Письмо-утешение в тяжелые минуты отчаяния. Ксения борисовна годунова

Реализм эпохи передвижников. Художник С. Грибков (1822-1893). Сергей Иванович Грибков относительно поздно занялся живописью. Лишь в 22 года он начал обучение в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Но целеустремлённость и высокая работоспособность компенсировали позднее становление Грибкова как художника. Целеустремленность и большая работоспособность компенсировали в полной мере сравнительно поздний приход Сергея Ивановича Грибкова в живопись. Родившийся в городке Касимов Рязанской губернии, С. Грибков лишь в 1844 году начал обучение художественному мастерству в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Учащимся он получил в 1852 году от Академии художеств за картину "Испанка, молящаяся в церкви" звание внеклассного художника, хотя пребывал в стенах училища до 1856 года. Работал в дальнейшем в различных жанрах, создав в каждом из них значительное число картин. Работы на бытовые темы сочетались у художника с картинами историческими, портреты соседствовали по времени написания с полотнами-иллюстрациями литературных произведений. Назовем лишь некоторые из созданных художником произведений: "Прачка", "Мальчик с клеткой", "Школьник с собакой", "Киевлянин переплывает Днепр под стрелами печенегов", "Крестьянин стрижет овцу", "Девушка у колодца", "Кот и повар", "Ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем", "Портрет доктора Н.Е. Мазурина", "Обед Хлестакова", "Портрет Н.А. Мосолова", "Праздник жатвы", "Проводы рекрута", "Ксения Годунова", "Бабушкин сундук", "Праздничный день чиновника", "Благословение невесты", "Прятки". . В последние годы своей достаточно продолжительной жизни С.И. Грибков трудился над росписями ряда церквей в Москве (Параскевы Пятницы, Архангела Михаила в Овчинниках, Св. Николая на Маросейке) и кафедрального собора в Курске. . .Перед нами – прекрасный образец исторической живописи Сергея Ивановича. На лицах героев полотна непростые эмоции, пойманные и отраженные автором. Говорящие детали дают картине дополнительную глубину. Художник с удивительной точностью изобразил чувства отца, смотрящего на дочь. В этом взгляде и гордость, и нежность, и надежды, и таящаяся тревога в связи с собственным неустойчивым положением. Борис Годунов мечтал быть основателем новой династии - Годуновых. У Бориса было двое детей - дочь Ксения и сын Федор. Оба заплатили непомерно высокую цену за отцовские амбиции. После смерти Бориса Годунова бояре убили его вдову и до смерти забили сына Федора, Ксению же не тронули, что, впрочем, не сделало ее участь менее печальной. Ненадолго она стала наложницей Лжедмитрия I, после чего была пострижена в монахини в Горицкий монастырь под именем Ольга. Инокиня Ольга прожила до сорока лет.Играющая с нитками кошка вносит в серьёзную сцену оттенок семейности и уюта. Вместе с тем она символизирует юность и чистоту царевны, которая пока беспечна также, как играющая с нитками кошка, и даже не догадывается, насколько печальна её судьба. Приданное у царевны была завидное: царь обещал дать за ней «в вечное владение» Тверское княжество и поделить Речь Посполитую между Россией и женихом Ксении. Однако Годунов требовал, чтобы муж дочери жил в России: «У светлейшего великого князя одна только дочь наша государыня, отпускать её как-либо нельзя». Приданным занималась и сама Ксения: в музее Троице-Сергиевой лавры хранятся два примера древнерусского шитья, считающиеся рукодельем царевны - вкладом, сделанным ею в период сватовства. Отец постарался дать Ксении европейское образование и воспитание, желая упрочить свой трон союзом с каким-нибудь европейским монархом. А посему не спешил выдавать дочь замуж за кого-либо из русских бояр, хотя Ксения могла рассчитывать на самых знатных и богатых женихов. Царевна умела не только рукодельничать, читать и писать, но знала латынь, могла объясниться по-польски, ездила верхом, прелестно пела, умела танцевать. Второй жених царевны Ксении – брат датского короля молодой принц Иоанн. Епископ Арсений Елассонский пишет, что принц «весьма понравился самой дщери и родителям её, царю и царице, и всем придворным, кто видел его, потому что был не только благороден и богат, но и был молод, а главное настоящий красавец и большой умница. Царь и царица весьма полюбили его и ежедневно принимали его во дворце, желая устроить брак». Принц торжественно въехал в Москву в сентябре 1602 года и был принят со сказочной пышностью. Но уже месяц спустя, на обратном пути из Троице-Сергиевой лавры, куда царская семья ездила на богомолье, принц Иоанн заболел жестокой горячкой и несколько дней спустя, несмотря на все усилия врачей, скончался. Борис сам сообщил Ксении о смерти жениха. По сообщению Николая Михайловича Карамзина, после слов отца: «Любезная дочь! Твое счастие и мое утешение погибло!» Ксения потеряла сознание. . . . Ксения Годунова была умницей и красавицей. Современники в один голос превозносили прелести этой стройной, яркой брюнетки с «союзными», то есть сросшимися на переносице бровями, пышными косами, огненными глазами и «телом, словно сделанным из сливок». Первым женихом царевны Ксении был сын шведского короля, принц Густав, изгнанный из страны мятежными подданными. В 1599 году он принял приглашение Годунова и прибыл в Россию. Умный, образованный, с приятной внешностью принц вскоре сделался любимцем Годунова, который и предложил ему руку царевны и титул властителя Ливонии. Непременным условием был переход принца в православную веру. Густав отказался, и был выслан в Углич, где и скончался некоторое время спустя, причем не исключено, что ему в этом помогли. По окончании училища Грибков жил и работал в Москве, где по словам В.А.Гиляровского, много лет держал живописную мастерскую, давая приют своим начинающим коллегам. Помимо работ на исторические темы, кстати, немногочисленных в его творческом наследии, художник писал жанровые картины, они и получили наибольшую известность: "Девушка у колодца", "Кутеж приказчиков", "Ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем", "Обед Хлестакова" и другие. Ни в одной из своих многочисленных работ Сергей Иванович не отступил от приверженности реализму. Будь то портреты, жанровые или бытовые зарисовки, исторические полотна, каждая из его работ – образец следования этому художественному стилю. Картины Сергея Ивановича разъехались по всей России. Красота и чистота образа, а главное, его жизненность – это заслуга художника, его близость новому взгляду на искусство, в котором зародится и пребудет до конца XIX столетия целая эпоха – эпоха Товарищества передвижных художественных выставок, эпоха Крамского, Федотова, Васильева, Саврасова, Маковского... А пока он, Сергей Грибков, прокладывает для них тропинку, пробуя себя, то в исторической, то в портретной живописи, но более всего – добиваясь успеха в жанровых картинках. На смену одной девушки -героини картины «У колодца» приходит другая, тоже в нарядном сарафане, тоже в бусах и серьгах. На этот раз она подошла к ювелирной лавке, залюбовалась перстнями и бусами… Она уже закупила что-то «для дома, для семьи» (на руке кошелка с продуктами). Теперь не грех и душу потешить – посмотреть, если не купить, и она смотрит на прилавок, а мы, зрители, глядим на нее и … глаз оторвать не можем. И готовы спасибо сказать художнику. …Благодарят те, кому дают. А Грибков сам предпочитал делиться. В прямом смысле помогать. В его московском доме не только бывали, но и подолгу живали многие братья-художники. Когда Пукирева «хватил удар», Грибков посылал ему по пятидесяти рублей ежемесячно. Саврасова, страдавшего от запоев, Грибков отводил в баню, вместо «рубища» обряжал в чистую одежду, протрезвлял, ставил на ноги. «Всем помогал С.И. Грибков, – резюмирует Гиляровский, – а когда умер, пришлось хоронить его товарищам: в доме не оказалось ни гроша». …Давно это было, двести лет тому. А так и видится: щелкает декабрьский мороз по веточкам деревьев Даниловского кладбища. Но не расходится толпа, собравшаяся вокруг свежей могилки. Тут и шубы, и зипуны, кацавейки на тощих плечах. Пестрая публика, такая как сама наша жизнь. – Слышь, кого хоронят-то? – Да шут его знает… Грибков какой-то. Или Грибоедов… Отмучился бедный…

