, но исповедь ребенка, помимо отпущения грехов, сильно способствовала водворению тишины на службах и полному прекращению смирительных порывов не в свой адрес. Да и Света как-то подобрела после этого случая: детям конфеты раздает, бывает. И из Молота ведьм она стала Светой-конфетой. Чему, кажется, очень рада. А мы-то как рады - не пересказать.