Братолюбие между вами да пребывает.

(Евр. 13: 1)

А вас Господь да исполнит и преисполнит любовью друг к другу и ко всем.

(1 Фес. 3: 12)

Господи Боже мой! Удостой меня быть орудием мира Твоего. Чтобы я вносил любовь туда, где ненависть. Чтобы я прощал, если обижают. Чтобы я соединял, где ссора. Чтобы я говорил правду, где господствует заблуждение. Чтобы я воздвигал веру, где давит сомнение. Чтобы я возбуждал надежду, где мучает отчаяние. Чтобы я вносил свет во тьму. Чтобы я нес радость, где горе живет. Господи Боже мой, удостой не чтобы меня утешали, но чтобы я утешал, не чтобы меня понимали, но чтобы я понимал, не чтобы меня любили, но чтобы я других любил.

Святитель Амвросий Медиоланский

Слушала тебя. Вглядывалась в твое состояние. Вспоминала. Понимала. Сочувствовала. Переживала. Думала и никак не могла найти слов, которые поддержали бы тебя. Родная моя, знай, что я молюсь за тебя. Молюсь горячо, искренне, всем сердцем, всю душу вкладываю в прошение. Мысли мои о тебе глубже, сильнее и чаще, чем они видны в повседневной жизни. Ты часть моего сердца, моей жизни, моего бытия. Как скорблю я, видя, что отчаяние и скорбь не покидают тебя. Разве ты не веришь, что велико?

Вспомни, сколько милостей мы имеем. Мы можем ходить, когда другие прикованы к постели. Мы видим, когда другим недоступен даже свет солнца. Мы слышим, когда тысячи мечтают услышать лишь пение птиц. Ведь это не просто слова. Это настоящие дары.

Вглядись в свою ежедневную жизнь. Сколькие лишены того, что есть у тебя. И сколько людей тебя искренне любят. Как я хотела бы, чтобы ты увидела, скольким людям ты дорога. Сколькие желали тебе помочь и не имели возможности, а часто и обстоятельства складывались так, что не выходило у них реальной помощи тебе. И они скорбели об этом не раз. Но мы не видим ни чужую жизнь, ни чужое сердце. Сколько раз за тебя горячо молились и малознакомые, и совсем посторонние люди. Но это всё скрыто от нас. Сколько раз посылал Господь и совсем незнакомых людей на помощь тебе. А тебе казалось, что эта мимолетная встреча ничего не значит. Но каждое теплое слово, каждое участие - это . Прикосновение Его ласковых рук к твоему уставшему сердцу. Его тихий шепот твоей душе.

Оглянись… Вспомни себя. Вспомни людей, которые были рядом с тобой. Это ведь Господь утешал тебя ежедневно. И даже видимое отсутствие кого-нибудь рядом и чувство одиночества и покинутости не дает ощущения полной оставленности. Будто невидимый Собеседник постоянно присутствует рядом.

Да, многое удивительно и непонятно в этой жизни. Как хотелось бы наполнить мне твое сердце радостью. Но данное мною утешит тебя лишь на время. И, может, будет греть тебя иногда при воспоминаниях. Исцелить же тебя может лишь Творец утешения. Обратись к Нему, как малое дитя: всем сердцем, с радостным ожиданием. Ведь и Он ждет твоего обращения. Ты часто говорила, что много раз ты так обращалась, но не видела ответа. Но подожди еще немного, может, и душа твоя тихо и невидимо зреет, чтобы воспринять ответ.

Верю я непоколебимо, что Господь рядом с нами. А если рядом, то чего нам бояться?

Верю я непоколебимо, что Господь рядом с нами. А если рядом, то чего нам бояться? Ты говоришь, что не на кого тебе надеяться и нет постоянства в твоей жизни: всё шатко, зыбко и переменчиво… Но ведь сказано: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Хочет Господь, чтобы мы надеялись только на Него, потому что всё преходящее тленно…

Проходят годы, и жизнь не меняется к лучшему. Ожидание затягивается, и внутренняя скорбь становится постоянным твоим спутником. Но ведь это именно нам дано обетование: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся».

Ты говоришь, что терпишь несправедливость и устала смирять себя постоянно. Но верь непоколебимо, что это именно тебе и мне Господь сказал: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю… Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». Будем просить Господа дать нам милостивое сердце, наполненное той милостью, которая угодна Господу. Милостью, которая откликается на человеческую просьбу и горе, потому что «блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Будем просить Господа еще и еще очистить и освободить нас от скверны нашего сердца и засеять и взрастить в нем богоугодную и душеспасительную чистоту, потому что «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».

Память не дает тебе покоя. И старые обиды от людей воскрешают в тебе прошедшую боль. Но мы не видим их сердца. Не видим и конец их жизни. Может, самым большим желанием перед смертью будет у них извиниться перед тобой. Но мы разлучены временем и пространством. Только божественная взаимная любовь может явиться связующим звеном, чтобы мы не потерялись в вечности. Будем просить Господа видеть во всех людях образ Божий и просить взаимной Христовой любви друг ко другу и между всеми людьми, потому что «блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». А то, что много, очень много скорбей, нежданных бед, несправедливости, нелюбви, забвения приходится терпеть постоянно от людей, так и это не останется без утешения: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное».

И что нам скорби, когда наш Отец - Сам Господь, Творец неба и земли, Который умер за нас и воскрес. Крепись!..

«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас». Сказано: «и пророков». А мы просто грешные, обычные люди, которых Господь милует и жалеет всем сердцем каждый день и час. Только прислушайся и увидь это вокруг себя. И что нам скорби, когда наш Отец - это Сам Господь, Творец неба и земли, Который умер за нас и . Который безмерно и бесконечно любит, ведет и оберегает нас. Но мы не видим этого. Крепись!..

Верю я, что будет и тебе великое утешение от Господа. Ведь тебе и мне Он сказал: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир… и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь».

Ксения Борисовна Годунова

Трагическая судьба выпала на долю этой, пожалуй, одной из самых обворожительных русских красавиц. Пора ее юности пришлась на эпоху самых колоссальных надежд для ее родителей. В 1598 воду отец Ксении Борис Годунов был избран царем России. Подобное невиданное возвышение сироты, начавшего свою службу в качестве постельничего при дворе Ивана Грозного, до государя сулило всему роду Годуновых блистательное будущее. Даже неприятели отдавали должное Борису, ведь он мог заслужить славу одного из лучших правителей мира и совершить много достойных дел, если бы не помешали ему стихийные бедствия и трагические события.

По словам современников, помимо внешней красоты Ксения обладала тонкой душевной организацией. И если считалось, что красоту и манеры она унаследовала от отца, то о матери царевны, дочери опричника Малюты Скуратова Марии Григорьевны, подобные лестные отзывы услышать было чрезвычайно трудно. Напротив, народ часто приписывал ей неблаготворное влияние на мужа.

Души в детях не чаявший отец, Борис Годунов, окружил дочь Ксению и сына Федора добром и лаской и дал им лучшее для того времени образование. Хоть Ксения и не являлась царевной с детства, воспитание она получила более чем соответствующее этому титулу. В семнадцать лет единственная дочь царя превратилась в самую образованную, красивую девицу на Руси.

Нежный, трогательный образ Ксении запечатлен в литературных произведениях и народных песнях XVII века. До наших дней дошли описания внешности царевны, и, по всей видимости, Ксения являла собой воспетый в народном поэтическом творчестве тип русской красной девицы. Русский писатель XVII века И. М. Каты рев-Ростовский, находясь под впечатлением от очаровательной девушки, так описывал ее: «Царевна же Ксения, дщерь царя Бориса, девица сущи, отроковица чюдного домышления, зелною красотою лепа, бела вельми и лицом румяна, червлена губами, очи имея черны велики, светлостию блистаяся, бровми союзна, телом изобильна, млечною белостию облиянна, возрастом ни высока, ни ниска, власы имея черны велики, аки трубы, по плечам лежаху». Впрочем, внешность не являлась единственным достоинством юной царевны, Ксения, по свидетельствам современников, была еще и «воистину во всех делах чредима», «во всех женах благочиннийша и писанию книжному навычна».

Если сына Федора Борис Годунов готовил быть просвещенным царем, то дочь Ксению намеревался выдать замуж за какого-нибудь иностранного принца, согласившегося принять православие и поселиться в России, в удельном владении, выделенном ему. Удачным замужеством Годунов желал не только устроить счастье любимой дочери, но и избавиться от всяческих препятствий, мешающих ученым и мастерам, желавшим работать в России и пытавшимся пробраться в Москву. Препятствия эти были делом рук государей европейских стран, страшащихся усиления могущества России. Очень хотелось Борису, чтобы по всей стране заработали учебные заведения с приглашенными зарубежными учителями, которые бы могли «облагодетельствовать» Россию «своими познаниями».

По словам летописца-современника, Ксения «поучению книжному со усердием прилежаще» и «зело научена премудрости и всякого философского естественнословия». Царевна изучала древнюю историю, как византийского государства, так и отечественную, получила знания о различных уголках мира, о странах и народах. Вдумчиво и основательно постигала Ксения смысл «семи мудростей»: грамматики, диалектики, риторики, числительницы (арифметики), геометрии, звездозакония (астрономии), а также музыки, под которой понималось и собственно пение. Отдельной строкой летописцы подчеркивают музыкальность царевны и ее прекрасный голос: «Гласы воспеваемыя любляше и песни духовныя любезне желаше». Ксения также сама сочиняла песни. До наших времен даже дошли строки сочиненных царевной песен, которые она написала в самый трагический период ее жизни. В 1619 году священник и переводчик Ричард Джеймс, опоздавший на свой корабль, провел зиму в Холмогорах. Именно здесь в его записной книжке, благодаря какому-то русскому человеку, появились две песни Ксении Годуновой, которую можно считать первой известной на Руси поэтессой.

На Руси все девочки в обязательном порядке обучались рукодельному искусству, в том числе вышиванию. Ксения была одаренной художницей-вышивальщицей. И не случайно Ксения в своих песнях вспоминает о расшитых ею золотом вещах. В те времена художественное лицевое шитье обрело особую популярность и поражало совершенством исполнения. Золотыми и серебряными нитями, разноцветными шелками, жемчугом и драгоценными камнями по бархату и плотному шелку вышивали девушки из знатных семей целые сюжетные картины со множеством персонажей. Порой вышитые на пяльцах красочные композиции русских рукодельниц воспроизводили сюжеты живописных фресок и икон. Тетка Ивана Грозного, Евфросиния Андреевна Старицкая, считается основательницей самобытной школы лицевого шитья в русском искусстве. Ксения Годунова стала одной из самых замечательных продолжательниц традиций лицевого шитья, по сложности не уступающего ювелирному искусству. Уже около четырех столетий в Троице-Сергиевой лавре хранятся две работы, созданные руками Ксении, относящиеся к 1601–1602 годам, когда Ксению сватали за герцога Иоанна, брата датского короля Христиана IV.

Первая работа Ксении – покровец для изголовья гробницы Сергия Радонежского, на котором царевна-мастерица изобразила рублевскую «Троицу». Мелким жемчугом по малиновому атласу вышиты фигуры, одежды, стол, палаты, горы и деревья. Растительный орнамент выполнен крупным жемчугом и самоцветными камнями. На полях находятся серебряные и позолоченные пластины-дробницы с изображениями Богоматери, Иоанна Предтечи, Сергия Радонежского и святых, соименных членам царской семьи Годуновых: Бориса, Марии, Федора, Ксении.

Вторая работа царевны, хранящаяся в Троице-Сергиевой лавре, – это красочная композиция, исполненная на бархате, предназначавшемся для покрывания «жертвенника». На картине изображен сидящий на троне Христос, рядом с ним расположились Богоматерь и Иоанн Предтеча, у их ног – Сергий и Никон Радонежские. В работе Ксения умело скомбинировала пятнадцать различных узоров и швов, добилась удачного сочетании жемчужного и золотого шитья, ее произведение отличается особой выразительностью, объемностью фигур, изяществом и гармонией цветов драгоценных камней.

Эти две чудом дошедшие до нас изумительные работы царевны призваны напоминать людям о самой Ксении, о ее трагической судьбе, о том, сколько радости и красоты могла эта восхитительная мастерица подарить своим современникам и потомкам, если бы не страшные события Смутного времени.

Царевна мечтала о счастье и счастливом замужестве. Отец Борис Годунов продолжал поиски жениха, во всех отношениях достойного руки Ксении. Но судьба сулила царской дочери лишь горести и утраты.

В конце XVI в. сын низложенного шведского короля Эрика XIV, герцог Густав, скитался по Европе. Он бежал из своей страны, от родственников, захвативших его наследственное право и пытавшихся его убить. Наконец он поселился в городе Гданьске. Но не все заладилось у Густава и в Польше, и он тайно отправил письмо московскому царю. Переписка шведского принца с Борисом Годуновым началась почти сразу же, как он вступил на русский престол.

В скором времени принца-скитальца пригласили приехать в Москву. Летом 1599 года Густав бежал из Польши и, несмотря на погоню, благополучно добрался до столицы России. Ему навстречу были послано несколько придворных с немецкими переводчиками, а также повозки, лошади и все необходимое для дороги. 19 августа Густав торжественно въехал в Москву, его встречали с небывалой пышностью, словно короля. На приеме царь Борис и царевич Федор выразили принцу сожаление обо всех его невзгодах и в присутствии всех бояр обещали ему покровительство Московского государства.

К Густаву в Москву на службу стали прибывать молодые дворяне из-за рубежа. Однако все переменилось в одночасье. Тщеславный и самонадеянный Густав, разбалованный столь милостивым отношением и думающий, что ему все теперь дозволено, вызвал из Польши жену своего бывшего хозяина Христиана Катера, некую Катерину. С ней он состоял в любовной связи еще в Гданьске, и у них даже уже были дети. В Москве он велел возить ее в карете, запряженной четверней белых лошадей, подобно тому, как ездят царицы. Стали поговаривать, что Катерина оказывала на него дурное влияние, и Густав превратился в надменного, вспыльчивого и жестокого человека.

Мало-помалу все придворные принца и иноземные дворяне стали отходить от него, многие из них поступили на службу к русскому царю, который благосклонно принял их, назначив хорошее жалованье и дав отличные поместья. Раскрыв подлинный характер принца Густава, царь Борис передумал отдавать за него свою дочь и повелел объявить принцу, что его поведение недостойно звания королевского сына. Впрочем, несмотря на то, что Борис перестал видеть в Густаве будущего зятя, государь не прогнал его и не обрек на нищенское существование. Годунов пожаловал Густаву город Углич с уездом, с которого принц мог получать ежегодный доход. Управлял уделом назначенный от царя дворянин, а принцу на его содержание доставлялись доходы. В 1601 году Густава разлучили с его сожительницей Катериной и отвезли в Углич. Там его содержали по-княжески до самой его смерти в 1607 году. Уже лежа на смертном одре, Густав, много скитавшийся по Европе и живший там в большой нужде, очень сожалел, что в свое время попал под влияние своей сожительницы, нежели следовал воле русского царя. Шведский принц умер при Василии Шуйском, через два года после того, как царский престол захватил самозванец Лжедмитрий I. И кто знает, если бы Густав в свое время женился на Ксении, то, возможно, спас бы не только царевну, но и ее брата, Федора, и всю династию Годуновых…

Через год после неудавшейся попытки выдать дочь за шведского принца Годунов через послов получил согласие датского короля Христиана IV на брак своего брата Иоанна с русской царевной Ксенией. Датский принц герцог Иоанн должен был прибыть в Россию и навсегда поселиться в Тверском княжестве.

6 августа 1602 года датский принц на нескольких кораблях в окружении многочисленной свиты, доходившей числом до четырехсот человек, прибыл в Ивангород. Отсюда его путешествие до столицы было настоящим праздничным шествием, с многочисленными остановками, где процессию встречали пушечными выстрелами, хлебом-солью и богатым столом. Принц Иоанн ехал через Новгород, Торжок, Старицу, его сопровождали боярин Михаил Салтыков и дьяк Афанасий Власьев, хорошо знакомые с иноземными обычаями. Иоанн беседовал с сопровождавшими его боярином и дьяком, узнавал от них о гражданском и церковном устройстве в Московском государстве.

19 сентября 1602 года принц Иоанн прибыл в столицу. Перед въездом в город посол Михаил Татищев привел Иоанну в подарок от царя Бориса прекрасную серую лошадь со сплошной серебряной сбруей и с позолоченным, украшенным драгоценными камнями оплечьем на шее. На ней принц подъехал к Москве, где его встречала толпа и десять тысяч русских всадников в парадной форме. По словам очевидцев, казалось, будто поле за Москвой превратилось в «золотую гору, покрытую различными цветами», а прибывшие иноземцы «с великим удивлением взирали на пышность и великолепие московитов».

Когда принц и его свита въехали в город через Тверские ворота, раздался звон колоколов и на улицы высыпали празднично разодетые люди. Принца проводили в Китай-город и поместили в лучшем доме. Царь Борис с сыном Федором наблюдали за торжественным въездом герцога Иоанна в Москву с кремлевской стены.

А 28 сентября 1602 года, когда гости уже отдохнули после долгого путешествия, Иоанн со всей свитой был приглашен на обед в Грановитую палату. Царь Борис и царевич Федор обняли принца Иоанна как родного. Во время обеда царь восседал на золотом троне, за столом рядом с ним были его сын Федор и принц Иоанн как будущий зять. Рядом с государем могли сидеть только члены царской семьи. Остальные сидели за столами вокруг, и каждый занимал место по своему чину. Пир длился до самой ночи. Борис долго расспрашивал принца о его брате-короле и других государях и трижды пил за здоровье герцога Иоанна. По окончании пира царь и царевич сняли с себя золотые цепи и возложили на датского принца. Тогда же было решено в начале зимы справить свадьбу Иоанна и Ксении.

Самой же царевны на обеде, конечно, не было, ведь по русскому обычаю того времени невеста ни в коем случае не могла видеть своего суженого до свадьбы. Но Ксения все же не утерпела и выглянула из тайной «смотрильной палатки», специально устроенной в Грановитой палате для царских особ женского пола. Все современники как один свидетельствовали, что Иоанн был красивым, статным юношей. Это был умный, скромный, обходительный молодой человек. Понравился он и Ксении.

После семья Годуновых отправилась в Троице-Сергиевскую лавру – молиться о счастье Ксении. Принц Иоанн остался в Москве и с усердием взялся за изучение русского языка. Он был настолько вдохновлен происходящим, что даже говорил, что хочет принять православие. Невеста Ксения, бывшая с родителями на богомолье, прислала в дар жениху, по русскому обычаю, богато убранную постель и белье, расшитое серебром и золотом.

На обратном пути к столице Борис узнал о внезапной болезни принца. Прибыв в Москву, царь стал умолять врачей спасти дорогого будущего зятя, сулил за его исцеление щедрое вознаграждение. Государь даже дал обет, что дарует свободу четырем тысячам узников, если принца вылечат, а также повелел раздавать нищим богатую милостыню.

Врачи уверяли Бориса, что Иоанн в скором времени поправится, что болезнь не опасна. Но принцу становилось все хуже. Когда царь навестил больного, он нашел его очень слабым. Борис принялся горько плакать у его постели. Один из членов датской свиты услышал и записал в дневник слова русского царя: «Заплакала бы и трещина в камне, что умирает такой человек, от которого я ожидал себе величайшего утешения, – восклицал Годунов. – В груди моей от скорби разрывается сердце».

Борис навестил нареченного зятя и на следующий день. Принц был без сознания и метался в бреду. Царь не отходил от его постели. К вечеру жар усилился, и 29 октября в два часа ночи, не приходя в сознание, принц скончался. Царевна была безутешна, а Борис сказал ей: «Погибло, дочь, твое счастье и мое утешение». В знаменитой трагедии А. С. Пушкина скорбящая Ксения, целуя портрет умершего жениха, произносит:

Милый мой жених,

Прекрасный королевич,

Не мне ты достался,

Не своей невесте,

А темной могилке

На чужой сторонке…

Так Ксения стала невестой-вдовой. В дальнейшем судьба царской семьи сложилась так трагически, что Борису было уже не до поиска женихов.

В это время в Польше объявился самозванец – Лжедмитрий. Стремительному распространению легенды о чудом спасшемся царевиче Дмитрии способствовали не только покровительство самозванца польского короля Сигизмунда III и поддержка политических противников Бориса, но и настроения и ожидания русского народа, возрадовавшегося появлению «прирожденного государя» и верящего в «доброго царя». Слух о возвращении царевича Дмитрия распространилась со скоростью света. А между тем «добрым царем» на самом деле был неразборчивый в средствах изменник, который еще до вступления на Русскую землю заключил тайные соглашения с Сигизмундом III о передаче Речи Посполитой обширных территорий Московского государства. Помимо этого, перейдя веру, он обещал своим польским покровителям, что обратит в католичество все православное царство Московское в католичество за один год. Также он обещал жениться на подданной польского короля, Марине Мнишек, дочери Юрия Мнишека, который представил Лжедмитрия Сигизмунду III.

Очень быстро московским властям стало известно настоящее имя самозванца. Им оказался беглый монах-расстрига Григорий Отрепьев. В августе 1603 года Борис Годунов через Посольский приказ обратился к первым польским покровителям самозванца с требованием выдать «вора». В России в это время старательно пресекались слухи о самозванце, ведь они порочили царя Бориса Годунова, объявляя его причастным к гибели царевича Дмитрия, который умер за семь лет до того, как Борис взошел на престол. Но когда Лжедмитрий вторгся в Россию, слухи об объявившемся царе-избавителе уже невозможно было искоренить.

Первое вторжение Лжедмитрия, организованное при поддержке польского короля, потерпело полный крах. Можно предположить, что династия Годуновых так и не была бы сброшена с трона, если бы не внезапная кончина Бориса. Злостная клевета, обвинения в убийствах, измены и предательства подданных, – все это сильно подорвало здоровье царя.

Кончина царя Бориса усугубила смуту в Российском государстве, расчистила путь самозванцу, погубившему династию Годуновых. Преемник Бориса, его сын Федор, «подавал народу твердую надежду, что будет добрым, благочестивым царем», но, как известно, правил после смерти отца лишь два месяца. Таким образом, царевна Ксения стала свидетельницей внезапного и трагического падения своего рода и предательства тех, на кого Годуновы возлагали свои надежды.

Когда по приказанию Лжедмитрия I были убиты молодой Федор и его мать-царица, Ксению изменники не тронули. Оказалось, что самозванец, наслышанный о необычайной красоте Ксении, «дщерь повелел в живых оставити, дабы ему лепоты ея насладитися». 10 июня 1605 года князья-убийцы Василий Голицын, Василий Мосальский, Михаил Молчанов и Андрей Шерефетдинов в сопровож дении отряда стрельцов ворвались на подворье Годуновых, захватили царицу Марию Григорьевну и ее детей и развели «по храминам порознь». Отчаянно вырывавшуюся Ксению увезли в дом к одному из убийц ее матери и брата, князю Мосальскому. Позже она узнала, что народу объявили, что царь и царица совершили самоубийство, «испиша зелья», а «царевна едва оживе». Хотя этому никто не поверил, так как люди собственными глазами видели странгуляционные борозды на шеях Федора и Марии Григорьевны, бояре запретили традиционный обряд погребения и велели закопать царя и царицу как самоубийц.

В это время осиротевшую Ксению продолжали удерживать в доме князя Василия Мосальского. О чем думала несчастная царевна? Догадывалась ли она, что ее поведут на поругание к авантюристу-само званцу? Надеялась ли на чудесное избавление?

Летом 1605 года Лжедмитрий вступил в Москву. Попытка Василия Шуйского в первые дни пребывания самозванца в столице «не дать ему сесть на царство» не удалась и едва не стоила ему жизни. 18 июля в Москву из ссылки вернулась вдова Ивана Грозного, Мария Федоровна Нагая, и во всеуслышание объявила Лжедмитрия I своим сыном. Признание мнимой матери окончательно убедило тех, кто все еще сомневался в царском происхождении самозванца. В обстановке неумолкающего ликования по поводу обретения истинного государя Гришка Отрепьев был венчан на царство.

По приказанию Лжедмитрия I князь Василий Мосальский привел Ксению к нему во дворец. Русский художник Н. Неврев написал картину, изображающую этот момент. На ней царевна рыдает, закрыв лицо рукою. Невозможно даже представить себе, что чувствовала она, понимая, что ее отдают на поругание самозванцу, по приказу которого убили ее родных, человеку, внушавшему ей омерзение и своими поступками, и своей наружностью. По словам современников, Лжедмитрий был приземистым, небольшого роста, широким в плечах, почти без талии, с короткой шеей и огромными руками разной длины. Лицо у него было грубое, желтое, безусое, глаза маленькие, взгляд колючий, толстый нос по форме напоминал башмак, а возле носа росли две большие синие бородавки.

По свидетельствам отечественных и иностранных современников, Лжедмитрий продержал Ксению у себя наложницей целых шесть месяцев. Голландский дипломат Исаак Масса, живший в то время в Москве, рассказывал, что самозванец предавался безудержному разврату. Ему тайно приводили хорошеньких девушек и монахинь, к которым, если ни уговоры, ни деньги не помогали, применялось насилие. Исаак Масса писал о самозванце: «Он был распутником, ибо всякую ночь растлевал новую девицу, не почитал святых инокинь и множество их обесчестил по монастырям, оскверняя таким образом святыни».

Нахождение у самозванца Ксении весьма тревожило будущего тестя Лжедмитрия I, Юрия Мнишека. Он прекрасно пони мал, что его дочь уступает по красоте русской царевне. Марина не обладала ни женской привлекательностью, ни обаянием.

Спустя полгода после вступления на престол Лжедмитрий так и не пригласил Марину к себе в Москву. Наконец в декабре 1605 года Юрий Мнишек обратился к самозванцу с письменным выговором: «Так как известная царевна, дочь Бориса Годунова, живет вблизи вас, то по моему и благоразумных людей совету благоволите ее удалить и отослать подалее». Лжедмитрий, получив письмо, спорить не стал и сослал Ксению в глухой Горицкий монастырь на Белоозере, где она была пострижена в монахини под именем Ольги. Уже не надеялась царевна когда-либо возвратиться в столицу и поплакать на могилах своих родных, постоянно горевала о своем прошлом, печалилась о судьбе своей семьи и всей России. Тогда-то и сочинила Ксения песни, некоторые из которых были найдены в записной книжке английского священника и переводчика Ричарда Джеймса. Вот одна из них:

А светы вы, наши высокие хоромы!

Кому вами будет владети

после нашего царьсково житья?

А светы, браные убрусы!

береза ли вами крутити?

А светы, золоты ширинки!

лесы ли вам дарити?

А светы, яхонты-серешки!

на сучье ли вас задевати, -

после царьсково нашего житья,

после батюшкова представленья

а света Бориса Годунова?

А что едет к Москве Рострига

да хочет терема ломати,

меня хочет, Царевну, поимати,

а на Устюжну на Железную отослати,

меня хочет, Царевну, постритчи,

а в решетчатый сад засадити.

Ино охте мне горевати:

как мне в темну келью ступити,

у игуменьи благословитца?

Лжедмитрий I был убит 17 мая 1606 года в результате дворцового переворота, организованного дворянами-заговор щи ка ми и поддержанного народом. Новый царь Василий Шуйский перевел Ксению Годунову во Владимирский Княгинин монастырь. Дабы укрепить авторитет власти и дискредитировать идею «доброго царя Дмитрия», по приказанию Шуйского останки семьи Бориса Годунова были торжественно перенесены из Варсонофьевского монастыря в Троице-Сергиевский. Гробы с прахом царского семейства бояре и монахи несли на руках, а царевну Ксению везли следом в закрытых санях. Она громко плакала и причитала. Очевидец Конрад Боссов приводит в «Московской хронике» ее причитания: «О горе мне, бедной покинутой сироте! Самозванец, который называл себя Димитрием, а на самом деле был только обманщиком, погубил любезного моего батюшку, мою любезную матушку и любезного единственного братца и весь наш род, теперь его самого тоже погубили, и как при жизни, так и в смерти своей он принес много горя нашей земле. Осуди его, господи, прокляни его, господи!»

К тому времени многие в народе стали сожалеть о том, что Борис Годунов так бесславно закончил свое царствование. Многие говорили, что лучше бы он и сейчас бы еще жил и правил. А умная и проницательная Ксения уже тогда предчуствовала, что за убитым самозванцем явятся новые злодеи, которые принесут России много страданий. В одной своей песне царевна слезно вопрошает: «За что наше царьство загибло?»

Ксения не ошиблась. За Лжедмитрием I появился Лжедмитрий II, а затем и Лжедмитрий III… В 1609 году началась открытая польская и шведская интервенция.

Когда в 1609 году Ксения отправилась в Троице-Сергиевский монастырь на могилу своих родных, она была застигнута полчищами поляков, осаждавшими монастырь, в котором укрывались жители многих окрестных деревень. Осада длилась полтора года, и Ксения вместе с осажденными стойко переносила все трудности и мучения. Закончилась осада полным поражением поляков, которым так и не удалось сломить мужество и смелость защитников монастыря.

До наших дней дошло письмо, написанное Ксенией из осажденного монастыря, предназначенное жившей в Москве тетке, княгине Домне Богдановне Ноготковой, родной сестре Евдокии Богдановны Сабуровой, одной из жен царевича Ивана, убитого отцом Иваном Грозным. В этом письме от 29 марта 1609 года Ксения сообщает: «Я у Троицы в осаде в своих бедах чуть жива, конечно, больна со всеми старицами, и впредь, государыня, никако не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти. Да у нас же за грех за наш моровое поветрие, всяких людей измяли скорби великия смертныя, на всякий день хоронят мертвых человек, по двадцати и по тридцати и больши…» Когда же лютующий в обители мор закончился, то «не осталося людей ни трети».

После завершения осады Троице-Сергиевского монастыря Ксения Борисовна Годунова вместе с племянницей Ивана Грозного, Марией Владимировной, переехала в московский Новодевичий монастырь. Однако и здесь ей не было покоя. В августе 1611 года казаки Ивана Заруцкого взяли монастырь приступом и разграбили его. Одна из грамот того времени свидетельствует: «Когда Ивашко Заруцкий с товарищами Девичий монастырь взяли, они церковь Божию разорили, и черниц, королеву, дочь князя Владимира Андреевича, и Ольгу, дочь царя Бориса, на которых прежде и зрети не смели, ограбили донага, и иных бедных черниц и девиц грабили и на блуд имали, а как пошли из монастыря, и церковь и монастырь выжгли».

После несчастную Ксению вместе с другими монахинями отправили обратно во Владимирский Княгинин монастырь. И с тех пор о ней не было ничего слышно вплоть до 1622 года, когда наконец прекратились все ее страдания. Ксения Годунова завещала похоронить себя рядом с родными, и последнее желание ее было исполнено: ее тело перевезли в Троице-Сергиевский монастырь и погребли рядом с могилами отца, матери и брата у входа в Успенскую церковь.

На долю Ксении Годуновой выпало чудовищное, непомерное количество страданий и испытаний, она стала безвинной жертвой страшных преступлений. Несправедливость ее страданий вызывало неподдельное сочувствие у современников. Трагическая судьба царевны нашла отражение в летописях, исторических повестях и записках соотечественников, а также в дневниках и воспоминаниях иностранцев. Ее образ не оставил равнодушными русских художников – В. Сурикова, Н. Неврева и К. Маковского. Утонченную натуру Ксении потрясающе изобразил А. Пушкин.

Сама многострадальная царевна оставила потомкам память о себе песенно-поэтическими сочинениями и живописно вышитыми картинами.

ПУГАЧЕВА АЛЛА БОРИСОВНА (род в 1949 г.) Знаменитая эстрадная певица, композитор, актриса, режиссер-постановщик, продюсер, бизнесмен. Народная артистка РСФСР (1985 г.) и СССР (1991 г.), лауреат Государственной премии России в области театрального (эстрадного) искусства.